Но бабка оказалась не из робкого десятка. Приподняв юбку, она, как испуганная крыса, проворно перебежала ближе к краю крыши и вдруг подпрыгнула неестественно высоко, взвизгнула по-каратистски и махнула в воздухе ногами, произведя какой-то замысловатый сверхъестественный прыжок… И тут же, коснувшись крыши ногами, подпрыгнула снова…
Так как бабуся была в длинной юбке, было совсем незаметно, как она сгибает ноги – она просто делалась меньше и вдруг неожиданно взлетала, как под действием скрытой под юбкой пружины. Одновременно она взмахивала палкой, оказавшейся в ее руках не инвалидной клюкой, а страшным, разящим, сокрушительным оружием.
Изумленный Свинцов так и замер с распростертыми объятиями, в которые собирался поймать вертлявую старуху.
Бабка-ниндзя, ни на секунду не прекращая свои головокружительные акробатические трюки, приближалась к остолбеневшим людям и вдруг прошлась колесом…
– Это же Сергей! – воскликнул Илья, узнав друга.
Сергей в виде бабки нанес последний удар палкой воображаемому противнику и, рассмеявшись, снял очки.
– Как вам моя маскировочка? – спросил он, подходя и пожимая обоим руки.
– Ну слава Богу! Ты жив! – обрадовался Илья, обнимая друга.
– А что же ты думал, я им так и дал себя убить?
Сергей снял с головы платок.
Свинцов, наконец понявший, в чем дело, расхохотался.
– Я-то думал, это старуха залезла голубей воровать. Лазает тут одна. Все ее поймать не могу. Ну, пойдемте в комнату, чего мы на крыше-то.
Илье было удивительно, как виртуозно Сергей сумел перевоплотиться в старуху. Кроме того, он изменил внешность, сбрив усы, и сейчас в дамском наряде, без платка, выглядел намного моложе своих "старушечьих" лет.
Илья, еще не в полной мере осознавший спасение своего друга, только похлопывал Сергея по плечу и все время твердил одну фразу:
– Ну ты даешь. Ну ты даешь…
Свинцов налил чаю.
– Ну рассказывай, как тебе от китайцев уйти удалось? – спросил Илья.
– От китайцев? – удивился Сергей.
– А куда же тебя Алиев Гришка переправил? – полюбопытствовал Свинцов, держа в руке заварочный чайник.
– А я у китайцев не был. Там все получилось по-другому. – Сергей сделал несколько глотков чая. – Когда мы с тобой расстались, я прошел во двор: машина, смотрю, на том же месте стоит; оглядел ее со всех сторон – вроде ничего не тронуто. Заглянул под бампер – вижу, какие-то проводочки торчат. Ну, думаю, подсунули минку, что характерно, чтобы я на своей машинке не просто поездил, а еще и полетал. Полез под машину разбираться. В Афгане я с минами дело имел, немножко разбираюсь. А тут, откуда ни возьмись, два омоновца экипированных и машина с Алиевым въезжает. Видно, они меня пасли: знали, что приду. Один автомат на меня направил, говорит: "Веди себя хорошо, иначе пристрелю". Ну, я вижу – пристрелит, решил быть послушным. Надели мне наручники. Тут Алиев из машины выходит и начинает перечислять, в чем я обвиняюсь: в многочисленных убийствах, взрывах, групповых изнасилованиях с извращением, поджогах, даваниях взяток должностным лицам, в нецензурных высказываниях в общественных местах и подготовке государственного переворота…
– Гришка – шутник, – вставил Свинцов.
– И тут появляешься ты, Илья, – продолжал Сергей, делая еще один глоток чая. – Думаю, зачем ты высунулся, я же тебя предупредил, чтобы ты в случае чего уматывал. Мне-то не видно, что за спиной происходит. Тут меня второпях запихивают в машину между двумя омоновцами – и за тобой в погоню. Перед тем как в машину сесть, мне Алиев на ушко тихонько так говорит: "Вас Китаец давненько ждет – соскучился". Это он чтобы меня понервировать. Ну ты, Илья, здорово, я скажу, бегаешь! Влетели за тобой во двор. Алиев с омоновцем побежали за тобой гоняться, я остался со вторым омоновцем и с водителем. Тут Алиев запыхавшийся подбегает и велит водителю с ним идти. Смотрю, уже картина попроще. Остались мы с омоновцем. Он парень, правда, крепкий оказался: пришлось повозиться – в наручниках биться неудобно. Ну вот, собственно, и вся история. Правда, самое смешное было, как я в наручниках через весь город к Артему добирался. Везде машины милицейские шныряют… А эту маскировку мне Артем предложил. Мы с его бабушкой почти одного размера оказались.
– Теперь мне понятно, почему Жанна сказала, что тебя в отделении нет.
– А это еще кто?
– Я позвонил по телефону, который у тебя в машине появился. Помнишь? Других вариантов у нас не было.
– И что тебе там сказали?
– Оказывается, это какая-то страшно законспирированная организация, ведущая борьбу с группировкой Китайца. И о тебе им все известно.
– Ну, может быть, не все, – улыбнулся Сергей.
– Например, они знают, что ты воевал в Афганистане, что награжден орденами… Ну, в общем, много чего…
– Да, – встрял Свинцов, – и даже как меня зовут… Или это ты, Илья, сказал? – с подозрением взглянул он на Илью.
– Нет, не говорил.
– Ну тогда не знаю! – развел руками окончательно пораженный Свинцов.
– Они собирают информацию о банде Китайца и готовы были помочь в твоем освобождении. За это они потребовали с меня кой-какие сведения. Я сказал, что Алиев работает на Китайца, и еще про Малюту, гада…
– Слушай, – обратился Сергей к Свинцову. – Я, честно говоря, запутался в этих китайцах. На кого Алиев работает? На Китайца или на Малюту?
Свинцов налил себе еще чаю.
– Честно говоря, фиг его знает. Но в милицию моим заместителем его устроил Китаец, перед тем как уснуть, а потом, выходит, он по наследству перешел к Малюте, – с сомнением сказал Свинцов. – Но может быть, Гришка и не знает, что правит им Малюта, – он ведь выступает от имени Китайца и называет себя Китайцем…
– В общем, в этом китайском бедламе, что характерно, не разберешься.
– Китайская головоломка, – уточнил Свинцов, – кроссворд на китайском языке.
– А в этой тайной конторе Жанна главная?
– Я не знаю, кто главный, но она знает очень многое, и, вообще, женщина удивительно красивая.
– Да, женщина симпатичная. Она на тебя, Илья, так смотрела… – Свинцов закатил глаза.-Она к тебе, должно быть, неравнодушна.
Илью бросило в краску и в жар. Он, к своему ужасу, никак не мог справиться с этим. Лицо Жанны постоянно возникало в его памяти, и ничего он поделать не мог. Да и не было возможности задуматься о столь странном и новом для него явлении. Вокруг все время были люди с другими проблемами. А для того чтобы разобраться в своей душе, требовалось остаться одному. Но ему никак не давали сделать этого.
– Так, Илья, давай-ка съездим к легендологу – навестим старика. Что-то у меня из-за него на душе неспокойно. Нужно соседа его еще раз поучить манерам. И не мешало бы на Малюту бандитскую общественность натравить. Хотя, может, это их рук дело.
Сергей мотнул головой за окошко голубятни.
– Китаец это, помяните мое слово. Китаец проснулся и в разгул пошел, – стоял на своем Свинцов.
– Пусть Китаец. Но по поводу Малюты сообщить все равно нужно. Пусть они друг друга перебьют.
– Я не против. – Свинцов разгладил усы и, вдруг наткнувшись ладонью на ощетинившуюся щеку, заглянул в осколок зеркала, прибитый ржавым гвоздем к стене.-Как я оброс. Сейчас побреюсь и пойду за личным делом Китайца. – Свинцов достал из ящика стола допотопную механическую бритву.
– Название монастыря не забудь.
Сергей повязал платок, надел очки, убедительно превратившись в противную на вид старуху, сгорбился и зашамкал ртом.
Распрощавшись с оставшимся наводить марафет Свинцовым, друзья спустились с крыши.
– Я теперь без колес, – сокрушался Сергей. – Здесь хоть и недалеко (на трамвае несколько остановок), но привычка – ужасная вещь.
Поначалу Илье было неловко и как-то стыдно идти рядом с Сергеем в старушечьем обличье: ему все казалось, что что-то не так в его гардеробе. Очутившись на людной площади, он думал, что сейчас все станут глазеть на них, Сергея тут же распознают, и будет большой конфуз. Но Сергей, ссутулившись, преспокойненько клюкал рядом с Ильей, и решительно никому не было до них дела. И критически сбоку поглядывавший на Сергея Илья не видел в его манере держаться изъянов: старуха старухой. Даже речь его в людном месте приобретала этакие шепеляво-сварливые нотки.
Они дошли до остановки и стали ждать трамвая.
– По-моему, что характерно, у Свинцова все же не все дома. И чего он пристал к этому утопленному Малютой Китайцу. Я думаю, что с Малютой местная шушера разбирается. Вон наш трамвай, – сказал Сергей и пошаркал к первой двери в очередь к инвалидам и старикам.
В вагоне ему (как старой инвалидке, конечно) уступили место. Глядя на него, Илья удивлялся, насколько органично он слился с немощной старушечьей природой. Он все наблюдал со стороны за попутчиками, но не поймал ни одного сколько-нибудь любопытствующего взгляда.
Трамвай шел по измененному маршруту, поэтому пришлось выйти на остановку раньше.
День был теплым и солнечным. Друзья неторопливо шли по набережной Невы. Над водой кружили чайки. Илье начинал нравиться этот город.
– Тебе тоже следует подумать о конспирации. Эта сволочь – Малюта – везде рыщет. Может, такой вид, как у меня, устроит? Все тебя уважают – подсаживают, помогают, уступают… Чем не жизнь?
– Не знаю, – улыбнулся Илья. – У меня не получится: способностей нет. У тебя-то вон как здорово выходит, как будто ты всю жизнь старухой живешь.
– Самое главное, постигнуть старушечью сущность. А сущность у них… – Сергей, вздохнув, махнул рукой, – сложная, – и, подумав, добавил: – Но постижимая.
– Малюта, да теперь еще Алиев за нами охотятся. Наверное, придумать что-нибудь придется.
– Алиев – продажный гнус, что характерно, он за нами охотиться будет, пока ему платят. А хочешь честно, Илья? Не верю я в существование чуди: о них только Егор Петрович рассказывает. А кто их видел? То-то и оно. Может, это его фантазии. Интересно, сосед меня не забыл?
Они подошли к дому, где жил Егор Петрович.