Рис. 86. Петроглифы c нагорья Тибести в Южной Ливии, показывающие всадников, вооруженных копьями, на дромадерах. Воспроизведено по: Bulliet R. W. The Camel and the Wheel. Cambridge (Mass.), 1975. P. 135, fig. 62.
Основная идея сообщения Вегеция состоит в том, что воины на верблюдах бесполезны на поле боя, как и прочее экзотическое оружие: слоны и серпоносные колесницы (Veget. Epit., Ill, 24). Дромадеры могли оказать психологический эффект лишь на людей, незнакомых с этим видом животных (ср.: Aesop., 210). Подобное, например, произошло во время Птолемея I, который в театре представил двугорбого бактриана египтянам, просто испугавшимся этого невиданного ими ранее животного (Luc. Prometheus es in verbis, 4).
Рис. 87. Сцены из книги Бытия (гл. 31). Слева внизу: Лаван Арамей возвращается домой на верблюдах, правее: Иаков с караваном двигается к Ханаану. Эшбернхемское (Турское) пятикнижие, созданное в Италии в VI в. Воспроизведено по: Narkiss В. El pentateuco Ashburnham: La ilustraciön de codices en la antigüedad tardia. Valencia, 2007. P. 100–101, Lamina 23.
Вегеций, как и другие античные источники, не упоминает о вооружении мегаристов древнего Магриба. Однако об этом свидетельствуют наскальные рисунки Центральной Сахары: ездоки вооружены длинным копьем или дротиком, мечом и круглым щитом[420]. Если копье можно признать оружием, специально предназначенным для верхового боя, то остальное вооружение характерно для берберских воинов, независимо от «рода войск». О снаряжении верблюдов середины I тыс. н. э. дает представление миниатюра из «Эшбернхемского Пятикнижия» (VI в.), представляющая библейские сцены из истории арамея Лавана (Бытие, 31): тут показаны дромадеры, оседланные каркасным «североарабским» седлом, расположенным по центру горба, причем животным управляют с помощью повода[421].
Определенный способ использования верблюдов в бою берберами Северной Африки описал византийский историк Прокопий Кесарийский, бывший сам вместе со стратегом Велизарием в данном регионе в 533–536 гг. Прокопий рассказывает о том, как в 523 г. на покорение берберов Триполитании двинулся вандальский конный корпус. Для отражения нападения конницы предводитель берберов Каваон около Триполиса сделал следующее: «Наметив круг на равнине, где именно он хотел сделать укрепление, Каваон поставил защитой лагеря по периметру поперечными верблюдов, сделав глубину фронта примерно по двенадцать верблюдов. Детей и женщин, и всех, кто у них был небоеспособен, вместе с имуществом поместил в середину, а массе бойцов приказывал находиться в середине у ног тех животных, прикрываясь щитами». Вандальская конница не могла атаковать, так как была вооружена оружием ближнего боя, а лошади боялись верблюдов. «Когда враги [маврусии], будучи многочисленными, непрерывно метая в них [вандалов] дротики из укрытия, и лошадей, и самих воинов без труда убивали, вандалы побежали и, будучи преследуемы маврусиями, большинство из них было уничтожено» (Procop. Bel. Vand., I, 8, 25–28).
Позднее, в 534 г., византийский полководец Соломон встретился у Маммы в Бизацене (Южный Тунис) с войском берберов, которым руководили четыре вождя. «Построив круг из верблюдов… маврусии сделали глубину фронта примерно по двенадцать верблюдов. А женщин с детьми поставили внутри круга… Сами же пешие встали посереди ног верблюдов, держа щиты, мечи и копья, которые они привыкли метать. Некоторые же из них, обладая лошадьми, пребывали в горах». «Вожди маврусиев начали бой. И сперва большой беспорядок произошел в войске римлян, ибо их кони, приведенные в замешательство ревом и видом верблюдов, вставали на дыбы, и большинство, сбрасывая наездников, убегало без всякого порядка. А в это время маврусии, делая вылазки и метая копья, которые у них были в руках, заставляли наполняться их [римлян] войско смятием и поражали не могущих защищаться и сохранять строй» солдат Соломона (Ргосор. Bel. Vand., II, 11, 17–19; 47–49). Однако византийцы спешились, атаковали укрепление из верблюдов и обратили противника в бегство (Ргосор. Bel. Vand., II, 50–56).
Как видим, мавры на верблюдах не сражались, а использовали животных на равнинной местности как мобильное полевое укрепление, созданное, так сказать, из «подручного материала». «Камельбург» можно было построить по заранее задуманному плану, с разметкой местности, когда было достаточно времени до появления врага. В обоих описанных Прокопием случаях «камельбург» использовался против превосходящей по количеству и качеству конницы противника. Ведь, с одной стороны, лошади физически не смогут преодолеть это препятствие, а с другой – незнакомые с дромадерами кони будут просто беситься от естественного своего страха перед верблюдами. Этими обстоятельствами умело пользовались воины из укрепления, которые, находясь под защитой тел животных, метанием дротиков издали усиливали дезорганизацию атакующего верхового противника. Мавры также могли делать вылазки, чтобы произвести метание на более дальнее расстояние, а в случае отступления или бегства врага преследовали его. Всадники берберов в данной ситуации действовали отдельно, вне укрепления, наблюдая издали за ходом битвы и ожидая момента для перехода в наступление, в частности, при бегстве противника.
Как внешний наблюдатель, Прокопий не описывает деталей способа создания «камельбурга». Однако исторические параллели все же можно привести. Определенные пояснения найдем в свидетельстве английского генерала Джорджа Грина, служившего в 1840-е гг. в Синдском верблюжьем корпусе в Северо-Западной Индии и описавшего механизм создания укрепления из верблюдов, которое формировали вооруженные туземные вожатые животных: «Если существовала какая-то опасность атаки превосходящих сил противника, из верблюдов формировали компактное полое каре, обращенное внутрь, заставляя животных сесть и безопасно привязывая передние ноги к шеям для предотвращения их вставания и разрушения каре. Вооруженные служители затем равномерно распределялись между верблюдами, и под их защитой они были способны поддерживать постоянный огонь по атакующим силам, излишне не показывая себя неприятелю. Это защитное построение могло бы особенно показать свою эффективность против кавалерии, ведь у лошадей есть природная неприязнь к приближению к массе верблюдов, и эта антипатия могла бы увеличиться от прицельного огня защитников каре»[422]. Подобным же образом в 1799–1801 гг. французские солдаты полка дромедариев Восточной армии оборонялись от превосходящих сил противника, посадив верблюдов на землю и ведя огонь по неприятелю из-за спин животных[423].
Рис. 88. Петроглифы Сахары, показывающие всадников на верблюдах, вооруженных копьем или щитом и дротиками. Воспроизведено по: Bulliet R. W. The Camel and the Wheel. Cambridge (Mass.), 1975. P. 131, fig. 60.
Ситуация, описанная английским генералом, походит на обстоятельства боя, рассказанные Прокопием: такая же защита от превосходящей конной массы врага со стороны воинов, которые ведут огонь из каре, созданного из лежащих стреноженных дромадеров. Но, конечно, есть и различия. У мавров в центре укрепления располагались семьи и имущество, а окаймляли их ряды верблюдов – у Прокопия двенадцать, у Кориппа (Johann., IV, 598) восемь. Видимо, все зависело от количества поголовья. Для создания подобного укрепления понадобилось, вероятно, несколько тысяч голов, ведь только 200 верблюдов убили солдаты Соломона, прорываясь на одной из сторон укрепления в лагерь в центре (Procop. Bel. Vand., II, 11,53). Верблюды, судя по описанию византийского историка, не сидели, как в Новое время, а стояли, вероятно, поперек или наискосок (ёухаро(ад) по направлению к атаке врага. Нельзя исключить и того, что дромадеры берберов были каким-то образом связаны, хотя слова из речи Соломона перед боем, составленной, впрочем, самим Прокопием (Bel. Vand., II, 11, 33), о том, что раненые верблюды приведут в беспорядок построение мавров, кажется, говорят против надежного фиксирования животных. Воины в «камельбурге» должны были находиться у внешнего периметра «каре». Поскольку рост среднего человека не позволяет ему выпрямиться непосредственно под верблюдом, то бойцы должны были находиться между ног животных, т. е., по существу, между верблюдами, где воины имели место для размаха и броска копий. Неприцельное же метание из-за животных вверх по дуге не было бы особо эффективным, учитывая тот факт, что каждый мавританский воин был вооружен лишь двумя копьями (Procop. Bel. Vand., II, 11, 27). Для удобства метания мавры могли выбегать вперед, если позволяла ситуация и враг был в пределах досягаемости, т. е. в нескольких десятках метрах. Во время таких вылазок воину особенно было важно прикрываться щитом, который у древних ливийцев стандартно был круглым, а к раннему Средневековью, как предполагает британский арабист Д. Никол, стал прямоугольным[424], возможно, поэтому Прокопий именует щиты мавров «короткими» (Ргосор. Bel. Vand., II, 11, 26: Βραχείας).
В целом можно полагать, что полевое укрепление из верблюдов было традиционным для номадов Магриба в VI в. и не было специально разработанным в этот период с целью защиты кочевой стоянки от конных, а возможно, и пеших атак превосходящих сил врага, когда нельзя было скрыться и откочевать. Поскольку Прокопий описал крупные полевые битвы по заранее подготовленному плану, то не ясно, могли ли сражаться с верблюдов мавры в определенных обстоятельствах или, как и позднее, использовали дромадеров лишь как средство транспорта к полю боя. Вероятным кажется второе предположение, хотя наличие длинного копья на вооружении североафриканских мегаристов на петроглифах намекает и на возможность первого варианта боя.