Другой вспомогательной функцией использования собак у греков в IV в. до н. э. являлась переноска посланий. Эней Тактик (31, 31–32) сообщает: «В Эпире многие использовали сук следующим образом. Уведя ночью цепную собаку, прилаживали ей вокруг шеи кожаный ошейник, в котором было зашито письмо. Затем отпускали ее ночью или днем, и она немедленно старалась вернуться туда, откуда была уведена. Таков же и фессалийский способ» (пер. В.Ф. Беляева с исправлением; ср.: Jul. Afr. Cest., 53). Следовательно, данный обычай был характерен для Северной Греции, которая славилась молосской догообразной породой. Последнюю использовали для охраны и охоты. В данном случае речь идет о сторожевой собаке, из-за злобности которой никто не решился бы подойти к ней и рассмотреть ее ошейник и которая стремилась вернуться к своему хозяину. И хотя у нас нет прямых данных о подобном использовании собак в военных целях, но поскольку Эней вставил этот рассказ в свой военный трактат, то оно весьма вероятно.
В период эллинизма (330-30 гг. до н. э.) практика использования собак для охраны укреплений не только не потеряла своего значения, но, наоборот, стала всеобщей[523]. В этот период эллинистические монархи создают специальные полувоенные корпуса псарей-кинегов (κυνηγοί) во главе с архикинегами (άρχικυνηγοί).
Еще в марте 339 г. до н. э. византийцы использовали собак для охраны стен города и тем самым сорвали попытку македонского царя Филиппа II ветреной безлунной ночью захватить город штурмом, ведь собаки залаяли и разбудили защитников. После этого Филипп снял осаду (Hesych. Miles. Patria Constant., 27; cp.: Athen., X, 442c) [524].
В 251 г. до н. э., когда изгнанник Арат и его сторонники ночью хотели проникнуть в Сикион и приближались к городской стене, они перед стеной были встречены собаками одного садовника, а затем их почуял сторожевой пес, размещенный на башне вместе с псарем (Plut. Arat., 5–8). Плутарх отмечает: «Было небольшое расстояние от сада до стены и башни, в которой большой охотничий пес нес охрану» (Plut. Arat., 8, 1). Если собаки садовника оказались на пути отряда Арата случайно, то сторожевой пес на башне (по мнению П. Русселя, – на куртине)[525] находился тут далеко не случайно – здесь был его обычный пост. По-видимому, собаку выводили на башню ночью, ведь животное было охотничье и должно было исполнять и свои основные функции. Этим можно объяснить замечание Плутарха (Arat., 8, 1) о том, что пес утомился за день. В отличие от рекомендации Энея, животное в данном случае находилось не перед, а внутри стен, где вместе с ним дежурил псарь. Не ясно, была ли это дальнейшая эволюция системы охраны или вариант последней. Намного позднее, в эпоху Римской империи, в кастеллах лимеса содержали собак с той же целью (Veget. Epit., IV, 26). Впрочем, это уже другая тема. Военному использованию собак у римлян я посвятил отдельную статью.
В 243 г. до н. э., после освобождения Коринфа от македонского гарнизона и присоединения этого города к Ахейскому союзу, стратег союза Арат поставил в цитадели этого полиса, в Акрокоринфе, гарнизон. «Акрокоринф же охраняли четыреста ахейцев-гоплитов и пятьдесят псарей, и равное число псов, содержащихся в этом укреплении» (Plut. Arat., 24,1). По-видимому, 50 собаководов составляли отдельное подразделение, которому вместе с гоплитами было поручено охранять акрополь. Причем один псарь имел одно животное. В данном случае собаки, видимо, также находились внутри укрепления и охраняли его от штурма.
Интересные подробности о содержании сторожевых псов мы находим в надписи III в. до н. э. из Теоса в Ионии[526]. В документе рассказывается о союзе этого полиса с соседним городом Кирбиссом. В последнем пребывал фрурарх, обязанности которого указаны в надписи: «Стражами же иметь фрурарху не менее чем двадцать граждан и трех собак; псов же, купленных городом, передать фрурарху; кормить же этих псов фрурарху». Как видим, количество стражей невелико – двадцать человек. Причем они должны быть набраны не из обычных в этот период наемников, а из граждан, что вызвано, по-видимому, как экономическими (наемникам надо хорошо платить), так и политическими причинами (граждане более надежны). Собак, вероятно, специальных и, следовательно, дорогих, город должен купить за свой счет, но заботиться о них должен фрурарх. Кинеги в надписи не названы, но, возможно, и они должны быть, по одному на собаку.
В Аттике также не пренебрегали всеобщей практикой. Так, на стеле из Рамнунта, установленной в 264/3 г. до н. э. в честь стратега предыдущего года Эпихара, перечисляются заслуги последнего, в частности, говорится: «Он построил и двойные сторожевые башни (ϕυλακτήρια) и еще снабдил там пребывающих собаками, сам давая им корм, чтобы стражи стало больше на приморской территории»[527]. Таким образом, во время Хремонидовой войны особое внимание уделялось прибрежным территориям Аттики с целью защиты последних от македонского флота. И Эпихар соорудил сторожевые башни, куда поставил наряду с охраной еще и сторожевых собак, увеличив тем самым обороноспособность территории. Причем, как особая заслуга стратега, отмечается содержание этих собак на свой счет, что, очевидно, не было предусмотрено его обязанностями.
Естественно, соседи афинян беотийцы также не пренебрегали данной практикой. В беотийском городе Феспии также существовали четыре архикинега. Они упомянуты в списке магистратов города, среди военных командиров (после 245 г. до н. э.). Последнее говорит об их военной функции. Поскольку эти начальники псарей не отмечены в списках федеральной беотийской армии, то, как справедливо полагает М. Фейель, каждый город имел своих охранников [528].
В эллинистических монархиях, обладавших большими средствами, чем небольшие греческие полисы, существовали целые корпуса кинегов. Судя по надписям из Верой и Деметриады, где упоминаются псари, такой корпус существовал в Македонии (SIG[529]. 459)[529]. Согласно сообщению Полибия (XXXII, 15, 5), основная функция «царских псарей» в государстве Антигонидов состояла в сопровождении монарха на охоте. Если принять пояснения греческого эпиграфиста и историка М. Хадзопулоса, то псарями были «царские юноши», в обязанности которых входило не только участие в царской охоте, но и охрана укреплений вместе с собаками[530].
Значительное количество письменных источников о кинегах происходит из эллинистического Египта. В грандиозном дионисийском шествии в Александрии, устроенном Птолемеем II Филадельфом (285–246 гг. до н. э.), участвовало и множество собак, которые шли вслед за упряжками различных животных, но перед парадно украшенными пехотинцами и всадниками, число первых достигало 57 600, а вторых – 23 200 (Athen., V, 200е; 202f). Афиней (V, 201Ь), на основании сочинения Калликсена Родосского, пишет: «А за ними шествовали 2 псаря, имеющие позолоченные рогатины. Велись же и две тысячи четыреста собак, одни индийские, а прочие – гирканские и молосские и из других пород». Вероятно, речь идет о двух командирах отрядов, которые были вооружены знаками своей власти, позолоченными охотничьими копьями (σιβύνας έπιχρύσους). Возможно, каждый из командиров руководил 1200 собаками – число довольно значительное, если мы вспомним, что, например, весной 1939 г. во Франции предполагалось содержать 1000 собак для патрулирования, помощи по линии Красного Креста, курьерской службы и т. д.[531]. Наиболее благородными и в связи с этим представленными на параде и в эллинистическом Египте считались индийская, гирканская и молосская породы. Действительно, в одном папирусе Зенона индийские собаки упоминаются как самые обычные[532]. Все три породы были рослыми собаками, предназначенными для охоты на крупную дичь.
Рис. 113. Мраморная стела Эвфесиона из аттического дема Паллена (ок. 390 г. до н. э.). Antikenmuseum und Sammlung Ludwig BS 233/S 175, Базель. В правой руке юноша держит живого зайца, в левой – охотничья палка-лагобол. Воспроизведено по: Clairmont Ch. W. Classical Attic Tombstones. Plate Volume. Kilchberg, 1993. № 1. 289.
В столице Египта Александрии квартировал корпус псарей под руководством архикинега. Причем в его составе числились различные придворные чины, которые отнюдь не обязательно исполняли свои служебные обязанности в данном корпусе [533]. В качестве богов-покровителей псари из Панополиса призывали Пана, Ареса, Симмаха и Зевса Олимпийского[534]. Судя по именам, кинеги рекрутировались и из наемников (фракийцы, киренцы), и из греко-македонян, и из египтян. Относительно вооружения отметим, что у одного псаря было как минимум по два охотничьих копья, что соответствовало древнегреческой практике. Основной задачей псарей было пополнение парка боевых слонов, а также поставка экзотических животных в царский зверинец[535]. Однако, судя по попорченной, но реконструируемой надписи птолемеевского гарнизона из Китиона на Кипре (середина III в. до н. э.), кинеги несли и охранную службу в гарнизонах, согласно эллинистической военной практике (OGIS. 20)[536].
Итак, мы видим, что античные источники довольно скупо освещают употребление собак в древнем военном деле. Естественно, это объясняется небольшим количеством дошедших до нас источников. Судя по последним, греки лучше знали о военном использовании собак у себя в Элладе, менее ясное представление они имели о боевых животных других народов: мы не можем составить четкого представления о функциях боевых собак у гирканцев, кельтов, гарамантов. Наиболее ранние упоминания о боевых собаках происходят из Малой Азии. Здесь еще в начале I тыс. до н. э. была популярна охота на крупных животных (оленей, львов) на колеснице с собакой. Позднее, когда конь сменил колесницу, страсть к охоте осталась. Видимо, из этой первоначальной охотничьей функции и развилось боевое собаководство. Первоначально в бою использовались те же охотничьи собаки, которых позднее могли специально обучать действиям в битве. Вероятно, в бою собаки, как и в рыцарском Средневековье, прежде всего нападали на коней у всадников, которые для них просто представляли вид дичи. А поскольку во второй четверти I тыс. до н. э. в Анатолии, по крайней мере в ее западной части, на поле боя господствовали всадники, то нападение на коней тут же на какое-то время лишало их возможности эффективно сражаться. От местных народностей применение собак перешло и к грекам. Когда в VI в. до н. э. фаланга окончательно вытеснила с п