Она совсем по-другому устроит свою жизнь, чем мать. Она будет ночью спать, а утром готовить завтрак своей семье. Перед каждым поставит тарелку и чашку, каждому положит яичницу или кашу. Она любит кашу. Кашей её кормили бабушка с дедушкой, родители отца, и отец. Отец варил ей сладкую кашу на сгущёнке. Она будет сидеть во главе стола и смотреть, как её муж и дети едят яичницу или кашу. И будет улыбаться им с утра, чтобы весь день потом прошёл у каждого хорошо. Они пойдут все по своим делам, а в животе будет лежать тёплая каша и улыбка. А вечером она попросит всех по очереди рассказать о своём дне: что случилось интересного и что огорчило. «Подумаешь, двойка! — скажет она дочке. — Какая ерунда, не думай об этом». Что плохое может случиться на работе мужа, она не знает, отец никогда ни о чём таком дома не рассказывает…
— Ты где? — слышит она голос Люиса.
У Люиса раньше, наверное, были пышные волосы, ещё кое-где они остались. И профиль у Люиса совсем неплох, лоб — большой. А то, что нос — длинный, и не мешает вовсе.
— Ты о чём так пристально думаешь?
— О нашей с тобой семье, — говорит Варвара.
Машина резко тормозит, и Варваре приходится выбросить вперёд для спасения все четыре конечности.
— Ты что? — удивляется она.
Люис смотрит на неё, как на сумасшедшую.
— Что я такого сказала? — спрашивает Варвара.
— О какой семье?
— Если я стала твоей женщиной, значит, я стала твоей женой.
— Где это ты такое выкопала?
— В русских романах. Ты теперь должен на мне жениться.
Люис припарковал машину к тротуару.
— Мы с тобой родим деток и будем все вместе завтракать и ужинать, и рассказывать о своём дне.
— Ты это того?
— Что значит «того»?
— Ненормальная?! Я твой бойфренд, ты моя гёрлфренд, и это всё. Ничего из подобной ситуации вовсе не следует. Поживём друг с другом, пока нам это будет нравиться.
— Но я так не хочу. Ты теперь мой мужчина навсегда, я твоя женщина навсегда.
Люис положил руку ей на плечо, слегка сжал:
— Ты совсем того, малышка. Слово какое откопала — «навсегда»! «Навсегда» — нет, всё — временное, понимаешь? Всё — «пока». Может, на день, может, на месяц, может, на год.
— А что потом?
— Откуда я знаю. Я тебя вчера увидел и влюбился. Ты такая странная. Твой взгляд странный. Ты загадка. Тебя и не раскопать, если сама не скажешь.
— Я не хочу на месяц, на год, я хочу навсегда. — Она протянула руку к Люису и провела ею по его щеке, она видела такой жест в кино. — Я хочу, как в кино, — сказала она.
— О, за этим дело не станет. У нас всё будет точно так, как в кино, — усмехнулся Люис. Он поехал дальше и до самого ресторана не сказал больше ни слова.
В ресторане на стенах висели картины — сады, цветы, китайские мужчины и женщины. И звучала фоном тихая музыка. К ним сразу же подошла маленькая китаянка, положила перед ними красивые большие книжки.
— Открывай и выбирай, что ты хочешь.
Варвара послушно открыла.
— Но я ни слова не понимаю. Ни само название, ни то, что в скобках.
— О, это мы поправим. — И он принялся пояснять каждое блюдо. — Мне больше всего нравятся шримпы и дамплингсы. Да, ты, наверное, не знаешь слово «шримпы». Шримпы — это креветки. Это морские животные.
— А что такое дамплингсы?
— Не знаю, как перевести. Тесто и внутри или креветки, или мясо. Так, что ты хочешь?
— Я ничего не ела такого. Давай то, что тебе нравится.
Пока Люис заказывал еду, она во все глаза смотрела на него. Казалось, он решает судьбу всего мира, такое важное было у него лицо. Когда китаянка ушла, он через стол склонился к ней.
— Ты хотела, как в кино. Чем не так, как в кино? Мы сидим в ресторане, и мы с тобой совсем как муж и жена.
— Нет, Люис. У мужа и жены общий дом и общая кровать.
— Я не могу пока дать тебе дом и общую кровать, потому что я сам живу с мамой, мне нечем платить за свою квартиру и нечем кормить свою жену.
— Но ты скоро окончишь школу и поступишь в колледж. Ты ведь в этом году оканчиваешь школу?
У Люиса дрожат руки. Они лежат на скатерти и мелко дрожат, она и не замечала раньше.
А когда она могла заметить? У них не было общего «раньше». В машине руки он держал на руле.
— Почему у тебя дрожат руки?
— Что тебя больше интересует: окончу ли я школу или почему дрожат руки?
— И то, и другое.
— Школу я пока бросил.
— Ты работаешь?
— Можно сказать, работаю.
— Кем?
— Это сложный вопрос. Можно сказать, по обеспечению нужного мне уровня жизни.
— Я не понимаю.
— И не надо, малышка, понимать. Пей зелёный чай, сейчас принесут еду. А я пока исчезну на минуту. Чтобы руки перестали дрожать и пугать тебя. Если хочешь, сходи пока в туалет.
В туалете тоже висит картина, и тоже звучит музыка. Варвара держит руки под струёй горячей воды. Пахнет травами, и у неё кружится голова от ощущения значительности момента. Она — в ресторане!
Еда оказалась вкусной и сытной. Половина осталась на тарелке.
— Я больше не могу, — призналась Варвара. — А это всё выбросят?
— Зачем «выбросят»? Положат в коробку, и ты, когда захочешь, доешь дома.
— Ух ты! — выдохнула Варвара.
Руки у Люиса больше не дрожали, а глаза заблестели.
— Я не договорил тебе. У меня дрожали руки, потому что требовали наркотика.
— А теперь почему не дрожат?
— Потому что я себе сделал укол. Теперь я в порядке.
— У тебя лицо стало другое. И весь вид. Ты возбуждённый.
— Этого я и стремился достичь.
— Зачем? Разве ты так не можешь быть возбуждённым?
Люис вытаращил глаза, словно увидел доселе невиданное, незнакомое явление.
— Ты чего? — Варвара поёжилась.
— Ты… не понимаешь? Разве я увижу без наркотиков то, что я вижу сейчас? Разве я без наркотиков переживу то, что переживаю с ними? Жизнь вокруг — тусклая. Неужели ты не поняла? Что мне может предложить жизнь? Скучную работу за небольшие деньги, так ведь? Скучный дом, где я буду вместо отдыха смотреть дурацкий телевизор, ни уму, ни сердцу, так ведь? Детей, из-за которых я по крайней мере на двадцать лет попаду в рабство, так ведь?
— Почему в рабство?
— Потому что мне нужно кусок пиццы или кусок курицы в день, а ребёнка надо кормить часто и разными продуктами, чтобы он мог расти, его надо водить в школу, учить скучным вещам. Нет, у меня от этого зевота.
— Ты не хочешь детей?
— А зачем они мне? Хомут на шею. Денег им нужна куча, они прожоры. Да, ещё будут изводить: «хочу», «не хочу».
— Но тебя-то растили!
Люис не услышал, продолжал:
— А потом, думаешь, они много радости получат в этом мире? Посмотри как-нибудь последние известия, там убивают, тут убивают.
— Но в Америке не убивают. Мы же с тобой живём в Америке!
— Кто тебе сказал, что не убивают? Моего друга застрелили. Он вышел в автомат позвонить, и всё.
Варвара заткнула уши:
— Я не хочу слушать тебя!
Рушился её мир. Только что, несколько минут назад, она видела за столом вместе с ними их с Люисом детей — мальчика и девочку. Она не боялась ходить по улицам даже ночью. Она думала, жизнь — это сплошные добрые приключения и праздники, и только от неё они прячутся, потому что она — бедная. И вот на тебе… всё — мыльный пузырь, лопнул, не успев родиться. В детстве отец пускал с ними мыльные пузыри, и эти пузыри, вспыхнув на солнце, лопались.
— Ты не хочешь детей?! — повторила она.
— Почему такое отчаяние? А ты решила завести со мной детей? Может, у тебя есть дом, зарплата в сто тысяч, бабки и мамки, которые тебе помогут? По моим сведениям, твой отец — таксист, мать не работает, и вам порой нечем платить за квартиру.
— Кто тебе сказал такое?
— Что тебе за дело, кто сказал, служба поставлена, как надо, вот и всё! И у меня карманы не треснули от бабок. И никакой перспективы. У тебя есть ещё предложения? Давай! Профессии я получить не могу, ибо нечем платить за обучение. Похоже, тебе тоже нечем платить за обучение. Или я ошибаюсь, и у тебя есть богатый дядюшка во Флориде? То-то, молчишь. Чего хлопаешь своими глазищами? Огорчил я тебя, по башке стукнул? Так вот и получается: раскрашивай жизнь сам, рисуй сам себе яркие картинки!
— Но наркоманы быстро привыкают к наркотикам и без этого уже не могут. А от наркотиков быстро становятся стариками и мало живут.
Люис закинул голову и захохотал:
— Это как посмотреть на это. Тусклая жизнь в размере обычном — пятьдесят — шестьдесят лет. Или… — страна приключений, в которой каждая секунда — за сто лет?! Нет, Варья, я предпочитаю получить полный кайф, а не прозябание. Я не жертва наркотиков, я сам сделал свой выбор.
— Откуда ты такой умный? Ты так рассуждаешь!
— А у меня дед был философом. Одно время я рос у него. Но потом мать-дура отняла меня у него и не стала пускать к нему.
— А сейчас, когда ты взрослый, почему не можешь жить с ним?
— Умер мой дед. Может, от разлуки со мной, а может, и ещё какая причина. Как стал соображать, я стал искать его.
Они уже давно вернулись в машину. Люис сидел боком как птица, поджав ногу.
— Ну, что, Варья, решай, со мной в мир приключений или в тусклую жизнь? Варвара мёрзла, несмотря на тёплый день, хотела вылезти из машины и бежать прочь, но взгляд Люиса держал её в прицеле, в орбите острых ощущений.
«Помоги, папка!» — услышала она свой голос, удивилась, почему тут оказался её отец.
— Ну, что ты молчишь? Что смотришь, как жертва? Я отпускаю тебя, иди. Подумаешь, влюбился! Может, ещё когда влюблюсь. Девчонок много. Правда, в тебе есть что-то… Американки не такие. Не могу объяснить. В тебе что-то… Пожертвуешь собой и не моргнёшь, так?
«Моргну», — сказала Варвара.
— Не молчи, пожалуйста. Да? Нет? Очень просто.
«Врёшь, что просто. Очень даже не просто. Я не хочу жертвовать».
— Ты добрая, всё отдашь, что у тебя есть.
«Папка, помоги!»
Рыжая копна волос, рыжая борода, руки, обхватывающие её всю.