Хороший товар, слов нет. И потребность в нем в Галактике существует всегда: то в одной ее части, то в другом конце, но где-нибудь – непременно. К тому же, расходуется он быстро. Дело в том, что покупают его тогда, когда потребность в нем уже дозрела до последнего, потому что приобретать его впрок никак не выгодно: большие расходы по содержанию. А зачем излишние траты, если можно обойтись без них?
Впрочем, официально экспорт не называется «продажей». Как-то слишком уж некрасиво было бы государству продавать своих граждан, а другим – покупать живых людей, пусть даже и солдат. Какой-то затхлой древностью пахло бы от этого. Во всех документах это называется лизингом с трех– или пятилетним сроком. Но всем давно уже известно, что, вопреки правилам, Редан требует (и получает) не постепенной уплаты, а немедленной, сразу при заключении контрактов. Получает, потому что денег, конечно, всем жалко, но солдат покупают тогда, когда они действительно нужны, не для парадов их приобретают. Так что, хотя в контрактах и стоит слово «лизинг», все называют это продажей. И никому не стыдно.
Наоборот: товар гордится, узнав, сколько готовы за него заплатить.
Тем более что и самому торгуемому (или, в случае чего, семье) от этих денег отломится не такая уж скудная толика.
Глава 4Мы сами подали рапорта
Рек Телан, как обычно, задержался у ограды плаца старшего уровня кадетского корпуса. Здесь тоже уже шла подготовка к выпуску. За восемь проведенных в корпусе лет ребята успели научиться кое-чему и – не всегда, конечно, но чем дальше, тем больше – отрабатывали задачи так, что любо-дорого было смотреть. Просто молодцами были мальчишки! Хотя зелены, конечно, четырнадцать, пятнадцать лет, даже шестнадцать – до серьезного умения еще далековато. Но для второй ступени просто отлично. Рек Телан гордился братом: в своей группе малек тоже был первым. Вот так-то. Знай Теланов.
Как раз зазвучал протяжный, немного даже печальный сигнал отбоя. Однако не для всех, похоже. Одна группа продолжала воевать. Наказана? Или по какой-то еще причине?
Взглядом Рек выделил из группы, сейчас как раз проходившей полосу, облачившись в условно-космические костюмы, братишку, Зора. Если малец в чем-то допустит ошибку – дома придется объяснить, показать, как надо, и дополнительно погонять по двору. Но, кажется, сегодня обойдется без этого: парень действует, себя не жалея, как и надо. Чего доброго, в конце квартала сможет нашить себе уголок на рукав. А уголок – всегда уголок, пусть он пока еще только белый; придет время – зазеленеет, потом зарозовеет, станет красным, и наконец…
Рек невольно оттопырил локоть, посмотрел на свой рукав. Черный, да. Это вам не шуточки, господа. Черный угол: уровень носящего этот знак человека гарантирован государством, такой боец пригоден для решения любых задач, отлично действует индивидуально, однако может и возглавить звено. Ну, и – естественно – проценты от продажной цены начисляются ему по высшему тарифу. Больше просто не бывает. А процент очень справедливый. Когда истечет срок контракта – можно согласиться на его продление, а можно и не соглашаться. Выйти из экспортного воинства, начать цивильную жизнь. Но на это мало кто решается. Это не путь для солдата.
Правда, бывает, что контракт прерывается еще до истечения срока.
Но об этом думать не принято. Это – во власти Главкома Вселенной. И только.
Правило реданских воинов: живи, пока можешь.
И пока жизнь и Река, и семьи, и всех, кого он знает, складывается неплохо. Просто отлично…
– Рек, честь и слава!
Это брат-кадет: все-таки сыграли им отбой.
– Слава и честь, Зор. Ответь по-солдатски честно: в чем вы провинились, что вас погоняли даже после отбоя?
Сложная гамма переживаний: обида, негодование, возмущение. Так что голос даже подвел, и кадет дал петуха, выкрикнув:
– Ты что? Не знаешь – не говори!..
Немалых усилий стоило не засмеяться, а серьезно потребовать:
– Кадет, доложи толком!
Командный, «угловой» голос сразу привел мальчишку в чувство.
– Докладываю: никто ни в чем не провинился и никого не наказали! Мы сами подали рапорта, чтобы нам продлили занятия. Полоса у нас на два часа сдвинулась, потому что теперь перед ней – боевая практика. Мы уже вторую неделю так занимаемся, а ты и не заметил!
Вот как. Мог бы и заметить. Но все последнее время шла подготовка к выпуску, и ни на что другое минут не оставалось, и внимания и сил – тоже.
– Так. На каком же основании и с какой целью вся группа подала рапорта?
– Ну… Вам ведь дали досрочный выпуск, ты сам говорил, да это весь корпус знает.
– Ну, и что же?
– Вас выпускают Вольными Охотниками, да?
Рек не выдержал – усмехнулся не без самодовольства:
– Сведения соответствуют. Дальше?
– А Вольных продают не поодиночке, а звеньями, так всегда было.
– Верно.
– Значит, сейчас те, кто выпущен, будут подбирать себе роландов.
Черт его знает, откуда пошло это название «роланд» вместо понятного «прикрывающий». От какой-то старой легенды, что ли, когда такое имя носил прикрывающий одного из древних ведущих. Не на Редане, понятно: Редан – мир молодой. А это – из тьмы веков.
– Кадет, подбирать мы будем прикрывающих. В докладе жаргонные словечки неуместны. Да, будем. И?
– А в Положении о Вольной Охоте сказано, что прикрывающим может быть и выпускник Корпуса со второй ступенью. Еще до Академии.
– А, вот оно что! Захотелось поскорее стать взрослыми?
– В Положении написано: «Не моложе шестнадцати лет».
– Совершенно точно.
– А мне уже шестнадцать.
Тут Рек почувствовал, что начинает злиться.
– Так ты что же: решил от Солдатской Академии откосить?
– Рек! Возьми меня прикрывающим, ладно? Я в группе иду Первой строкой…
– Вот поэтому и пойдешь в Академию.
«Сказать ему, что это я прикрывал его противника в зачетной схватке час тому назад? Нет. Тогда он вообще разозлится до последнего, чего доброго, обратится по начальству…»
– А если у меня будет боевой опыт – меня примут сразу на третий курс. Так что я ничего не потеряю! Рек, испытай меня хоть на имитаторе, увидишь, что я…
– Отставить разговоры!!
Довел все-таки мальчишка до белого каления. Сопляк. Да, в шестнадцать всем им хочется поскорее в строй. Но сейчас войны суровые. И таким полузнайкам делать на них нечего. Устав писался тогда, когда таких и в самом деле брали. Давно пора бы его переписать. Нет, братик, пройдешь всю науку – вот тогда пожалуйста. А сейчас – и не мечтай.
– Кадет, смирно!
Хоть этому они успели научиться.
– Приказываю: ни о чем таком больше не думать! Заниматься учебой. Оставаться первым. И готовиться в Академию. Вопросы есть? Вопросов нет!
Это пришлось сказать самому: Зор явно был настроен еще поспорить.
– Кру-гом! Шагом – марш!
Спохватился и вдогонку уходящему крикнул:
– Домой не спеши, сходи лучше на городок, потренируйся часок-другой на карусели, поднагрузи вестибуляр, а то у тебя с ним не все в идеале.
И сам повернулся и пошел. Без особой цели. Куда глаза глядят.
Глава 5Придется крутиться
Это все происходило в ЦОСе-18, одном из множества Центров Образования Солдата юго-восточного квадранта планеты. А в другой четверти населенной территории, северо-западной, где народу обитало куда меньше, потому что природа там была намного суровее, быть может, именно по этой причине размещалась пятая, нерегулярная СФ-станция. И если в ЦОСах все было в спокойном порядке, как и полагалось, то на нерегулярном космодроме, а точнее – в расположенном подле него поселке, в это же самое время обстановка была куда более напряженной. И не без серьезных причин.
Станция представляла собой сильно вытянутый овал, достаточно обширное и ровное плато, усилиями людей возникшее в среднегорном районе. На нем, в южной его части, помещалось десять старт-финишных столов разного размера, из которых два, третий и восьмой, были приспособлены для приема и отправки тяжелых кораблей и находились в отдалении от прочих. Ближе к центру располагался аэродром для атмосферных кораблей. В самом же поселке, точнее – в его центральной части, стояло несколько зданий: два многоэтажных, сейчас, похоже, пустовавших, дальше, в отдалении от них, небольшое строение, отгороженное от остальной территории надежным бетонным забором с воротами и проходной. Тут же возвышалось несколько антенн разного назначения.
У проходной на стене виднелись три небольших табло. На том, что висело слева и повыше, значилось «Правительство Редана. Уполномоченный государственной Лизинговой комиссии», пониже – «Конфедеративный банк. Реданское управление». Третья же табличка, по другую сторону проходной, извещала, что тут находился и совершенно неожиданный «Высший учебно-строевой коммандат» – коротко и неясно.
Севернее стоял еще один десятиэтажный куб с уютным патио в середине; и внешний вид его, и внутреннее убранство намного выигрывали при сравнении с теми двумя корпусами, что сейчас пустовали. Впрочем, и это приятное строение тоже выглядело необитаемым. На всех его этажах не насчитывалось и двух десятков человек.
И наконец, северная оконечность плато была отведена под технические службы. Человек сведущий без труда опознал бы здесь и силовые установки, и энергетические хранилища, и ремонтные мастерские, и даже мощные устройства для эвакуации поврежденных кораблей со столов в ремонтные эллинги. Широкая бетонка вела отсюда ко взлетно-посадочному комплексу, но не прямо, а вдоль восточной границы овала.
Внешне все на станции выглядело спокойно, даже безмятежно. Да и на самом деле, если что-то и происходило, то лишь в огороженной части, а точнее – там, где обосновалась Лизинговая комиссия. А происходил там всего лишь разговор между двумя людьми, один из которых, двухзвездный госсоветник Ду Ду Ном, был главой этой комиссии, другой же – военный, судя по форменной одежде, точнее же – средний генерал Лиз Берот – именовался главным коммандан