Сохраняется способность реагировать на погоду и у сухого дерева, у сухих еловых ветвей. Этим с успехом пользуются для устройства своеобразных естественных барометров. Пересматривая журнал «Природа» за 1958 год, я нашел в нем статью сотрудника Иркутского горно-металлургического института К.Н. Неделяева, в которой он делился своим опытом прогнозирования погоды по показаниям еловой ветви. С этой целью надо вырезать небольшую часть ствола молодой ели вместе с ветвью (накануне Нового года их везде можно найти), очистить ветвь от коры — и «прибор» готов. Остается только прикрепить его основой к какой-нибудь опоре, лучше всего — к стене дома, оставив веточку свободной. Закрепленный сучок начинает реагировать на погоду, опуская конец ветви перед дождем и поднимая его вверх перед ясной погодой. Амплитуда движений кончика ветви зависит от ее длины. Для удобства возле кончика ветви прикрепляют начерченную на бумаге шкалу с делениями через сантиметр. Через некоторое время, если ветвь обнаружит свои «способности», на шкале делают пометки — ясно, дождь, непостоянно, как на обычном барометре — анероиде.
Сучок-барометр был вывешен автором статьи в 1948 году и до 1957 года чутко реагировал на смену атмосферного давления и влажность воздуха. При длине 32 см ветвь имеет маленькую амплитуду колебания — около 11 см, что очень удобно для наблюдений. Если кончик ветви из положения «непостоянно» приблизительно за сутки опускался книзу на один-два сантиметра, это означало, что следует ждать слабых осадков. А если опускался еще на два-три сантиметра ниже, это свидетельствовало, что будет сильный и продолжительный дождь. В том случае, если от положения «непостоянно» сучок поднимался вверх приблизительно на пять сантиметров, надо было ждать ясной погоды.
По наблюдениям автора, способность опускать и поднимать ветви в зависимости от погоды имеют и некоторые лиственные деревья, в частности, клен. Однако амплитуда колебания у него намного меньше. Так, кончик ветви клена длиной около 50 см имел амплитуду лишь 3 см.
Еловые ветви-барометры, оказывается, использовались в народной метеорологии с давних времен. Писатель-натуралист М.Д. Зверев рассказывал, как до революции еловой ветвью пользовался хитрый поп из их села. Когда летом долго не было дождей и крестьянские посевы начинали гибнуть, попы устраивали крестный ход, с молебнами шли на поля и просили у Бога дождя. Разумеется, дождей большей частью все-таки не выпадало — молебен не мог повлиять на атмосферные процессы. Иначе вел себя этот поп. Он никогда не спешил устраивать молебен, а если уж служил, то знал наверняка, когда это следует делать, чтобы потом пошел дождь. Наблюдая за своим батюшкой, соседские пареньки подметили, что он почему-то каждое утро ходит в баню на огороде. Однажды поп заглянул, по обыкновению, в предбанник и в тот же миг дал команду своей работнице бежать к звонарю, созвать людей на крестный ход. Молебен состоялся под раскаленным безоблачным небом в невыносимую жару. Под вечер на горизонте появились темные тучи, а ночью полил дождь. Мальчишек заинтересовало, что же поп высмотрел в своей бане. Они прокрались туда, заглянули в сени. Там стояла только лавка для раздевания, а на стене висело короткое еловое полено с длинной неотрубленной ветвью. Конечно, ребята тогда так ничего и не поняли.
Через много десятилетий М.Д. Зверев был на лесной границе в Алма-Атинском заповеднике. В самую жару он собрался уезжать. Тогда лесник-хозяин вышел во двор, посмотрел куда-то и, возвратившись в дом, предложил переночевать, поскольку ночью будет дождь с грозой и застанет ученого в горах. Лесник провел гостя под навес и показал ему свой «барометр». Это был обрубок ели с длинной ветвью. Напротив ее кончика на стене были нанесены деления. И тогда М.Д. Зверев вспомнил свое детство, баню на огороде и хитрого попа.
Для устройства такого «деревянного» барометра необязательно брать обрубок ствола ели. Годится и просто небольшая ветвь. В том, что еловые ветви довольно точно показывают изменения погоды, убедился и один мой знакомый. Однажды он привез с юга Башкирии небольшую веточку, освободив от коры и отшлифовав, он закрепил ее кончик на небольшой дощечке с помощью жестяного хомутика и четырех гвоздиков. Под нижний кончик веточки подложил полоску белой бумаги и постепенно нанес на нее, как на шкалу, показания своего «барометра». Перед дождем веточка распрямлялась, что соответствовало опусканию ветвей на живой ели, а перед ясной погодой, наоборот, сгибалась.
Через несколько лет он привез из знаменитого Краснокамского бора, что на севере Башкирии, три новых еловых веточки. Он решил провести опыт и срезал веточки с разных елей: одна из них росла на опушке, вторая в глубине леса, третья — в глубоком большом овраге. Все ели были старики, поскольку наблюдатель решил, что «старый» организм и у растений должен быть более чувствительным к ненастью. Все три веточки были закреплены на одной общей дощечке. На протяжении нескольких лет наблюдал он за ними и установил, что они двигаются абсолютно синхронно. За один-два дня даже перед незначительным изменением погоды веточки peaгировали слабым отклонением от положения в период покоя. Перед затяжными дождями или продолжительной сухой погодой кончики ветвей смещались в крайнее положение, передвигаясь по шкале на расстояние около 8 см. При этом длина самих веточек равнялась 25 см. Интересно, что их движение начиналось всегда за четыре-пять дней, а иногда и за неделю до того, как погода должна была измениться. За окном еще сияло солнце, а кончики веточек уже указывали на дождь. Если же они приходили в движение в обратном направлении, даже во время дождя, это означало, что вскоре настанет ясная погода. При неустойчивой погоде веточки все время колебались из стороны в сторону. Показания веточек-барометров не зависели от того, где они находятся — на открытом воздухе или в наглухо закрытом помещении.
Точность показаний была одинаковой и зимой, и летом. Но наблюдатель отметил такую интересную особенность: зимой вся шкала смещается немного в сторону. Очевидно, это связано с тем, что зимой у живых елей в лесу ветви опущены немного ниже, чем летом. Тем не менее и зимой деревья поднимают и опускают свои ветви в зависимости от погоды. Кстати, есть данные, что поднимание и опускание ветвей деревьев при больших морозах поясняется неравномерным обезвоживанием нижней и верхней сторон сучков при замерзании древесины.
Наиболее точные показания ветви дают в первые пять-шесть лет. Служат они и дольше, однако у более старых чувствительность все-таки снижается. Ветви, срезанные с дерева более двадцати лет назад, при изменении погоды чуть шевелятся…
Жители рек и озер
В погожий знойный летний день от полуденного жара прячется и замирает все живое, а из густых зарослей у речки или пруда слышится ленивое: «кума-кума… кума-кума…» Это перекликаются известные озерные лягушки. Их еще называют зелеными, хотя они окрашены сверху не только в зеленый или темно-зеленый, а и в оливковый или темно-коричневый цвет, по спине — темно-зеленые или черноватые пятна, а иногда и светлая продольная полоса. Снизу лягушка окрашена в белый, грязно-белый или желтоватый цвет с темными пятнами или точками. У самцов озерной лягушки в период размножения на первом пальце передней лапки развивается утолщение серого цвета — брачные мозоли. В уголках рта квакающих самцов видны хорошо развитые воздушные мешки серого или черного цвета — резонаторы.
Озерная лягушка — крупнейший у нас представитель семьи лягушек из рода бесхвостых земноводных. Всю жизнь она проводит в воде или неподалеку от нее, пребывая в разнообразных водоемах — в озерах и прудах, в маленьких и больших, глубоких и быстротечных речках. Встречается она в центральных и южных областях восточной Европы, в Крыму, на Кавказе, в Средней Азии, Казахстане и дальше восточнее к озеру Балхаш. Восточнее к Волге и в ее среднем течении водится прудовая, или съедобная, лягушка. Она меньше, чем озерная, и окрашена сверху в ярко-зеленый, серо-зеленый или оливковый цвет с темными пятнами. Снизу она — чистого белого или желтоватого цвета, очень редко — с темными пятнами. У самцов в уголках рта резонаторы — белого цвета. В некоторых местах, например, в Беловежской Пуще, прудовая лягушка встречается во влажных лесах, далеко от воды.
Питаются озерные и прудовые лягушки насекомыми, которых ловят на лету, ловко подхватывая своим язычком, который выбрасывается изо рта на немалое расстояние. Не брезгуют пауками, улитками и добычей покрупнее, например, тритонами. Бывают случаи, когда большие лягушки стараются проглотить птичку или даже водяную крысу.
Во многих районах, где водятся озерные и прудовые лягушки, можно встретить еще лягушку травяную и остромордую. По своему внешнему виду и образу жизни она существенно отличается от лягушек первых двух видов.
Травяная лягушка, живущая в лесах и запрудах рек, ведет наземный образ жизни и может продолжительное время обходиться без воды. Днем она прячется в лесной подстилке, под лежачими деревьями, а на охоту выходит в сумерках и ночью. Во время дождя бывает активной и днем. Окраска травяной лягушки сверху — светло- или серо-бурая, коричневая, рыжая с черными или бурыми пятнами, снизу — грязно-белая или желтоватая с пятнами, которые образуют мраморный рисунок. Восточная граница распространения травяной лягушки доходит до Зауралья. На юге Украины, в Крыму и на Кавказе ее нет.
Остромордая лягушка населяет леса, лесостепи, частично степи и всю жизнь проводит на суше. Многие из этих лягушек и зимуют на суше в кучках листвы, в ямах, в норах грызунов. Некоторые из них зимуют в ручьях и торфяных болотах. Охотятся в то же время, что и травяные, от которых отличаются меньшими размерами и отсутствием на белом животе мраморного рисунка и пятен.
Осенью, с охлаждением воздуха и воды, озерные и прудовые лягушки забиваются на дно водоемов, прячутся под нависающим над водой берегом или в подводную растительность и цепенеют. Начинается зимняя спячка, во время которой они обходятся без корма. Эту их способность и используют люди. Лягушки — важный объект изучения биологических дисциплин в учебных заведениях. Каждую осень, когда еще стоят теплые, солнечные дни, в озерах отлавливают лягушек, а потом сохраняют их в прохладных помещениях в специальных ваннах. Здесь они дремлют и всегда под рукой у препода