— Лора! — позвал Никонов.
Это прозвучало нелепо и даже глупо. Не за шторой же она пряталась, в самом деле! Просто не ночевала дома. Вот так. Просто! Не ночевала! Дома!!
Нужно было ей вчера позвонить. Вечером, а еще лучше — днем. Справиться, как дела, как прошел экзамен. Возможно, Лора к тому времени остыла и им удалось бы помириться. Почему Никонов этого не сделал? Потому что был зациклен на собственной персоне. Правильно дочка обвиняла его в эгоизме. Какой он отец после этого?! Лора подевалась неизвестно куда, а он преспокойно дрыхнет без задних ног!
Дозвониться Лоре не получилось. Женский голос упрямо повторял одно и то же: мол, абонент вне досягаемости, попробуйте связаться позже.
К тревоге и чувству вины, охватившим Никонова, начал примешиваться страх. Ему лучше, чем кому-либо, было известно, как опасно семнадцатилетним девушкам проводить ночи вне дома. С ними может приключиться что угодно, тем более сейчас, когда в Азовске орудует похититель или банда похитителей.
Никонова затрясло. Он почувствовал, что его охватывает паника, которая вот-вот накроет с головой.
— Спокойно, — сказал он себе. — Думай, Лешка. Ты не курица, чтобы безголовым бегать. Не суетись. Что мы в таких случаях делаем?
Взяв себя в руки, он приступил к обыску комнаты. Наилучшие результаты дала проверка Лориного компьютера. По завершении последней сессии она не выключила его, а захлопнула крышку, так что имелась возможность просмотреть открытые страницы. На одной из них, фэйсбучной, перед Никоновым предстал парень из красной машины, с которым он схлестнулся возле площадки с мусорными баками. Звали его Русланом Дороховым. Этого было достаточно. Никонову ничего не стоило выяснить адрес и телефон молодчика, хранившиеся в оперативной базе данных МВД. Но звонить ему Никонов не стал. Взглянул на часы и помчался на площадь Жданова, чтобы нанести личный (и неожиданный) визит.
«Убью, — думал он по пути, хотя понимал, что убивать никого нельзя. — Вот просто порву тебя на тряпки, Руслан Дорохов. И если ты хоть пальцем тронул мою дочь…»
Перед мысленным взором возник вовсе не палец, что заставило Никонова ускориться и гнать машину до восьмидесяти километров в час, тем самым создавая аварийную обстановку на улицах родного города. Благополучно разминувшись с троллейбусом на встречной полосе, он сделал запрещенный левый поворот и оказался у цели.
Только бы Руслан был дома!
Руслан был дома. Он открыл не сразу, но Никонов, приложивший ухо к замочной скважине, слышал, что в квартире кто-то есть. Он позвонил еще раз. Раздались шаркающие шаги и недовольное бормотание. Дверь отворилась. За ней стоял Руслан в трусах и шлепках, которые, как следовало полагать, заменяли ему обувь на любые случаи жизни. В нос Никонову ударил запах спиртного и перегорелого табака.
Он хлопнул ладонью в голую грудь Руслана так, что припечатал его к стене, и прошел вглубь квартиры. На смятой постели сидела костлявая девица и прикрывала грудь, что, в общем-то, было не обязательно при ее комплекции. У Никонова отлегло от сердца: он не застал в спальне Руслана Лору. На смену секундному облегчению пришло тоскливое предчувствие беды.
— Что вам надо? — спросил Руслан звонким, прыгающим с октавы на октаву голосом. — Я вызываю полицию.
— Полиция уже здесь, — ответил Никонов эффектной кинематографической фразой. — Лору вчера видел?
— По телефону говорили, — быстро сказал Руслан. — Она сама звонила.
— Дай сюда мобильник.
Никонов протянул руку.
— Зачем?
Никонов требовательно пошевелил пальцами.
— Мне можно в туалет? — пискнула плоскогрудая. — Я сейчас уписаюсь.
На нее никто не обратил внимания. Руслан принес мобильник. Никонов проверил журнал звонков. Лора действительно звонила на этот телефон. Вчера, в 11:02. Разговор длился три минуты. Это не означало, что Лора и Руслан не виделись.
— В туалет! — настаивала гостья Руслана.
Никонов сделал ей знак заткнуться.
— Ты договорился с Лорой о встрече? — спросил он у Руслана. — Где? Когда? Выкладывай.
— Мы не встречались.
— Попробуй меня в этом убедить.
Руслан заглянул в глаза Никонова и сделался суетливым, почти угодливым.
— Лора позвонила и предложила мне приехать. Но я сказал, что не могу. Я был занят.
Изнывающая девица, не дожидаясь разрешения, опрометью бросилась в туалет.
— Ты с ней спишь? — продолжал допрос Никонов.
Руслан нервно пожал плечами:
— А что, запрещено?
Кулак Никонова врезался ему в живот. Руслана переломило пополам. Скорчившись, он никак не мог найти позу, в которой ему будет легче дышать. В туалете заурчала вода. Девица благоразумно предпочитала не появляться Никонову на глаза.
— Она несовершеннолетняя, — отчеканил он. — Школьница. Знаешь, что за такие штучки полагается?
— Я думал, вы про Симону спрашиваете, — пробормотал Руслан, держась за живот. — Ей двадцать с чем-то. Взрослая.
— Симона? Это она? — Никонов указал подбородком в сторону туалета.
Руслан кивнул. Он был бледен и покрыт испариной. Было видно, что ему больно разговаривать.
— Как насчет Лоры?
Руслан отрицательно помотал головой и прохрипел:
— Никогда.
Никонов посмотрел на него и поверил.
— Откуда она тебе звонила? — спросил он. — Куда звала?
— На бульвар… за Оперным театром. Забыл, как называется.
— Пушкина, — подсказал Никонов.
— Пушкина. Она там сидела.
— Бульвар большой.
— Сейчас вспомню, — заторопился Руслан. — Ага! Лора сказала, что сидит рядом с цветочными киосками.
— Я проверю, — пообещал Никонов. — И не дай бог ты мне соврал.
— Нет! Клянусь!
Руслан молитвенно сложил руки перед собой. В туалете снова зашумела вода. Возможно, девицу постигло острое расстройство желудка.
— На всякий случай не прощаюсь, — сказал Никонов и покинул квартиру.
По пути на бульвар Пушкина он клял себя последними словами. Не уберег, не уберег дочь! Единственного человека, который ему был по-настоящему дорог. Только бы нашлась! Никонов будет с Лоры пылинки сдувать. Не нужно ему от нее ничего: ни послушания, ни помощи, ни хороших отметок. Лишь бы была. Такая, как есть. Найдись, Лора! Найдись, ладно?
Связь с ней по-прежнему отсутствовала. Никонову позвонил Северцев и трагическим шепотом напомнил, что через пять минут начинается оперативное совещание.
— Я работаю, — отрезал Никонов. — Проверяю след.
Он не собирался ставить коллег в известность о пропаже дочери. Тогда его могли бы отстранить от расследования похищений, поскольку он переходил в разряд лиц с предвзятым отношением к делу. Оборвав Северцева на полуслове, Никонов припарковался за перекрестком и направился к белым будочкам цветочниц, поставленным впритык. Цветы у всех были примерно одинаковые и по одной и той же цене, так что вопрос о конкуренции, которая, как известно, двигатель торговли, оставался открытым.
Из пяти продавщиц нашлась только одна, которая видела и запомнила молоденькую русоволосую девушку в белой блузке с открытыми плечами.
— Там сидела. — Женщина показала. — Я ее приметила, когда курила. Еще подумала, что, может, клиент подоспеет. Ну, кавалер. Явится на свидание и букет купит. Такое случается.
Никонов попытался вспомнить, когда в последний раз дарил жене и дочери цветы, и не сумел.
— Кавалер явился? — спросил он.
— А кем вы будете этой девушке? — насторожилась продавщица.
Никонов показал ей удостоверение. Она сделала значительное лицо, наморщила лоб и собрала губы трубочкой.
— Был один, — сказала она. — Черный.
— Брюнет? — уточнил Никонов.
— Не то чтобы, — сказала продавщица. — Просто черный. Весь. Негр. — Она оглянулась, как будто опасаясь, что ее привлекут к ответственности за неполиткорректное определение.
— Негр, — повторил Никонов. — Вы уверены?
— Что же, я их от наших не отличу?
Никонов кивнул. Вид у него был отсутствующий. Он вспомнил рассказ свидетельницы про гангстеров, похитивших ее племянницу. Теперь стало ясно, почему она решила, что они носили черные чулки на головах.
— Этот негр один был? — спросил он.
— Видела одного, — ответила продавщица. — Ко мне покупатель обратился, и я к себе зашла. А когда выглянула, их уже не было. Ни черного, ни девушки. Я еще подумала: «Ну и пара. Неужто она, такая хорошенькая, с ним?.. За деньги, что ли?»
— Свои предположения оставьте при себе, — отчеканил Никонов.
И покинул цветочницу, не поблагодарив ее за ценные сведения.
Глава тринадцатая
Руки Лоры были связаны не за спиной, а плотно прижаты к туловищу и примотаны прозрачным скотчем. Сначала он шелестел, когда она перекатывалась по полу фургона, потом перестал, потому что разгладился и прилип намертво.
Было невыносимо жарко. Лора задыхалась и обливалась потом. Воняло бензином, старой резиной и разогретым металлом. По всей видимости, фургон, в котором она лежала, оставили где-то на солнцепеке. Значит, сейчас день? Ах, если бы рот не был залеплен тем же скотчем, то тогда, возможно, Лоре удалось бы привлечь к себе внимание криками. До ее слуха доносился отдаленный уличный шум.
Упираясь пятками в колючий матерчатый пол, она развернулась так, чтобы доставать связанными ногами до стенки. Босоножек на ней не было. Колотить босыми ногами в борт было больно и бессмысленно. Спеленатая по рукам и ногам, Лора не имела возможности действовать в полную силу.
Запыхавшись, она прекратила бить ногами. Сердце колотилось так, как будто стремилось выскочить из груди. Блузка на Лоре стала грязной, как половая тряпка. Юбка перекрутилась. Колени были сбиты и запачканы.
Лора с усилием приняла сидячее положение и осмотрелась. Сумки не было. Мобильника тоже. Разумеется. Было бы странно, если бы похитители оставили ей телефон.
Что нужно от нее неграм? Если бы они собирались ее изнасиловать, то давно сделали бы это, пока она находилась в отключке. Зачем они держат ее в этом железном гробу? А что, если она попала в лапы каким-то сатанистам, совершающим кровавые обряды? Всякие там зомби и вуду — это ведь из их репер