ичительной речью в сенате. – Бородатый мудак Карла-Марла написал единственную верную книгу – «Капитал». Остальное – похабщина. Ты читал «Капитал»?
– Отстань, Миша! Спать хочется…
– Не осилил! – обрадовался Суров и отметил это событие прямо «из горла». Водка с бульканьем устремилась по проспиртованному пищеводу Михаила. – Десантник! Мозги на сквозняке…
– В лоб получишь! – шутливо предупредил Новиков, но тем не менее внимательно слушал, ибо что у трезвого на уме…
– Война – источник доходов! Ты «духов» метелил в хвост и в гриву, ордена получал. Состаришься, внукам покажешь коробочки, а они тебя пошлют подальше! А кто-то из загашника башли вытянет! На этой войне заработанные!
– Мы тех сук, которые моджахедам бензин, «цинки» с патронами сбагривали, били, Миша, жестоко били…
– Ох, уморил! Разуй глаза, Виктор. Сколько генеральских звезд посыпалось на погоны, сколько амуниции налево ушло! Слепой, что ли? Пушечное мясо – ходовой товар!
– Заглохни! По-хорошему прошу, – вскипел Новиков.
Циничные рассуждения переводчика задевали его за живое.
Но Суров имел право так говорить. В свое время он целую неделю продирался через колючки буша, выводя отряд отборных коммандос ЮАР на гарнизон правительственных войск.
Юаровцы убили членов геологической экспедиции – мирных людей, приехавших подзаработать. Миша тогда отлучился в буш поохотиться и поэтому уцелел. Переводчик мог спокойно отсидеться или пойти в противоположную сторону. Простреленные головы советских и болгарских геологов красноречиво свидетельствовали – коммандос пленных не берут. Но он подвел свору прямиком под сторожевые посты…
– Так! Политэкономия для тебя недоступная сфера! Переходим к рассмотрению второго пункта! – Перед более сложным материалом мэтр еще взбодрился… – Бабы!
– Это уже лучше. Тема в самый раз для тупого старика.
– Очень грустная тема, Виктор! – На бледной физиономии переводчика проступила мировая скорбь, и он начал загибать пальцы. – Закочевряжилась Елена – греки разрушили Трою, это раз. Шурика Македонского затрахали триста пятьдесят наложниц, не дав ему завоевать вторую половину мира, – это два. Он просто умер от истощения. Ульянов Ленин неудачно женился – с тоски устроил революцию…
– Глобально мыслишь! – иронично заметил Новиков и решил насильно уложить разошедшегося философа в постель.
Тот словно прочитал мысли Виктора и с пафосом воскликнул:
– Стыдись! Ты собираешься лишить меня жизни! Я сгнию, если не буду пить!
Тут в комнату ввалились традиционные собутыльники Михаила: капитан-связист и майор-химик.
– О чем базар, мужики? – спросил майор заплетающимся языком.
Миша расплылся в блаженной улыбке:
– Покоритель Хоста не желает признать, что его уделали со свистом! Не слушает умного человека! То бишь меня.
– Козел! – мрачно заключил майор и грохнул вещмешком, набитым пустой тарой из-под «Козацкого напия». – Но мы ему мозги вставим!
Дежурный офицер влетел в комнату, чуть было не споткнулся о тело Сурова, переместившееся к входной двери, крикнул:
– Новиков! Быстрее!
– Что? Что случилось? – Почуяв неладное, старлей вскочил.
– Твои режутся! – Офицер задыхался от быстрого бега…
Глава 5
В этом мире люди побеждают только силой и умирают с оружием в руках.
Взводу Святого предстояло охранять склады. Они располагались в долине, зажатой двумя грядами невысоких холмов.
С середины шестидесятых годов началось строительство третьего эшелона обороны, предназначавшегося для укрепления границы с Китаем – тогдашним врагом номер два Советского Союза. Сеть бункеров, подземных складов и огневых рубежей протянулась по всей Средней Азии, уходя в Сибирь и Приморье.
Горы Тянь-Шаня военным стратегам казались ненадежным препятствием для полчищ бывшего друга Страны Советов – «великого кормчего» Мао Цзэдуна. После событий на острове Даманский и гибели наших пограничников строительство форсировали.
Как это всегда бывало в стране, ничего путного из спешки не вышло. Бункеры под Ошем, предназначавшиеся для хранения боеприпасов по меньшей мере на дивизию, пошли трещинами – геодезические службы провели разведку грунта спустя рукава. Специалисты объяснили разрушения изменившимся руслом подземной реки, тектоническими сдвигами и тому подобной заумью. Поди проверь!
Обо всем этом доложили тогдашнему министру обороны. Боевой маршал насупился и философски заметил:
– Бетона у нас хватит! Законсервируйте бункера или используйте по своему усмотрению.
Геодезистам передали предупреждение грозного военачальника: если такое повторится, будут ручной помпой откачивать воду и на собственных горбах таскать бревна креплений.
Но бункера ветшали. Часть из них окончательно развалилась, и серые глыбы бетона, обрушившиеся под собственной тяжестью, преградили вход в подземные помещения. Часть сохранилась и до поры до времени пустовала.
Когда из Афганистана вывели сороковую армию, надо было срочно размещать где-то горы оружия и техники. Вспомнили о старых бункерах. Кое-где подлатали, поставили подпорки, смонтировали сигнализацию, натянули колючку, и секретный объект стал готовым к приему груза. Для солдат установили сборные дощатые домики, зимой продуваемые всеми ветрами насквозь, для офицеров – кунг, снятый с «ЗИЛа».
Две вышки, торчащие по диагонали, придавали объекту вид концентрационного лагеря времен начала сталинских репрессий.
Под бетонные своды уложили ящики со снарядами для реактивной артиллерии и с патронами для «калашникова». Потом стали валить все без разбора.
На открытых площадках рядками стояли отслужившие свое бэтээры и прочий железный хлам.
Солдаты охраняли объект и периодически раскручивали очередную машину на запчасти. Местные жители охотно брали антенны, шланги гидравлики, подфарники и другие полезные вещи. Меновая торговля процветала, подкармливая и развлекая бойцов. Развлечением служили главным образом наркотики, в основном анаша. Ответственный за склады – лейтенант Кучаев давно махнул рукой на воровство.
– Главное – оружие не тянут! – доверительно сообщил он Святому. – Заварушка, сам видишь, какая! Нагрянут «всадники», а у меня пятнадцать солдат! Слава богу, что вас подбросили.
Кучаев опасался налета боевиков, крайне агрессивно настроенных молодых националистов, слетевшихся словно стервятники к Ошу из Иссык-Кульской и Наманганской зон. Часовые не раз замечали всадников на гребнях холмов.
Лейтенант забрал к себе жену, работавшую учительницей начальных классов в одной из городских школ.
– Я в школу не вернусь! – тихим печальным голосом говорила молодая женщина. – Лозунги развесили: «Да здравствует великий могучий киргизский язык!» Может, и Тургенев – киргиз по национальности?
– Перемелется! – успокаивал ее муж. – Киргизы самые спокойные люди, в них нет жестокости. Это их взбаламутили, натравили на узбеков и русских…
– А ты всадников с перекошенными рожами видел? – в ярости кричала учительница. – Сторожа школьного у собственного дома заметили… Сидел на скамеечке перед калиткой… Старик награды военные нацепил, думал, пощадят ветерана. Подскочили к деду. «Ветеран? – спрашивают. – А почему не инвалид?» Распяли на скамейке, вожжами привязали и ножовкой ногу отпилили! Не жестокие? Собирать манатки надо и мотать отсюда! Пусть без нас вторую Южную Корею обустраивают…
Солдаты лейтенанта Кучаева бездельничали и воровали по-черному. Молодой командир палец о палец не ударил, чтобы хоть как-то изменить положение. Он всего год как закончил Сумское училище. Лейтенант и представить не мог, в какую дыру его засунут.
– Ну правильно, батя-то мой не генерал… – сокрушенно вздыхал вчерашний курсант.
Он с облегчением передал бразды правления Святому и посвятил всего себя своей несчастной жене, которую очень любил.
«В принципе он правильно поступает! – думал Святой. – Никому мы не нужны, кроме родных. Выжмут человека как лимон и выбросят! Так всегда у нас было, веками… Что за страна!»
– БРДМ поставьте на подъездной дороге и у холмов! – распорядился взводный, обходя с сержантом свои новые владения.
– Пульнуть можно? – спросил Голубев и стал осматривать невеселый пейзаж.
– Зачем?
– Пристрелять пулеметы! Патронов в бункерах полно. Россыпью валяются! – сообщил он командиру.
– Успели залезть! – с деланым недовольством отметил Святой. – Серегин, проныра, небось нос свой сунул?
– Он самый! – нехотя подтвердил сержант. Атмосфера складов расслабляюще подействовала и на безупречного служаку Голубева.
– Скажи ему, пусть не шныряет где не следует!
Святой рукой смел пыль с бока бэтээра. Машина с облупившейся краской и снятым вооружением предназначалась для ремонта.
– Досталось ей! – вздохнул сержант и сунул кулак в отверстие с оплавленными краями.
Оно зияло у задней части машины примерно в метре от колеса. Святой погладил черные, с сизоватыми разводами края дыры.
– Кумулятивный снаряд! Кто был внутри – погиб. Высокотермическая травма с тотальным обугливанием тела…
– Чего? – переспросил сержант.
– Обуглились люди от взрыва. В диагнозе так пишут.
Спецназовец успел забраться на броню и хотел заглянуть внутрь, но после слов командира отпрянул, как будто мог увидеть головешки человеческих тел, навечно застывшие в недрах бронетранспортера.
– Притащили на переплавку братскую могилу, – продолжал Святой. – Зачем? Его бы на мраморный постамент под окнами Кремля поставить или вместо памятника на могилу этого маразматика с бровями… Ладно! Пошли, Василий!
Он поспешил отойти от бэтээра. Слишком остро напоминала обгоревшая машина о недавнем прошлом.
– Воины здесь паршивые! – с чувством собственного превосходства сказал сержант, шагая через груды ржавого мусора. – Алкаши и наркотня…
– Не задирайся с ними, – посоветовал Святой и чуть было не налетел на очередную груду металлолома. – Народа мало, а территория вон какая! С кем охранять? Поаккуратнее с сослуживцами. Знаю я вас, морды чистить начнете! Говори – не говори.