тамаринды, кто-то принёс оттуда и аккуратно закрыл полотно их листьями.
Я не понял недовольство инженера: завалить дорогу могли только сами строители, раз закрыли, значит, так и надо. Но тут послышалось урчание мотора, со стороны города подкатил открытый грузовик, из его кузова высыпала добрая полусотня темнокожих рабочих. Не дожидаясь приказа, они споро убрали ветки и, притащив из грузовика лопаты и ломы, начали расчищать новый участок трассы. Подъехали ещё машины, заревели моторы стоящих в отдалении бульдозеров и асфальтоукладчиков, работа закипела.
Эту не очень понятную мне и мало интересную сценку я бы, вероятно, вскоре забыл, если бы не случилось так, что на следующее утро, следуя в саванну, не очутился снова на этом месте. Солнце только что встало, рабочих ещё не было. Мой шофёр резко затормозил: там, где стояли брошенные на ночь дорожные машины, двигались коричневые и серые горбатые тени. Десяток слонов неторопливо расхаживал взад-вперёд, то и дело сходя с дороги, направляясь в заросли и возвращаясь обратно.
Я ахнул: возвращаясь, каждый великан нёс охапку свеженаломанных веток. Взойдя на трассу, слон бережно укладывал их и отправлялся за новыми. Весь асфальт, тщательно уложенный накануне Мбонде и его рабочими, был завален зеленью.
Зачем это делают слоны? Что они хотят этим сказать?
Когда вечером, встретив Мбонде у гостиницы, я рассказал ему про то, что видел утром, инженер усмехнулся.
– Разве вы не понимаете? Это протест. Протест против вторжения в их жизнь, – сказал он. – Слоны говорят: оставьте нас в покое. Ничего не изменяйте в саванне. Должен признаться, – добавил он, – подобное я наблюдал не раз. Слоны выдёргивают только что врытые телеграфные столбы. Однажды на моих глазах они разобрали по брёвнышку только что построенный мост. Те, кто строили его, считали, что им будут пользоваться и люди, и звери, но слоны рассудили по-своему. Они хотят переходить речку вброд. Они знают, что всякие перемены ведут к худшему… Впрочем, кто знает, что они думают?
Я кивнул. Что думают слоны, я тоже не знал.
Зачем работникам национального парка отслеживать, куда перемещаются зебры в засуху?
Любой национальный парк создаётся не только для того, чтобы охранять животных, но и их изучать. Одной из важнейших задач сотрудников является учёт численности животных на охраняемой территории и изучение направлений их перемещений. Знания о путях миграций позволяют защитить животных от браконьеров, бескормицы и других напастей, которые преследуют их в естественной среде обитания.
Что такое тамаринды?
Тамаринды – деревья семейства бобовых, родиной которых является Восточная Африка. Они несколько напоминают по внешнему облику акации. Дерево может достигать 20 м. Плоды у тамариндов, как и у акаций, бобы. Из них готовят острые соусы, десерты и закуски. Древесина тамариндов используется для изготовления мебели и различных поделок.
Неужели слоны настолько умные животные?
Слоны – очень умные животные. Они могут намеренно разрушать постройки и сооружения, если они им мешают. Слоны обладают и прекрасной памятью. Совсем не сказками являются истории, когда слоны запоминали в лицо своего обидчика, а потом ждали случая, чтобы ему отомстить. При этом месть не распространялась на всё человечество, а была направлена строго на конкретную личность. Этот же могучий интеллект подсказывает слонам, что силой выгнать человека не получится Люди хитрее, умнее, а главное, имеют оружие, которое может сильно навредить слонам.
Страус Дик
Я познакомился с ним, когда жил в танзанийском селении в доме у крестьянина по имени Джошуа. У того было своё маленькое хозяйство – куры, козы и… Дик.
– Вы Дика уже видели? – спросил меня Джошуа в первый же день. – Смотрите, будьте с этим разбойником поосторожнее. Может сорвать с головы шапку или утащить ботинок. И ещё – не оставляйте на видном месте блестящие предметы – ключи или монеты. Поняли?
Я понял и стал жить. Живу, присматриваюсь. Скоро я заметил, что за страусом водятся и другие странности. Так, например, ему было скучно одному разгуливать по деревне, и он повадился ходить вместе со стадом коз. Утром козы – со двора, и он – с ними. В полдень они домой – и он. Катится жёлтое косматое козье облачко, а над ним, как мачта, возвышается длинная птичья шея. Умора!
Как-то я сидел у окна и что-то писал. Устал, решил размять ноги, встал и отошёл в глубину комнаты. А очки оставил на подоконнике. Возвращаюсь – что такое? – нет очков. Куда они делись? Вижу – перед окном стоит Дик и хитро, как бы ухмыляясь, смотрит на меня. Что делать?
Мы с Джошуа выбежали во двор.
– Не иначе как он стащил, – говорит хозяин. – Ай, ай, ай! Вдруг он их проглотил? Бегу за врачом.
Приводит врача, мы с Джошуа ловим и держим птицу, врач щупает у неё горло.
– Тут они, ваши очки, – говорит, – тут. Птица может погибнуть. Надо их доставать.
А надо сказать, что, пока он осматривал Дика, тот отчаянно вырывался и бил его ногой.
– Ну и характер, – жалуется доктор, – не птица, а боксёр. Тут надо придумать что-то особенное… У вас жена есть?
– Есть, – удивляется Джошуа. – При чём тут жена? Она сейчас в городе у матери.
– А чулки она носит?
– Очень редко, раз в год.
– Тащите их сюда!
Мы продолжаем удивляться, Джошуа приносит чулки, доктор командует:
– Держите птицу покрепче!
И ловко, как фокусник, – раз, два! – натягивает на голову Дику женский чулок.
И надо же! Сильная, сердитая птица тотчас перестала биться. Она застыла на месте и стояла так спокойно, что мы с Джошуа даже отпустили её. А доктор, достав из чемоданчика острый нож и бутылочку с йодом, оттянув чулок и прощупав горло, быстро сделал разрез. Потом двумя пальцами что-то достал. Блеснули стёкла.
– Вот вам ваши очки, – говорит доктор. – Ты очень хорошо стоял, милый! Спокойно, осталось чуть-чуть.
Стянул зажимами-скрепками разрез, забинтовал горло и снова ловким движением снял чулок.
Ошеломлённый Дик, увидев свет, завертел головой, посмотрел на доктора, на меня, на Джошуа, клюнул и проглотил пробку от бутылочки с йодом и вдруг со всех ног принялся бежать.
Со двора через жиденькие, связанные из жердей воротца выходило козье стадо. Дик догнал его, пристроился сзади и зашагал вместе с козами. Стадо, повторяю, текло, как жёлтое облачко, и над ним снова качалась, как мачта, длинная шея птицы. На шее белела повязка. Козы шли, поглядывали на Дика и удивлялись тряпочке, а он нёс её важно, как флаг.
Больше очки в доме я нигде не оставлял.
Можно ли считать страусов обычными домашними животными?
В последние десятилетия страусы стали всё больше восприниматься как домашние животные. Появилось много страусиных ферм, где этих гигантских птиц разводят ради получения мяса, яиц, перьев и кожи. Но можно ли сказать, что человек одомашнил страуса? Пока что нет. По-настоящему домашними считаются только те животные, которые уже не могут существовать в природе без помощи человека и у которых выработана привычка подчиняться воле человека. По этим признакам, кстати, даже кошек считают лишь условно домашними животными.
Почему птица перестала биться, когда ей закрыли свет?
Птицы ведут чаще дневной образ жизни и большую часть информации об окружающем мире получают при помощи зрения. Любой любитель птиц знает, что если маленькая пичуга бьётся в клетке, то стоит лишь накрыть клетку тёмной тканью и она сразу успокоится. На этом же принципе построено и использование одного из важнейших элементов амуниции соколиных охотников. Ловчим птицам, чтобы они не волновались, на голову надевают колпачки, которые называются «клобуки». Их снимают перед самой охотой, чтобы дать хищнику увидеть добычу.
Старина-большеног
– Странно, очень странно, – сказал Мходжа, хозяин, у которого я поселился на время своего пребывания в Мката. – Из курятника стали пропадать яйца. Такого ещё никогда не было.
Он замолчал, ожидая, когда я спрошу, что он сам думает по этому поводу.
– У нас в России главные воры – лисы, – осторожно сказал я. – Лисиц у вас нет. Не кажется ли тебе, что в сарай просто залезли крысы?
Мходжа покачал головой. Он очень гордился своим курятником. Он построил для него прочный сарай с толстым деревянным полом и привёз пастуха и несушек из города. Курятник был большим событием в жизни.
– Это всё большая хохлатая птица, – убеждённо сказал он. – С тех пор как появились куры, она всё время бродит около дома. Я думаю, она высматривает, как бы ей утащить яйца или цыплёнка.
– Хохлатая? Это птица-секретарь. – Я уже и сам заметил странного, похожего на журавля пришельца с большими тяжёлыми ногами и пучком перьев на голове. – Он не питается яйцами, он ловит ящериц и насекомых.
Я сказал это и схитрил: мне нравился большеногий гость, который, тяжело ступая, то и дело опуская голову к самой земле, бродил около дома. Я знал, что птицы-секретари питаются также и теплокровными животными, а значит, незваный сосед мог польститься и на цыплёнка.
– Я буду смотреть за ним и, если увижу, что он нападает на курят, убью его, – убеждённо закончил мой хозяин.
Вечером, когда я вернулся домой, Мходжа сидел на перевёрнутом ведре около дома и мрачно наблюдал, как то появляется в высокой траве, то исчезает голова с пучком чёрных и белых перьев на затылке. Старик секретарь был тут как тут.
Прошмыгнув через дыру в заборе, на поле вышла куриная стая.
– Ага. Как он заволновался, – встав с ведра, выкрикнул хозяин кур. – Сейчас я возьму палку… – Он замолчал. Птица-секретарь, выйдя на свободный от травы участок земли, неожиданно остановилась и как-то странно, высоко поднимая ноги, замаршировала по кругу.