— Ну, а теперь мне пора по своим делам, — сказал кролик.
Оби от всего сердца поблагодарил кролика, и они расстались. Сидит Оби, ломает голову, как достать ему львиные мозги. А мимо проходит осел.
«Попрошу-ка у него совета», — подумал Оби и отправился следом. Только собрался окликнуть осла, выпрыгнул на тропу лев, тот самый, что обломал клык в битве со слоном. С яростью ринулся он на осла, а тот лягнул льва изо всех сил копытами и раскроил ему череп. Так Оби добыл львиные мозги.
Возвратился Оби к колдуну и говорит:
— Выполнил я твое условие: принес и молоко буйволицы, и слезы слона, и клык льва, и хвост обезьяны. А вот и самое ценное — мозги льва.
— Молодец, — похвалил его колдун. — У тебя обязательно будет сын.
Смешал колдун все принесенное и приготовил снадобье для Нгози. Так родила женщина, у которой долгие годы не было детей.
Когда сын вырос, он привел к себе домой осла и кролика.
— Вы помогли отцу в трудную минуту, — сказал он, — теперь я буду помогать вам.
И он поил и кормил этих животных до самой их смерти.
Заяц, Вождь и доло[6]
Заяц с Вождем поспорили. Заяц сказал:
— Я со своей единственной женой приготовлю доло быстрее, чем ты со всеми своими женами.
Вождь ответил:
— Хвастун ты отчаянный! Как может твоя единственная жена сделать доло быстрее всех моих жен, и чтобы оно было готово раньше?
Ответил Заяц:
— А давай-ка попробуем!
И он поднялся и побежал к своей жене, которую звали Поко.
Он помог своей жене растолочь красное просо, которое уже проклюнулось и высохло, и помог ей натаскать сколько нужно воды.
Вождь тоже приказал своим женам растолочь просо и послал их за водой. И вот они с кувшинами-канари на головах отправились гуськом за водой.
Но хитрый заяц обогнал их всех и спустился в колодец со своей мандолиной.
Когда жены Вождя подошли к колодцу, он начал наигрывать на мандолине и запел:
Что за женщины пришли сюда?
Что за женщины пришли сюда?
Я возьму сейчас мандолину,
Заиграю, как никогда!
И буду играть и петь, тра-ля-ля!
И буду играть и петь, тра-ля-ля!
И буду играть и петь, тра-ля-ля!
Пока все они не запляшут!
Когда жены Вождя услышали треньканье мандолины, когда заслышали песенку Зайца, они начали спрашивать друг друга:
— Слышите? Слышите? Слышите эту песенку?
А Заяц все наигрывал на мандолине и пел:
И буду играть и петь, тра-ля-ля!
Пока все они не запляшут!
Тут жены Вождя бросили свои кувшины-канари и пустились в пляс вокруг колодца.
А Вождь все ждал и ждал их, и ждал понапрасну. Наконец он призвал слугу и послал узнать, почему его жены не возвращаются.
Слуга поднялся и побежал.
А в это время, пока жены Вождя плясали вокруг колодца, жена Зайца дома готовила доло.
Когда слуга добежал до колодца и приблизился, Заяц запел другую песенку:
Что за слуга прибежал сюда?
Что за слуга прибежал сюда?
Возьму я свою мандолину,
Заиграю, как никогда!
И буду играть и петь, тра-ля-ля!
И буду играть и петь, тра-ля-ля!
И буду играть и петь, тра-ля-ля!
Пока тот слуга не запляшет!
Слуга остановился, прислушался, а Заяц опять заиграл и запел свою песенку, и пел так лихо, что слуга ничего не спросил у женщин и сам вместе с ними пустился в пляс, кружась вокруг колодца.
Удивился Вождь:
— Что там делают мои жены? Почему не возвращаются? И где мой слуга?
Он отправил свою первую жену узнать, что случилось.
Но когда она пришла к колодцу и услышала песенку Зайца под мандолину, она тоже вошла в хоровод и пустилась плясать.
Тогда Вождь решил сам посмотреть, почему никто не возвращается..
Он вскочил на своего скакуна и помчался к колодцу.
Заяц услышал цокот копыт и запел по-другому:
Что за Вождь лихо скачет сюда?
Что за Вождь лихо скачет сюда?
Я возьму свою мандолину,
Заиграю, как никогда!
И буду играть и петь, тра-ля-ля!
И буду играть и петь, тра-ля-ля,
Пока Вождь не услышит меня,
Пока Вождь не соскочит с коня
И со всеми здесь не запляшет!
И он пел так весело и задорно, что Вождь соскочил с коня и пустился в пляс вместе со всеми.
И все они плясали, плясали, кружились и кружились.
А Заяц все пел и играл на мандолине, играл и пел...
Но вот он решил, что жена его уже успела приготовить доло, что она все уже сделала. И он замолчал. Не слыша больше песенки, не слыша звуков мандолины, танцоры остановились и с удивлением уставились друг на друга.
Вождь вспомнил, что послал женщин за водой, чтобы приготовить доло. Он приказал женщинам набрать воду, скорее идти домой, скорее готовить доло. И они заспешили, заторопились. А когда все ушли, Заяц вылез из колодца и по кустам, чтобы никто не заметил, добежал до дома. И страшно обрадовался, когда увидел, что его жена успела за это время приготовить доло!
Он поставил кувшин-канари с доло себе на голову, велел жене взять такой же кувшин с доло, и они отправились к Вождю.
Представ перед Вождем, Заяц сказал:
— Вот мое доло, Вождь! Я не только обещал, но и сделал: мое доло готово, оно в этих кувшинах. А твое готово? Где оно?
Удивился Вождь. Начал спрашивать Зайца, как это он успел так быстро. И Заяц рассказал Вождю, как его женщины отправились за водой к колодцу, как они услышали песенку под мандолину и, вместо того чтобы набрать воды для доло, принялись плясать и прыгать, прыгать и плясать. Потому они и не успели приготовить доло.
А под конец Заяц сказал:
— Вот почему я и поспорил с тобой, Вождь, что моя единственная жена приготовит доло скорее, чем все твои женщины!
Вождь не знал что ответить и сидел молча, словно ему рот зашили.
Так и кончается эта сказка.
Конко-сом, рыба голая, усатая
Дождь шел днем, и дождь шел ночью. Дождь шел в начале недели, в середине недели и в конце недели. Дождь шел все время.
Обильные, частые ливни переполнили старицу. Дождевая вода размыла старое русло, на дне которого под слоем старого ила крепко спал в черной норе сом Конко, голая рыба с усами.
Вздулась старица, вышла из берегов, и большая волна унесла сома Конко далеко-далеко на бесплодную землю саванны.
Пришел вечер, воды старицы отступили тихонько в свое прежнее русло, оставив сома на песке. К счастью, множество дождевых ручейков и короткий разлив водоема увлажнили землю, и Конко-сом провел ночь хоть и не очень спокойно, но без особых тревог, под любопытными взглядами мигающих звезд.
Но вот звезды исчезли,— Конко-сом так и не успел понять их немой язык,— пропели вторые петухи, и подул свежий утренний ветерок. Начал Конко уже засыпать — и вдруг почувствовал острую боль в левом усе.
Открыл Конко-сом глаза и увидел рядом со своим песчаным ложем куропатку Воло. Это она ухватила его за ус своим крепким коротким клювом.
А Воло-куропатке просто нечего было делать. С тех пор как пошли дожди, воды было вдоволь повсюду, и Воло уже не приходилось бегать до самой старицы для утренних омовений. Вот она и не знала, чем заняться в утренний час.
Еще до восхода солнца просыпалась куропатка Воло и расхаживала повсюду, бегала везде, носилась где попало, пробуждая всех своим надоедливым резким криком и треском крыльев, громким треском, похожим на треск маиса на огне. Всех будила она до рассвета, и своих соседей, и случайных путников, остановившихся отдохнуть в саванне на ночь.
Увидела Воло-куропатка слезу в глазах Конко и решила, что сом наконец проснулся. Выпустила она его ус из клюва и сказала:
— Братец мой Конко, мы давно не виделись! Я надеюсь, ты провел ночь спокойно?
Было это приветствие слегка ехидным, но Конко-сом еще не совсем очнулся от дремоты и ехидства не заметил. А потому он ответил вежливо и любезно, как полагается всякому воспитанному сому:
— Да, спасибо, я провел ночь в мире с тобой.
— Извини уж меня, что я тебя разбудила так рано и так невежливо,— сказала тогда куропатка Воло.— Приглашаю тебя позавтракать. Пойдем с этой песчаной земли на поля, где зреет или уже созрел урожай. Пойдем поедим всяких вкусных вещей вволю! Пойдем поворуем на крестьянских полях!
— Поесть? Что мы можем там поесть? Воровать? Что мы можем там своровать?
— Просо, мой милый родич! Маис, фасоль, арахис, мой милый родич!
— Я не могу пойти на поля. Мне туда не добраться. И я ничего не могу там сделать, даже поесть не смогу.
— Я одолжу тебе все, что понадобится. Все, что ты только захочешь.
— У меня нет лап.
— Я тебе одолжу!
— У меня нет когтей.
— Я тебе одолжу!
— У меня нет клюва.
— Я тебе одолжу!
— У меня нет крыльев.
— Я тебе одолжу!
— У меня нет перьев.
— Я тебе одолжу!
Куропатка Воло одолжила сому Конко все, чего ему не хватало, чтобы отправиться завтракать на поля крестьян.
И вот оба они на ухоженном поле, где уже созрел урожай.
Принялись они носиться от куч маниоки с медово-сладкими корнями к метелкам маиса, от маиса к стеблям со сладкой фасолью.
Время от времени куропатка Воло поднимала голову, настораживалась и оглядывалась.
Уже много раз воровала она урожай у людей и зверей и всегда была настороже. Она хорошо слышала и далекий неясный шум, и каждый легкий подозрительный шорох, и глубочайшее безмолвие.
Куропатка Воло, едва-едва вылупившись из яйца, уже знала, как и куда ей бежать от малейшей опасности. Лучше всего она различала мерную, тяжелую поступь крестьян и почти неслышный шаг осторожных охотников.
И на этот раз, услышав хорошо знакомую ей мерную поступь хозяина поля, крестьянина Кеба, куропатка Воло вытянула шею, еще раз прислушалась и закатила глаза.