Однажды, когда мы поймем это, сможем начать прощать. Надо ощутить свою злость и дать ей выход. Затем – отпустить все негативные чувства. Так убирается крючок, который держал взаперти вашу свободу.
ДЭВИД
Иногда прощение кажется невозможным. В качестве примера Элизабет Манн могла бы преподать урок любви и ненависти, терпимости и прощения.
В Элизабет было слишком много ненависти. Когда она была подростком, ее семью схватили нацисты и отправили в концлагерь Аушвиц, где жизнь была недолгой. Сразу после прибытия туда она спросила у охранника, где ее семья? Он показал на дым, поднимавшийся от гигантской трубы: «Вон там…»
После освобождения союзническими войсками Элизабет оказалась на вокзале в Дании, где ожидала отправки поезда, идущего в Швецию. Там же ждали поезда несколько спасенных узников, но никого из ее семьи уже не было в живых. «Мне дали чашку кофе, великолепный вкус которого ни с чем невозможно было сравнить, – рассказывала она. – Дежурная привела двух женщин и одного мужчину, сказав, что они – пленники лагеря. Я догадалась, что это не так, ведь у них с собой были чемоданы. Ни у кого из бывших узников не было багажа, у нас не было лишнего клочка одежды. Те трое начали расспрашивать нас, из какого мы лагеря, как там очутились. Попутчики подробно делились с ними своими историями.
На следующее утро прибыл поезд, чтобы перебросить нас в Швецию. Я оказалась в одном купе с теми двумя женщинами, которые расспрашивали; были еще трое других. В поезде было мало свободного места, особенно для чемоданов, которые женщины везли с собой. Двое устроились на полу, трое других на полке, я забралась наверх, где обычно размещается багаж. Ночью, когда все спали, я услышала шум. Посмотрев вниз, увидела, что те две женщины открыли свои чемоданы, внутри которых находились фото людей в форме СС. Женщины рвали эти фото и выбрасывали в окно. Понятно, что никто из заключенных в лагере не мог хранить фото охранников.
На одной из станций в вагон вошли служащие с проверкой и попросили ответить на некоторые вопросы. Когда очередь дошла до тех двух женщин и мужчины, то на вопросы, в каком лагере они находились, они пересказали истории, услышанные накануне. Я могла бы вмешаться, но меня переполняло счастье, что закончилась война. Я подумала, что это не мое дело – наказывать людей. Если Бог захочет наказать их, он это сделает. Мы прибыли в Швецию, и больше я их никогда не видела.
То, как я поступила, не было попустительством. Это было доверием Богу, в руках которого находится прощение. Не мне вершить их судьбу».
Для меня было очень важно не таить мщения в своем сердце. Вспоминаю, как в лагере каждое утро мы шли убирать улицу, и наш путь пролегал мимо хлебопекарни. Мы всегда были голодны, и аромат свежеиспеченного хлеба сводил с ума. Мы пообещали себе, что когда нас освободят, то первым делом побежим в пекарню и съедим все, что там есть. Но в мыслях никогда не было убивать булочника.
Большинство происходящего в жизни не так страшно, как трагедия Холокоста. Но есть вещи, которые мы не в силах простить. В таких случаях можно сделать то, что выбрала Элизабет Манн: довериться Богу. Хотя она была очень юной, одинокой и уязвимой, но признала, что правосудие – дело Бога, если на то будет Его воля. В случаях, когда мы действительно желаем простить, но не в силах преодолеть себя, обратимся за помощью: «Я хотел бы простить, но не могу. Прошу Тебя, Господи, помоги мне!»
ЭЛИЗАБЕТ
Прощать всех и вся – сложная задача. Пока существует человечество, остаются непрощенными те или иные вещи. И в моей жизни существует проблема непрощения. Но если и не прощу всех – ничего страшного: не хочу умереть святой.
Когда я была очень слабой и зависимой, ко мне приходили сиделки. Я обратила внимание, что они выносят слишком много мусора. Большие пластиковые мешки каждый день. Тогда я была прикована к постели и думала: «У меня нет столько мусора!»
Я спросила, и мне ответили, что они выбрасывают только мусор. Но когда мне стало лучше, и я смогла ходить, то поняла, что каждый день меня просто обворовывали. Они выносили не только ценные вещи, но и… память. Картины, дипломы, награды. У меня было крепкое сердце, поэтому обошлось без инфаркта. Надо бы простить их, но я не хотела тогда – и до сих пор не хочу. И даже не пытаюсь. Очевидно, еще не готова.
ДЭВИД
Элизабет Манн должна простить и саму себя – за ежедневные вопросы «а что, если?», бесконечно задаваемые в той трагической ситуации, в которую она попала, будучи совсем юной.
Когда ее семья прибыла в Аушвиц, охранник спросил, сколько лет ее брату. Она ответила, что тринадцать. И сказала это с гордостью, добавив, что в иудейской традиции он уже стал мужчиной. Позже она узнала, что большинство молодых людей и их матерей немедленно отправляли в газовые камеры, в то время как других щадили, и ужаснулась, что своими словами приговорила брата к смерти.
«Возможно, если бы я не назвала его истинный возраст, он бы остался в живых; если бы не болтнула лишнего, он бы спасся. Я чувствую себя так, будто сама отправила его на смерть». До настоящего времени Элизабет тосковала по своему маленькому брату и казнила себя бесконечными «что, если?». И была обречена всю жизнь искать прощения в своем сердце.
Большинство из нас не имеет дело с такими ситуациями, с которыми столкнулась Элизабет Манн. Но часто мы судим себя, как не соответствующих требованиям или откровенно плохих. Ключ к прощению себя – в понимании, что мы поступили бы по-другому, имея выбор. Мы думали, что действовали правильно, и должны простить себя. И даже если ранили кого-то, это случалось потому, что сами находились в стрессе. Если бы могли сделать лучший выбор, возможно, этого бы не произошло.
Все мы делаем ошибки, раним друг друга, время от времени заблуждаемся. Да, человек несовершенен. И если мы сделали что-то настолько ужасное, что не можем простить себя, можно обратиться Богу.
Прощение – не мимолетная задача жизни, но постоянная духовная работа. Прощение помогает сохранять себя в мире и любви. Дает возможность раскрыть сердце.
Глава 14. Счастье
ЭЛИЗАБЕТ
Терри, мужчина 45 лет, которому поставили диагноз неизлечимой болезни, проводил последние дни в хосписе. Когда я встретила его, он сказал, что у него все хорошо! Заинтригованная столь лучезарным признанием, я задала вопрос о его диагнозе. Он не был зол, адекватно реагировал на происходящее, поэтому я могла спросить: «Как вы живете с осознанием скорой смерти? Мы все понимаем, что когда-то умрем, но вы живете с реальным видением сроков».
Терри ответил: «Я живу очень хорошо. И сейчас я более счастлив, чем мог когда-либо. Это может показаться странным, но я был несчастлив большую часть жизни. Но теперь понял, что это было лучшим, что могло произойти со мной. Сейчас, когда мое время ограничено, я стал реально смотреть на жизнь и решил, что если выживу, хочу быть действительно живым; если умру, значит, так суждено. Также задумался о том, что хотел бы сделать, пока не уйду. И в процессе этих размышлений осознал, что теперь я счастливее, чем был раньше».
Что-то меняется в осознании смысла жизни, когда вы понимаете, что она не вечна. Обратное тоже является правдой: нередко приходится слышать от выздоравливающих людей, что они были счастливее, когда думали, что их дни сочтены.
Большинство считает, что счастье – это реакция на событие; на самом деле – это внутреннее состояние человека, которое мало зависит от того, что происходит вокруг. Многие пребывают в уверенности, что были бы абсолютно счастливы, имея то, о чем мечтают. Хорошая новость: нам дано все, что нужно, чтобы быть счастливыми. Плохая новость: мы не знаем, что с этим делать.
Когда счастье – наше естественное состояние, время от времени нас подводят к неприятностям. Благодаря такому странному способу мы не привыкаем к счастью, хотя временами подобные уроки кажутся излишне жестокими. Поэтому мы должны потрудиться, чтобы приучить себя к мысли о том, что быть счастливым – и есть глубинная суть жизни. Многие, однако, не принимают такого подхода. Почему?
Мы чувствуем вину, будучи счастливыми: ведь столько людей страдают! Но дело в том, что вы – бесценное дитя Бога. Вам было назначено радоваться этому чудесному миру. И помнить, что нужно больше отдавать страждущим. Счастливые люди, как правило, щедры на сочувствие и участие. Счастье не является результатом событий и не зависит от обстоятельств.
Женщина по имени Одри поняла это, когда участвовала в благотворительности для больных ALS (amyotrophic lateral sclerosis – боковой амиотрофический склероз. – Прим. ред.). Одри не просто собирала пожертвования, у нее была та же болезнь.
Она была волонтером на подобном мероприятии уже второй раз. В первый раз, десять лет назад, ей был только что поставлен диагноз, и она знала, что впереди много времени. Но сейчас болезнь прогрессировала, поэтому она знала, что последний раз в состоянии выполнить свою задачу.
«Я бы хотела сделать это еще раз, – сказала Одри. – Я научилась многому за последние десять лет. Когда делала это впервые, чувствовала, что мной как будто пользуются, совсем не нравилось быть девушкой-постером ALS. Были разногласия, сплошной эгоизм – в общем, куча дерьма… Сейчас же я с нетерпением ждала начала благотворительной акции. Несколько недель ушло на планирование, подобные промедления происходили снова и снова. Я не понимала, в чем дело, была в слезах – ведь я была уверена, что повзрослела и изменилась! Потом осенило: я изменилась, но обстоятельства – нет. Почему я ожидала, что не будет проблем? Это было нереалистично. Проблемы никуда не исчезли, но сейчас я могла управлять ими по-другому. Это был вызов. Однажды я перестала пытаться изменить обстоятельства – и все стало получаться. Я стала счастливее. Мероприятие прошло с большим успехом».
Счастье зависит не от того, что случилось, а от того, как к этому относишься. Лучшее или худшее, черное или белое – все исходит из наших представлений о мире. Счастье – естественное состояние, но мы забыли, как быть счастливыми.