– Похоже на преподавательский кабинет, – прокомментировал увиденное Семенихин.
– Ага, не плохо тут устроились преподаватели, – Костя плюхнулся в ближайшее кресло, которое удобно повторило форму его спины и вытянул вперед свои длинные ноги.
В его голосе Михаил Александрович услышал плохо скрытый намек – в кабинете самого профессора столы, кресла и стулья были гораздо дешевле, не говоря уже о доисторическом компьютере, который запускался через раз, а звуки, которые он издавал во время работы, заглушали, даже шум работающего кондиционера. «Да уж, вот вам и разница в классах между платным и бесплатным образованием», -подметил профессор, скорее с интересом, чем с завистью.
Костя, тем временем, совсем развалился в преподавательском кресле:
– Почти как в кабинете у директора. Как-бишь его там? Теймуразович, что ли?
Ногами он задел высокую белую вазу, с декоративными сухими цветами, она покачалась из стороны в сторону и несильно упала на бок, привалившись к стеклянному шкафу, отделявшему две пары учительский столов друг от друга.
– Ты поаккуратнее, Костян! – Антон поставил вазу на место, – потом окажется, что она из Китая и принадлежит династии Дзинь, мы тогда всеми за нее не расплатимся, а тебя и вовсе – оставят тут уборщиком отрабатывать, а лет через сто придет сюда другая команда охотников и будут они уже твой призрак из вазы выкуривать!
– Не Дзинь, а – Цзинь, я про династию, – пояснил профессор, – династия «дзынь» для этой вазы начнется в том случае, если вы ее все-таки уроните. И, кстати, о призраках. Ребята, давайте не расслабляться и, пока Константин не перебил здесь все, что можно, начинаем выискивать возможные артефакты. Вы тут все люди опытные, но все равно послушайте меня внимательно, это важно! Артефакты в руки не берем ни в коем случае, для человека это может быть крайне опасно! Подозрительные предметы сначала трогаем тыльной стороной ладони. Вот так, – показал профессор, дотрагиваясь обратной стороной пальцев до злополучной фарфоровой вазы, которую чуть не отправил в династию «дзынь» длинноногий невнимательный Костя, – как провод, которым может находиться под напряжением, – снова пояснил Михаил Александрович, – в предмете нас может заинтересовать – температура самого предмета, в том случае, если она отличается от температуры окружающего воздуха в большую или меньшую сторону, вибрация, ощутимая при прикосновении к предмету, резкая смена настроения или внезапное появление инородных мыслей, вызванные контактом с активированным предметом, слабое электрическое воздействие на руку и так далее. Ну, за работу! И поаккуратнее, пожалуйста, династию «дзынь» оставляют после себя только неуклюжие оперативники, у которых руки растут из этой, ну из этой, чем сидят.
– Или ноги! – поднимаясь с удобного кресла, весело прокомментировал Костя.
– Или ноги, – согласился профессор.
В поисках активированных предметов, которые теоретически могли способствовать концентрации потусторонней энергии, оперативники команды охотников за призраками разбрелись по учительскому кабинету. Работа предстояла не малая – в относительно небольшой комнате стояли двенадцать спаренных письменных столов, один на против другого. Возле каждого учительского стола стояли две тумбы с несколькими выдвижными ящиками в каждой, и это, не считая четырех вместительных шкафов для одежды и около дюжины пузатых шкафов, сверху до низу заваленных всевозможными папками для бумаги. Из всего этого однообразия выделялся единственный сервант, стоявший в центре комнаты. В отличии от шкафов, сервант закрывали стеклянные дверцы, через которые можно было без труда увидеть его содержимое, которое, в основном, состояло из многочисленных почетных грамот и наград, коих удостоился институт за неполные три года своей учебной деятельности. На верхней полке серванта красовалась небольшая изящная статуэтка в форме балерины, стоявшей на прямоугольном бронзовом постаменте, потемневшем от времени. Профессор встал на цыпочки, но все равно, чтобы хорошо рассмотреть статуэтку его роста было недостаточно, а стеклянные двери оказались заперты на ключ.
Михаил Александрович огляделся по сторонам, опасаясь, что и остальные выдвижные ящики в учительских столах окажутся так же заперты, что в свою очередь несколько осложнит процесс поиска артефактов, а взламывать учительские столы, что называется – «на скорую руку», по его мнению, было верхом бестактности по отношению к своим коллегам, не говоря уже о вандализме. Но эти опасения не оправдались, трое оперативников с изящной бестактностью деловито и сноровисто обследовали содержимое выдвижных ящиков столов и тумб, откладывая в сторону все, что на их взгляд, хоть как-то, могло способствовать концентрации потусторонней энергии.
Со своего места Семенихин видел, как Константин, выудив из верхнего ящика стола самодельную шариковую ручку, выплавленную из оргстекла, с большим круглым набалдашником, внутри которого весело переливаясь плавали непристойные картинки, отложил ее отдельно от остального – стало быть, по мнению Кости, этот предмет мог являться, своего рода, артефактом, в чем сам профессор, мягко говоря, сильно сомневался. «Ну а с другой стороны», – укорил себя профессор, – «в нашей работе нельзя пропускать ни одну мелочь, важна каждая деталь, во всяком случае, до той поры, пока среди охотников за призраками не появится еще один оперативник, наделенных экстрасенсорными качествами, который сделает наш маленький коллектив настоящей командой». За соседним столом, рядом с Константином, содержимое выдвижных ящиков обследовал Игорь, и тоже успел отложить в сторону несколько заинтересовавших его предметов, среди которых Семенихин разглядел несколько небольших настольных статуэток в виде Эйфелевой башни разного размера, старомодную подставку для книг и резную коробку с шахматными фигурами. Справа от них Антон разложил перед собой несколько экзотических коробков со спичками, колоду маленьких карманных карт и статуэтку Анубиса, размером с кулак. Последнее на первый взгляд сильно заинтересовало профессора, но, подойдя к поближе он уже различил, что под стершийся позолотой скрывается обычный современный пластмасс, а что сильно снижало шансы на то, что найденный предмет окажется тем самым искомым артефактом. «Мы что-то упускаем», – в очередной раз подумал Михаил Александрович и добавил уже вслух:
– Молодцы, ребята! Продолжайте искать, а я пока попробую открыть и осмотреть остальные запертые кабинеты.
Коридор встретил профессора холодом и полумраком, лампочки под потолком превратились в далекие тусклые звезды, а морозных воздух щекотал ноздри. Иных проявлений потусторонней энергии было не видно и не слышно, что лишь усиливало тревогу.
– Значит мы уже рядом с целью, вот только не знаем, что ищем, – сам себе сказал Семенихин.
Последнее совершенно никуда не годилось. Призраки старших классов, почуяв опасную близость людей к своим артефактам, начнут защищать предметы, подпитывающие их энергией и, чем ближе охотники будут подбираться к артефактам паранормальной энергии, тем агрессивнее будут вести себя потусторонние проявления этой энергии.
– Нам нужно время, чтобы разобраться что мы ищем, но времени, как раз, у нас нет, а пока мы, как матросы, потерпевшие кораблекрушение безлунной ночью в морских пучинах. Знаем, что акула рядом, но ничего поделать не можем! – снова вслух посетовал профессор.
От раздумий его отвлек резкий звук из-за спины, как будто по стеклу с силой провели каким-то острым предметом. Профессор обернулся, но противоположная стена, на которой находились оконные рамы, сливалась с темнотой. Следовало спешить и Михаил Александрович направился к соседней двери, доставая на ходу связку ключей и пытаясь угадать – который из них подойдет к замку.
С замком в двери пришлось повозиться, отобрав пять ключей, по своей форме подходящих к замочной скважине, профессор попробовал каждый из них, но безрезультатно. Один из ключей отлично вставился в замок, но провернуть его никак не получалось. Стараясь не отвлекаться на шарканье ног у себя за спиной, Михаил Александрович сделал шаг назад и внимательно осмотрел дверь в свете фонаря. Верхняя дверная петля была выдернута из паза, отчего сама дверь покосилась и не давала провернуться замку. Потянув вверх за ручку двери, профессору удалось открыть замок и войти внутрь учебного класса. Внутри просторного помещения было пусто, если не считать пианино, стоявшего в центральной части и двух рядов стульев, сгрудившихся возле дальней стены. От шагов профессора по пустому классу пробежало эхо. Посветив фонарем себе под ноги, Михаил Александрович увидел именно то, что ожидал увидеть – под ногами был старинный дубовый паркет, такой же, как в соседнем помещении учительского кабинета, где он оставил своих ребят. Так и не потрудившись закрыть дверь, Семенихин быстрым шагом направился к последней запертой двери, отперев ее он обнаружил под ногами все тот-же паркет и в этот момент звенья мозаики в голове у профессора стали на свои места. Не успев окончательно обдумать свою идею, он кинулся бегом в предыдущее помещение и, только добежав до музыкального инструмента, профессор понял, что именно является артефактом. Музыкальный инструмент оказался вовсе не пианино или рояль, это было настоящее, пришедшее из других веков фортепиано. Возможно, для другого человека увиденное бы не имело никакой разницы, но Михаил Александрович не зря в свое время получил музыкальное образование.
– Ну конечно, конечно! – приговаривал профессор, возвращаясь к своим ребятам, – все сходится! Одинаковый старинный паркет под ногами, а это значит, что когда-то эти три комнаты были единым целым и ничем-нибудь иным, а комнатой для музицирования, а статуэтка балерины на бронзовом пьедестале, виденная им ранее в стеклянном серванте – есть ни что иное, как музыкальная шкатулка, что, в свою очередь, объясняло навязчивую мелодию, терзавшую голову профессора всю первую половину дня, а судя по всему, еще и ночного сторожа.
Вернувшись в учительский кабинет, Семенихин увидел, что холод из коридора добрался и туда – Игорь застегнул молнию и поднял до подбородка воротник своей тонкой спортивной куртки, Константин одел на голову капюшон толстовки, даже Антон ежился на стуле.