– Э, а как же нога, – спросил плаксивым и испуганным голосом раненый.
– Ты лучше подумай о голове, – и он постучал того по лбу, намекая на еще одну новую дырку в ней. Заметив, как до того стало доходить, сказал второму:
– Потащили его. Есть у меня одна знакомая деваха, она его подлатает.
И тройка ушла, а на месте, кроме закатившейся в канализационный люк гильзы и достаточно большого пятна крови, больше ничего не осталось.
Пригород крупного городка. Коттеджный поселок
– Глянь, кто там долбится? – сказал грузный крупный мужчина одному из своих телохранителей.
Проходит несколько минут. Из коридора раздаются спокойные тихие шаги.
– Шерман, кто там?
Почему Петра Егорова прозвали Шерман, сам Георгий Еркола, в городе больше известный как Гоша-Борец за юношеское увлечение борьбой, не знал, да особо и не интересовался никогда.
Сейчас он совершенно не напоминал того подтянутого сильного парня, который был надеждой их области на многих соревнованиях. Слишком обрюзг и растолстел. Запустил себя.
Лоснящаяся кожа, двойной подбородок, свисающие щеки.
Но в глаза бы ему этого никто не сказал.
Еще на волне девяностых Гоша ударился в то, что посчитал более выгодным для своей репутации и кармана, – в криминал, и тогда еще этот мелкий бандит сколотил банду, которая подмяла под себя все торговые точки на окраине города.
Были и сходки, и стрелки, и разборки, и перестрелки. Торговля как наркотиками, так и оружием. Рэкет. Шантаж. Похищения. Но Борцу везло. Пули всегда летели мимо. Всех, кто был с ним или вокруг него, убивали, а он поднимался все выше и выше.
И теперь он стал одним из самых авторитетных людей в городе. И поэтому даже представить не мог, что в дом к нему может войти кто-то просто так, чтобы забрать что-то, принадлежащее ему. Так же как делали раньше и они.
Вот двери открываются.
К ним кидается еще один телохранитель, но валится с прострелянным плечом.
– Борец? – спрашивает у сидящего на диване авторитета молодой белобрысый парень.
– Ты хоть понимаешь на кого наехал? – впадая в бешенство, орет Гоша и поднимается с того дивана, на котором и лежал. – Да я тебя живым урою. Ты у меня…
Что должен был сделать этот парнишка, борец договорить не успел, так как тот спокойно поднял руку с пистолетом и выстрелил ему в ногу.
– Спрашиваю один раз, потом мне это расскажет кто-нибудь из твоих людей. Сколько у тебя в доме денег и где они?
Авторитет начинает вертеть головой, стараясь или что-то придумать, или выиграть время. Но молокосос поднимает руку и делает еще один выстрел. Сейчас он прострелил лежащему на полу бывшему бандиту руку.
– Где?
До бывшего рэкетира, наконец, доходит, что к нему пришёл кто-то такой же, а может, и гораздо хуже, чем он. И страх заполняет его. Он хочет жить. Ему нравится жить. Он привык к своему существованию.
Он хватается за эту соломинку, надеясь выторговать ее.
– Сейф в подвале. Там сигнализация. Ее смогу отключить только я. И кодовый замок.
– Идем, – и парень указывает пистолетом в направлении дома.
Борец, слегка ворочаясь, поднимается и, еле шевеля ногами, телепается туда.
У него есть шанс. В сейфе лежит пистолет. Он успеет.
Молодой медленно идет вслед за ним.
«Сейчас ты у меня попляшешь, – радостно думает Гоша, – только бы дойти. Ну а потом ты кровью умоешься, падла».
Вот и нужная дверь.
Он отключает сигнализацию, подходит к сейфу. Специально останавливается, чтобы убедится в том, где находится его сопровождающий.
«Сейчас», – счастливая мысль пролетает в его голове, когда он открывает двери сейфа, хватает лежащий с краю пистолет и резко разворачивается.
Но парня, который конвоировал его, уже на месте нет.
Хлопок.
И грузное тело падает вниз.
Тихие шаги. И кто-то обходит набегающую лужу крови.
Вот так у меня и появились деньги. Плюс достаточно много драгоценностей. Этот боров очень любил рыжуху. К тому же я покупал серебро и золото в слитках маленькими партиями, где только мог, стараясь при этом не очень светиться. Особенно полезными были различные ломбарды, мастерские и антикварные магазины.
Оружие я не покупал. Для него было рано и на него, если это что-то действительно стоящее, в официальных местах требуют разрешение. А с криминалом после того случая я пока решил не связываться. Хотя меня это уже волновало мало.
Я рубил хвосты. Сюда мне больше не вернуться.
Месяц назад. Деревня
Закинув свою сумку за плечо, я подхватил сумку бабульки, и она повела меня в глубь их небольшой деревеньки.
Странный звон.
– У вас что, тут церквушка где-то есть? – спрашиваю я, осматриваясь.
– Да нет, это Нилыч опять что-то в своей кузне мастерит.
– Так у вас тут и кузня есть? – удивляюсь я.
Будто на заказ, именно то, что я и искал. Найти бы еще кожевенника, который смастерит куртку и обувь, и будет вообще хорошо. Но тут я понимал, что это пустые мечты.
Хотя по обуви, я уже несколько раз рассматривал вариант мокасин. Делаются просто. Ходить удобно. Правда, изнашиваются быстро. Но там посмотрим.
– Ну, кузня, не кузня, – отвечает старушка, – а кузнец есть. Кастрюльки там залатать. По мелочи еще что сделать.
– А как думаете, он ножи или мечи ковать умеет?
– А зачем тебе? – насторожилась бабулька.
– Да все для того же, – махнул рукой я, – просто у нас там, если и есть что-то кованое, то по баснословным ценам и разрешение специальное нужно, а тут. Может, с ним договориться удастся?
– Так сходи к нему и узнай, – уже спокойно пожимает плечами бабулька, – он мужик понятливый, думаю, сторговаться сумеете. Только пить с ним не соглашайся и в карты не играй. Без портков оставит. Бес плешивый.
– Спасибо, учту, – улыбнулся я рекомендации, выданной этой старушкой.
И немного помолчав, вспомнил, что до сих пор так и не спросил, как зовут бабульку да и сам не представился.
– Простите, забыл полюбопытствовать. Как вас зовут? Меня же Степаном кличут.
– Степа значит, – покивала старушка, – хорошее имя, наше. – А потом добавила: – Меня же Агриппина Ниловна.
– Приятно познакомиться, – кивнул я головой.
Пока шли, я расспрашивал свою попутчицу об окрестностях, нужно было понять, как мне двигаться дальше, о самой деревеньке и том, что тут есть.
Оказалось, что не очень много.
Телевизор, например, есть только у того самого Нилыча. Правда, электричество тут периодически отрубают. И из каналов показывает всего один.
В общем, живут местные как в эпоху царя Гороха или еще раньше. Но и особо не переживают по этому поводу. Тут, как оказалось, даже продуктового магазина не было, вернее он был, но, так сказать, передвижной, и работал этот универмаг на колесах очень редко. Только когда им сюда завозили пенсию.
Денег-то у местного населения практически не водилось, ну а те немногочисленные необычные товары, вроде конфет или того же сахара, им перепродавали проводники.
Поэтому, кстати, и домотканая одежда. Как я понял, проще все сделать самим, чем купить. Так как покупать не у кого и нечего.
Так за разговорами мы и дошли до небольшой избушки, чуть не сказал на курьих ножках. Но к счастью, таковых вроде не проглядывало.
– Вон, Анюта на огороде возится, – сказала бабуля, кивая куда-то в сторону участка за домом.
Теперь понятно, почему она за нее переживала. Если бы ее внучка появилась где-то на кастинге для конкурса красоты, то всех остальных участниц просто дисквалифицировали бы, за несоответствие нормам. Такая естественная и природная красота, женственность, нежность и легкость проглядывали в девушке, что это трудно было не заметить даже слепому, и это без всякой косметики.
– Бабуля, – крикнула она и только тут заметила меня, – ой, а кто это с тобой?
Это она спросила немного смущенно и постаралась слегка прибрать растрепавшиеся волосы.
– Да вот постояльца к нам на недельку привела и клиента для тебя.
И она показала на тюк с ее вещами, который я нес.
– Хочет, чтобы ты ему наделала своей одежки. Договорились по пять тысяч за комплект, ему нужно два, – гордо произнесла она.
Глаза девушки стали огромными.
– Но, бабушка… – хотела что-то возразить ей Анюта.
Однако старушка ее остановила.
– Не переживай, он уже согласился.
Девушка только кивнула в ответ и, подняв ведро с какими-то сорняками, ушла за дом.
– Сейчас, выкинет мусор и вернется. Заодно и договоритесь с нею. Да она и мерки с тебя снимет.
– Хорошо, – ответил я.
После этого мы прошли в домик.
Маленькая, чистенькая, уютная комнатка-прихожая, дальше видимо вторая, побольше.
Но мы остановились именно в прихожей.
– Спать будешь тут, – показала Агриппина Ниловна на место у окна, – поставим раскладушку. Уголок там удобный. Теплый. И сквозняков нет. Ну а мы там, – и она открыла дверь, – в комнате.
Тут стояло уже две кровати и небольшой стол в центре.
– Спасибо, – поблагодарил я бабульку, – иначе пришлось бы искать ночлег где-то в другом месте.
– Да, было бы за что, – махнула та рукой. Но было видно, что моя благодарность ей пришлась по душе.
А потом пришла Анюта.
И мое желание уйти в другой мир как-то сразу отошло на второй план. Но посмотрев в ее чистое, улыбающееся лицо, я вспомнил еще одно, то, которое не смог уберечь.
«Надо, – пнул себя я, – так будет лучше. Рано или поздно меня найдут, и если случится что-нибудь еще и с нею, то я себе этого не прощу».
А поэтому я постарался превратиться в камень и не замечать это милое и дружелюбное, наивное создание.
«Нельзя», – было моей постоянной мыслью в эти дни.
Пробыл я в деревне пять дней.
За это время Анюта мне сделала не только два костюма, но и неплохую плотную курточку, с несколькими внутренними карманами и еще что-то похожее на рюкзак или котомку. Когда я попросил об этом, она даже не спросила, зачем мне это нужно, только кивнула и согласилась.