— Нет, не зашли, — огрызнулся Пешиг. Он поднялся на ноги с помощью нескольких подчиненных. Обожженный рукав дымился, наполняя каюту вонью паленой ткани и мяса. — Мы возвращаемся в Комморру. Ты можешь лететь с нами, а можешь идти своей дорогой. Мне на это плевать.
— Другого шанса у меня — у нас — может не быть, — раздельно произнес Гексахир. — Зверь спрячется в какую-нибудь тайную нору, и мы никогда не сможем его оттуда выкурить.
— Пусть прячется, — отмахнулся Пешиг. — Мы взяли хорошую награду за свои труды. Теперь пришло время покинуть поле боя, пока еще у меня есть корабль и хватает экипажа, чтобы довести его до дома.
— Ты у меня в долгу… — начал было Гексахир, но, уже произнеся эти слова, понял, что проиграл. По крайней мере сейчас. Как только у них найдется время успокоиться и все обдумать, они поймут, как глупо поступили. Однако пытаться снова навязать им свою волю будет проигрышным ходом. В конце концов кто-нибудь из них вскроет его блеф. И может получиться очень неловко, особенно когда выяснится, что никакого устройства сингулярности у него на самом деле нет. На что резким шепотом указала Диомона, пока все пробирались к выходу из каюты:
— У нас было только одно такое устройство. И то, что ты так опрометчиво использовал его, синод не обрадует.
Гексахир фыркнул:
— Что мне синод? Я — глава ковена, и у меня есть полное право распоряжаться его ресурсами так, как мне заблагорассудится.
— За исключением того, что весь смысл этого опыта заключался в том, чтобы потратить как можно меньше ресурсов на все предприятие. Вместо этого мы потеряли сотни рабов и артефакт, который стоит дороже, чем вся нижняя Комморра вместе взятая. И ради чего? — Она покачала головой. — Ничего. Он сбежал. Опять. Уже дважды.
— Я его поймаю. Это лишь вопрос времени.
— Времени у нас как раз очень мало, мастер Гексахир. — Диомона взглянула на него с мрачным выражением лица. — Постарайся больше не тратить его впустую.
— Похоже, мы возвращаемся в Комморру.
Олеандр поднял на Гексахира взгляд, боясь поверить своим ушам:
— Почему?
— Обстоятельства складываются не в нашу пользу. — Гексахир стоял в противоположном конце лабораториума, изучая ряд висящих там шлемов. Он постучал по одному. — Взгляни на них, Олеандр. Твои прежние братья по оружию.
— Уже давно не мои, — ответил Олеандр, вглядываясь в шлемы. Там был и шлем Чорта, и Киросса Актурийца, Черной Милости. Череполикая маска второй модели Селво Пулна покоилась рядом с лоскутным боевым венцом Сломленного. Пернатый шлем Херика Стимфала и драный капюшон Плачущего Сына с его кровоточащими знаками. Шлемы всех моделей и видов, отмечающие погибших братьев. Братьев, которых он предал.
— Да, — отозвался Гексахир. — Обидно. Пожалуй, узы оказались не так крепки, как ты клялся. Ты говорил, что он будет искать убежища у кого-нибудь из них. Однако — ничего. Никаких следов.
— Есть и другие. За сотни лет он обучил многих из нас. На пике Консорциум насчитывал две сотни душ.
Олеандр заставил себя не отворачиваться от пустых, обвиняющих взглядов разбитых шлемов. Большинство из них были просто лицами из толпы. Пару раз они встречались с Пулном на арене. Бывший Железный Воин был неплохим дуэлянтом и приятным собеседником, в отличие от бедняги Цимисхия. Стимфал был безумен, а Актуриец внушал страх. Плачущий Сын всегда говорил загадками, а Сломленный почти не разговаривал, только повторял то, что произносили другие.
Но все они были братьями. Не по крови, по собственному выбору. Каждый из них решил оставить свой легион, свою судьбу и учиться, припав к стопам Повелителя Клонов. А потом, как и Олеандр, они ушли. Но, в отличие от него, не порвали связи с наставником. Тайное братство, раскинувшееся по всей Галактике. Братство, которое с помощью Олеандра преследовали и убивали.
Прежде это для него ничего бы не значило. Прежде он бы смеялся, убивая тех, кого когда-то называл другом. Но прошлую опрометчивость и то, что происходило сейчас, разделял целый океан времени, и теперь об этом было тошно даже подумать.
— Все почти готово. Времени ты потянул достаточно.
Мелюзина заговорила у самого его плеча. Олеандр не обернулся и даже не подал виду, что вообще что-то слышит. Гексахир с самого первого ее визита взял привычку зорко за ним следить. Она тихо рассмеялась, и он ощутил знакомую волну демонической магии.
— Храбрый Олеандр. Самый настоящий рыцарь. Он будет тебе благодарен.
— Будет благодарен? А они тоже?
Она обхватила его голову ладонями.
— Может, и нет. Но клоуны были правы. Это единственный выход. — Она нежно поцеловала лицевой щиток его шлема. — И ты — тот, кто все сделает.
— Странно, что ты с ними оказалась в этом деле заодно.
— Нет, мы не заодно. Мы просто пытаемся достичь одной и той же цели.
— Но зачем? Чем он так важен?
Она отступила назад, и улыбка ее на мгновение погасла.
— Ничем. Ничто из этого не важно. Это лишь еще один гамбит в большой игре. Все мы просто пешки и должны ходить так, как велят игроки.
— Это такой способ сказать, что ты не знаешь?
Мелюзина рассмеялась, и от этого смеха у него защемило сердце.
— Раньше я думала, что знаю. И, может быть, буду думать так снова. Но сейчас я просто пытаюсь танцевать в ногу с постоянно меняющимся ритмом. — Она сделала игривый пируэт и щелкнула когтями по его шлему. — Что есть, то и есть, и что будет, то и будет. Я уже видела, чем все это закончится, и теперь пытаюсь вспомнить, как все пройдет.
— А что, если ты ошибешься?
Мелюзина помолчала.
— Ошибусь, но не сейчас. — Она улыбнулась. — Когда я ошибусь, конец будет уже близок. И ты должен быть готов… Ах!
Она обернулась, и выражение лица ее стало колючим.
Гексахир наблюдал за ними. Олеандр был в этом уверен. Рука гемункула медленно тянулась под одежды, что-то ища. Мелюзина скакнула к нему и уставилась в мертвую маску.
— Я вижу тебя, мелкий клоп, — протянула она нараспев.
— И я… вижу… тебя. — Голос Гексахира доносился словно издалека. Его движения не ускорились, но Олеандр ощутил их торопливость.
Мелюзина рассмеялась и через миг исчезла. Время рывком нагнало ход — и рука Гексахира метнулась вперед с каким-то кристаллическим устройством.
— Ушла! — процедил гемункул досадливо.
— Обычное дело, — отозвался Олеандр.
— Я же велел сказать, когда она снова появится.
— Да она как-то не предупредила. — Олеандр указал на устройство. — А это что?
— Ты ведешь себя дерзко. — Гексахир вытащил болевой жезл и многозначительно им шевельнул. — Мне следует тебя наказать?
Олеандр склонил голову:
— Если это доставит вам удовольствие.
Гексахир посверлил его взглядом какое-то время, потом спрятал оба устройства обратно под одежды.
— Пока не буду. Честно говоря, я подозреваю, ты начал получать слишком большое удовольствие от наших маленьких уроков дисциплины. Что лишает их всяческой радости. Придется придумать для тебя какой-то новый способ наказания.
Олеандр ничего не ответил. Гексахир потянул носом:
— Я еще чувствую ее запах. Она становится наглее. Чего ей нужно?
— Я же говорил: подразнить меня.
— Да, но зачем для этого возвращаться? В какие игры она играет? — Гексахир наклонился и, схватив Олеандра за подбородок, заставил того поднять глаза. — Скажи, и я, возможно, пощажу следующего, чье имя указано в твоем списке.
В ответ на его слова раздался смех. Гексахир оттолкнул Олеандра и развернулся.
— Кто посмел? Это мои личные покои.
Смех раздвоился, потусторонним эхом перекатываясь по комнате. Всепроникающий и какофоничный, он так резанул по обостренному слуху Олеандра, что тот едва не оглох. Развалины повалились на пол, хватаясь за головы и стеная. Гексахир закрыл руками уши и завертелся на месте, ища незваного гостя.
Затем все внезапно прекратилось. Смех заменили тихий звон колокольчиков и шорох ног. Из ниоткуда выскользнула яркая фигура, во мгновение ока перемещаясь с места на место. Ее движения одновременно были и дергаными, и четкими — почти ритуальными, но без очевидной цели.
— Ходящая-по-покрову, — назвал гостью Олеандр. Гексахир глянул в его сторону.
Силандри Ходящая-по-покрову отвесила излишне экспрессивный поклон.
— Я. Мы. Нас.
Она подпрыгнула и, перекрутив посох через плечо, поймала его другой рукой. Как ей удалось проникнуть в лабораториум, чтобы никто этого не заметил, Олеандр не знал. И гостью явно не сильно беспокоило то, что множество развалин сейчас держали ее на прицеле.
— И она, — добавила Силандри, оглядываясь вокруг, словно в поисках кого-то.
— Значит, вы в этом деле заодно? — спросил Олеандр.
Гексахир бросил на него предупреждающий взгляд:
— Тихо, Олеандр. Ничего не говори этому существу.
— Значит, существу, а, Господин Ножей? Какая грубость! — вмешалась Силандри. — И это после всего, что я сделала тебе в помощь, Гексахир Ультилиад!
Гемункул помертвел.
Силандри рассмеялась:
— Да, я знаю, как тебя звали. Кем ты был до падения империи и долгого уединения в Комморре. Простой художник. Малеватель портретов для прохожих. Даже не очень известный. А посмотри на себя сейчас!
Гексахир взял себя в руки и выпрямился:
— Да, посмотри на меня. Кем бы я ни был, теперь я глава Тринадцати Шрамов. А ты для меня — ничто, клоунишка. — Он ткнул в ее сторону когтистым пальцем. — Ты помогла мне, это правда, но сделала это ради собственных целей. Зачем ты пришла?
— Сперва история, — начала Ходящая-по-покрову. Она закружила пируэтом вокруг гемункула, заставляя того поворачиваться, чтобы не спускать с нее глаз. Она двигалась все быстрее и быстрее, пока не превратилась в размытое цветное пятно. Наконец она замерла позади Олеандра и своим посохом за горло притянула его к себе. Гостья оказалась сильнее, чем выглядела.
— Граф Солнечный томится в заточении, едино уповая на дочь своего тюремщика, за ней ухлестывая с отчаянною страстью…