Савона отвела взгляд:
— Не знаю, о чем я думала.
Беллеф на мгновение замолчал.
— Ты его видела?
— Кого?
— Фениксийца.
Савона замешкалась. В голосе Беллефа звучала острая тоска, которой она прежде никогда не слышала. Раньше он такого не спрашивал.
— Нет, — ответила она. — К тому времени как мы нашли Фабия, он уже ушел. Что там между ними произошло — осталось между ними.
— А-а… — Беллеф снова принялся чесаться.
Савона заметила что-то на одном из экранов и прервалась:
— А за досмотром на северо-западном узле следит Варекс?
— Да, а что? — Беллеф склонился над ее плечом. — О!
На экране небольшая кучка Детей Императора пробивалась сквозь толпу, выходящую из портала. Савона нахмурилась и задумчиво побарабанила пальцами по губам.
— Дезертирство?
— Скорее измена.
Савона рассмеялась:
— Полагаю, что Варекс и правда достаточно глуп, чтобы попробовать договориться с друкари, — Она увеличила изображение. — Толпа начинает злиться.
— Может, мне вмешаться?
Савона помолчала в раздумье. Собравшись ответить, она заметила, как из глубины зала за ней наблюдает Фабий.
— Да! — громко сказала она. — Верни их. По частям, если понадобится. Если Варекс думает, что сумеет сбежать, то он ошибается.
Беллеф ушел, а Фабий присоединился к ней. С ним явилась музыка, она звучала где-то рядом — мелодичный напев, незнакомый Савоне.
— Хорошо справляешься, — похвалил старший апотекарий.
— Я не совсем уж неспособная.
— Твои способности говорят сами за себя. Что вызывает сомнение, так это то, что ты готова пустить эти свои способности хоть на что-нибудь, кроме собственного удовольствия. — Он помолчал. — В любом случае я уверен, что ты найдешь способ выжить в грядущем побоище, Савона. Ты как тот самый пресловутый таракан. Чтобы покончить с тобой, потребуется нечто большее, чем силы, направленные против меня. И все же, если ты хочешь уйти…
— Нет.
— Твоя преданность делает тебе честь.
— Это не преданность, — торопливо возразила она. — Думаю, у тебя все-таки есть план, Повелитель Клонов. И я хочу на него посмотреть. — Она провела рукой по своим косам. — Вся эта беготня туда-сюда, переговоры с врагами, напоминания о долгах… Ты что-то задумал. Должен был задумать. И я намерена пожать плоды, какой бы гамбит ты ни собирался разыграть.
Фабий кивнул:
— Желаю тебе в этом удачи, Савона из Разрубленного Узла.
Она поморщилась. Фабий смеялся над ней. Всегда смеялся.
— Ты говоришь так, будто сдаешься.
— Нет. Никогда. — Фабий повел рукой в воздухе, следуя за мелодией. — Я не собираюсь уступать больше ни пяди своей земли. Но я реалист, Савона. Я уже достаточно боролся с ветряными мельницами. Сейчас наступает время для трудного выбора.
— Мы можем уйти, — предложила она. — Брось этот мир, найди другой.
— Мои враги проявляют удивительное упорство. Они не оставят поисков. Я лишь оттяну неизбежное. Нет, лучше встретиться с ними на своих условиях и завершить эту главу моей жизни.
— Ладно. — Она тщательно обдумала свои следующие слова: — Что нам делать с твоими созданиями? С Игори и остальными? Мятежниками? Враг может обратить их против нас.
— Они на это не пойдут.
— Но могут пойти.
— Не пойдут.
— Откуда ты знаешь? — настойчиво спросила она.
— Я посылал Арриана поговорить с ними. Они всегда предпочитали его общество.
— А почему не пошел сам?
Фабий помолчал.
— Она не хочет меня видеть, Я уважаю ее желание.
Савона рассмеялась:
— Я тебе уже говорила, что ты напоминаешь мне отца?
— Разве ты не убила его?
— Убила, но это к делу не относится. Отец дал мне все, о чем я только могла мечтать, кроме свободы. Я для него была не более чем домашним питомцем. Которого баловали, конечно. Но все равно питомцем.
— И в чем тут смысл?
— Когда ты собирался разрешить ей то, для чего ее создал? Или это изначально была ложь?
Фабий выключил музыку.
— Я не лгал ей. Не лгал никому.
— И все равно им пришлось драться за свою судьбу.
— Они были еще не готовы.
— А они были бы когда-нибудь готовы? — Савона поковыряла когтем в зубах. — Я пробыла рядом с тобой уже достаточно долго, чтобы понять, как работает твой раковый мозг. Как бы ты ни трубил о своем прагматизме, в глубине души ты идеалист. А идеалисты никогда не знают, когда надо остановиться. Они всегда ищут совершенства, даже если уже нашли его.
— Если я идеалист, то кто же тогда ты?
Савона осклабилась:
— Очевидно же: гедонист. Как ты сказал, я жажду удовольствий, а не совершенства. Я жажду вечности грабежей и разбоя, чтобы черепа врагов хрустели у меня под копытами. Я жажду жить… чтобы наслаждаться всем, что может дать наша галактика. — Она постучала когтем ему по груди: — А вот ты… Ты жаждешь переписать правила. Ты жаждешь изменить ход истории, чтобы он устраивал тебя. А боги этого не допустят.
— Да, мне это уже говорили, и не раз.
Он коснулся своей груди. Савона улыбнулась. Она точно не знала, что произошло в саду Фулгрима, но что бы это ни было, Фабия оно сильно потрясло. Его прежняя высокомерная самоуверенность дала трещину. И весь сыр-бор почти стоил того, чтобы это увидеть.
Какой-то мутант издал невнятный вопль. Савона повернулась, вгляделась в голографические дисплеи и хохотнула:
— С другой стороны, может, я и ошиблась.
— Что ты несешь?
Она развернула экран пошире, показав несколько незнакомых боевых кораблей, падающих сквозь верхние слои атмосферы. На каждом из них красовалась геральдика Третьего Легиона.
— Похоже, боги все-таки присматривают за тобой.
Глава 22. УЗНИКИ ПЛОТИ
Гексахир развернулся к гостям:
— Как видите, под моим руководством Тринадцать Шрамов вполне способны вести войну. Однако лишь в редких случаях это экономически выгодно. Башня Плоти — корабль, подобных которому в Галактике не найти, левиафан, биологически вылепленный из мяса и мышц в сетке из костей, связок и жировой ткани. Огромные плиты бронированной кости защищают те немногие уязвимые места, которые у нее есть, а соединительная ткань Башни армирована призрачной костью. Это мобильная крепость, способная раздавить оборону любого укрепления поменьше.
Говоря это, Гексахир горделиво пыжился, выпятив впалую грудь и сложив перед собой руки, словно лапки огромного насекомого. По крайней мере, так показалось Олеандру. Он скромно сидел на полу посреди зала, наблюдая, как Гексахир хвастается своей игрушкой перед союзниками. Авара и Пешиг — или, точнее, Ходящая-по-покрову — выглядели подобающе впечатленными. Салар делал вид, что ему скучно.
Олеандр все думал, как Силандри убедила эту парочку архонтов присоединиться к Гексахиру. Наверное, сыграла на жадности. Наживы с набегов редко хватает надолго, особенно в нижней Комморре. Он огляделся по сторонам.
Когда-то это помещение располагалось в самом низу Башни. Теперь же оно превратилось в зал стратегиума. Гладкие костяные плиты пола покрыла путаница жилистых кабелей и мерцающих волдырей размером с голову раба, свежевыращенных ради этой прогулки. Каждый волдырь на самом деле был узлом отображения, соединенным с несколькими из бесчисленного множества датчиков, усеивающих внешнюю дерму Башни.
У волдырей сидели развалины, короткими движениями пальцев меняя углы обзора. У каждого из контактного разъема в основании черепа выходила блестящая прядь техно-органической ткани. Все пряди сходились в центральный узел, образованный из смеси нервных волокон и чего-то, прежде, похоже, бывшего когитаторной системой. Сам узел высотой превышал рост обычного друкари и распускался на макушке, образуя гладкую, похожую на сиденье выемку.
Там, в окружении неровного кольца полипов с рельефными полосками рубцовой ткани, сидела Диомона. Как раз сейчас, когда Олеандр смотрел на нее, ее пальцы танцевали между рубцами, внося мелкие поправки в передвижение и баланс Башни, чтобы компенсировать разнообразные изгибы Паутины. Она заметила его взгляд и вызывающе воззрилась на него в ответ:
— Что?
— Просто любуюсь, как ты ловко научилась управляться с ними.
Диомона фыркнула:
— Ты так говоришь, будто этому учатся. — Она постучала пальцем сбоку головы, указывая на целую щетину кортикальных штекеров, воткнутых по бокам черепа и вдоль позвоночника. — Для управления этим чудовищем потребовалась дополнительная доля мозга, а еще десяток новых нервных окончаний, чтобы компенсировать постоянный приток информации.
— Очаровательно. А если с тобой что-нибудь случится?
— Тогда ее место займет кто-то из моих коллег, — сообщил Гексахир, положив руки Олеандру на плечи. — А может быть, даже ты, Олеандр. В конце концов, это твой учитель помогал в разработке системы. С тех пор в нее, конечно, вносили поправки, но, думаю, если немного поколдовать, то можно будет и тебя посадить за штурвал. Или вместо штурвала, так сказать. — Он усилил хватку, вдавив когти глубже. Потекли тонкие ручейки крови. Затем склонился ближе и прошептал: — Так что даже не вздумай.
Олеандр не повел и ухом:
— У меня и в мыслях не было.
— Конечно не было. Особенно сейчас, когда мы так близки к победе! — Гексахир несколько мелодраматично вскинул кулак. Возглас был встречен вежливыми аплодисментами. Гексахир развернулся на месте, и его плотская маска скривилась в хмурую гримасу. Хлопки Пешига стихли, и он — она — широко улыбнулся:
— Чудесное представление, Гексахир. И к тому же чудесная машина.
— Да. Мне любопытно, зачем мы-то ему сдались, — заметила Авара.
Гексахир улыбнулся:
— Не сдались. Хотя нет, сдались. — Он выставил коготь, не дав ей ответить. — Я сожалею, что был груб в прошлом. Я повел себя некрасиво и предлагаю вам эту возможность в качестве извинения. Вы ведь одни из лучших клиентов ковена, и я не хотел бы, чтобы мы ссорились из-за какой-то размолвки.
— Он хочет сказать, что ему нужны наши воины, — перевел Салар.