Дарья Степановна скользнула ладонью по картинке – та исчезла. Но появилась новая, активированная в другом полушарии вращающейся голубой сферы. На ней беззвучно рушились дома, погребая под обломками растревоженный людской муравейник. Сотни крошечных человечков в попытке избежать страшной участи метались между руинами, прижимая к груди микроскопические свертки с ещё более крохотными людьми, но совершенные летающие орудия, стреляющие невидимыми лучами, не оставляли им шанса. За центральным пультом штаба по спасению цивилизации сидел главный Сверхчеловек и наблюдал в монитор за ходом селекционной депопуляции человечества.
Третья картинка была не такой устрашающей: вдалеке в облаке тумана шумела роща. С высоты птичьего полёта она казалась воплощённым сном, только вот птиц почему-то не было видно. Но чем ближе она становилась, тем больше превращалась в кошмар. Калиброванные синтетические стволы синхронно ветвились одинаковыми кронами, покрытыми неувядающими пластиковыми листьями. Поверхность под ними была укатана плотным оранжевым песком с вычерченными циркулем заплатами искусственного газона. Кладбищенские цветы пышно цвели в ядовитом воздухе. Среди пластикового леса попадались чёрные истлевшие остовы некогда живых деревьев. За бугром струилась фиолетовая речка. Над ней клубился жёлтый туман, озаряемый розовыми всполохами зарницы. Ни одной живой души не было в этом нарядном разноцветье. Только мрачное напоминание за синим оврагом – непогребённые скелеты домов, где когда-то жили люди…
Когда в зале снова включился свет, на сцене никого не было. Была пуста и сиреневая комната. Только запах ила да поцарапанная обивка кресла напоминали об исчезнувшей группе профессора Кремер.
Глава 15. Что было потом
Внезапное исчезновение профессора обнаружилось не сразу. Поначалу публика, ошеломлённая ультрасовременной голографией, долго бисировала, приглашая на сцену учёного и её команду. Смирных был поражён увиденным не меньше других и бил в ладоши что есть сил. Однако ни за кулисами, ни в гримёрной, ни где-либо ещё никого из выступавших не нашли. Неожиданное исчезновение троицы вынудило его соврать, что госпожу Кремер ждут на международном симпозиуме в Брюсселе, а так как прямого рейса из Верхнедонска туда нет, то за профессором прислали вертолёт, который только что стартовал с площадки на крыше здания. Директор уверил зрителей, что это не последняя встреча с мировой знаменитостью в стенах его центра, и со своей стороны обещал вновь пригласить госпожу Кремер в Верхнедонск.
В то время как Виталий Смирных забалтывал публику, Никита Мано в полосатой двойке с лимонным платком на шее вместе со съёмочной группой телеканала «ЖЖЖ» расставлял силки. В них он собирался поймать тех счастливчиков, что стали сегодня обладателями недюжинных интеллектуальных способностей, а также похорошевших женщин, среди которых были весьма известные в городе персоны.
Никита вытащил из кармашка маленькое зеркальце, придирчиво осмотрел лицо и удовлетворённый результатом взял в руки микрофон.
– Наша камера установлена в Центре эволюции человека. Только что здесь закончилась лекция всемирно известного футуролога Дарьи Степановны Кремер. Хотя, признаюсь, лекцией сегодняшнее выступление можно назвать с трудом, скорее, это было фееричное шоу с использованием самых последних достижений науки и технологии. Интегрированный интеллект, многомерная голография, нанотехнологии – вот далеко не полный перечень инструментов, подвластных профессору. К сожалению, госпожа Кремер вынуждена была срочно покинуть Верхнедонск в связи с неотложными делами в Европе, но сейчас мы поговорим с людьми, для которых сегодняшний вечер стал не просто ярким зрелищем, но и новой точкой отсчёта в их судьбах.
Двери распахнулись, возбуждённая толпа начала выползать из конференц-зала. Первой в силки попалась Кривоносова. На вопрос Мано о впечатлениях, ответила с присущей ей скромностью:
– Я давно являюсь приверженцем нанотехнологий, и сегодняшняя встреча лишний раз убедила меня в её поистине безграничных возможностях. Вот посмотрите, – Кривоносова провела унизанной кольцами рукой по своей и впрямь помолодевшей щеке, – такого не добьёшься кремами или здоровым образом жизни. За это надо платить. Лично я готова! – заверила она телезрителей. – Я считаю, инвестировать в красоту – первейшая обязанность женщины, особенно если она хочет чего-то добиться в жизни.
Её поддержала другая «жертва» внезапной радикальной красоты:
– Раньше я была никому не интересна, – доверительно поделилась с городом длинноногая блондинка с родинкой, как у Синди Кроуфорд, – не клеились дела на работе, не было молодого человека, вечно не хватало денег. Но теперь, после сегодняшнего вечера, я уверена – всё будет по-другому! – она томно взглянула на стоящего рядом с ней толстяка из первого ряда, чуть было не лишившего чувств во время представления. – Всё-таки красота – это великая сила. Особенно когда она не требует жертв, как сегодня! Я благодарна Центру эволюции за предоставленную возможность изменить судьбу! – пара под руку пошла на выход.
К съёмочной группе стали стекаться люди. Многие с готовностью делились своими впечатлениями, приписывая грандиозный успех – кто присутствию дрессированного ворона, кто обаянию ассистентки, хорошо известной некоторой части верхнедончанок, кто гениальной прозорливости директора Центра Смирных, изыскавшего возможность принять всемирно известного учёного. Некоторые выразили мнение, что основная заслуга принадлежит самой публике – активной, не боящейся экспериментов, готовой эволюционировать и дальше, и больше.
Поймали участников эксперимента по присоединению к интегрированному интеллекту. Вооружившись калькулятором, Мано стал задавать первому из них алгебраические задачки, которые тот с лёгкостью щёлкал. Никита совал в камеру калькулятор с проверочным результатом. Потом включили автопереводчик и попросили второго испытуемого на двадцати языках повторить пушкинскую фразу: «О, сколько нам открытий чудных готовит просвещенья дух…». Пианист взмок, выдавая такие суржики и диалекты, какие не снились и самим носителям языка. Его не смутил ни мёртвый язык древнего Египта, ни выживший «эускера», ни искусственный «эсперанто». «Да, да!» – восклицал Никита и кидался после каждой фразы обнимать юношу. Третий доброволец, обретший сегодня способность к скорочтению и фотографическую память, пролистал предложенный буклет и принялся пересказывать наизусть особенности стволовой терапии так же легко и непринуждённо, как часом раньше озвучивал теорию конверсионных полей. Все эти «чудеса» транслировалось в прямом эфире – руководство телеканала «ЖЖЖ» специально выделило время для стремительно набиравшего популярность ведущего.
– Всякое чудо имеет свою технологию – вы согласны с этим утверждением? – обратился телерепортёр к организатору встречи.
– Безусловно! – подтвердил Смирных. – Именно здесь, в Центре эволюции человека, мы изучаем технологии чудес. Выступление госпожи Кремер и её научной группы дало всем нам такой заряд энергии, веры в свои силы, в безграничные возможности человека, что, я уверен, число сторонников осознанной эволюции и всестороннего развития личности теперь будет расти в геометрической прогрессии. Приглашаю всех верхнедончан присоединяться!
Публика на заднем плане весело замахала руками и флажками с логотипом Центра. Это был триумф Виталия Смирных и звёздный час Никиты Мано.
***
Пока одни праздновали победу и наслаждались свалившимися с неба подарками судьбы, другие – нечаянные жертвы нанотехнологий – томились в комфортабельных покоях психиатрической клиники доктора Глюкина.
Олег Борисович Трепаков, доставленный сюда сразу после известных событий на ступенях губернской управы, больным себя не считал и согласился на обследование лишь бы не видеть больше страдальческого лица жены Ирины, не слышать её вечных упрёков и домогательств в дознании имен любовниц, которые, признаться честно, не очень-то помнил и сам. Олег Борисович не мог дождаться того момента, когда, подписав ненавистный проект Чернавского ГОКа, сможет навсегда покинуть этот угрюмый город и постылую свою супружницу, отравляющую ему существование вот уж три десятка лет. Но жена не оставляла его в покое и здесь. Справедливости ради стоит заметить, что именно стареющая супруга, а не одна из полудюжины молодых любовниц регулярно навещала его в клинике, приносила любимые телячьи котлетки с ягодным соусом, подробно пересказывала городские новости и задавала один и тот же вопрос: «Ты ведь поправишься?».
– Ну и дура ты, Ирка! – возмущался он, макая котлетку в соус. – Неужели так и не поняла, что я от тебя сбежал? Какое «поправишься» – я совершенно здоров! – в доказательство Трепаков бил себя в безволосую грудь под клетчатой байкой.
– Ну да, ну да, – соглашалась Ирина, как велел ей доктор Глюкин, и продолжала пересказ последних новостей. – Вчера звонила Галя. Генрих Георгиевич теперь вместо тебя в Общественном совете заседает.
– Заседает он! – саркастически усмехнулся Трепаков. – Как же, прозаседавшийся! Только и ждёт, чтобы моё место занять. Ничего, сейчас отдохну от вас всех и вернусь, – грозился чиновник, обтирая салфеткой губы, – уж тогда выложу всё, что знаю, будьте покойны!
– Что ты знаешь, Олег? – испуганно спросила жена.
– А всё знаю! И что с чернавским никелем всё давным-давно решено, а всякие там Советы – одна фикция для отвода глаз. И почему не пускают в эксперты Сидоренко. И сколько денег дадут академику Эпштейну на его платиноиды. И что творит Тупикин в районе – всё знаю! И сделаю так, чтобы узнали все!
– Да зачем же? – начала уговаривать жена, но не сдержалась и заголосила по-бабьи: – Олег Борисович, да зачем же ты сам сук рубишь, на котором сидишь? Ну, на кой чёрт тебе эта правда сдалась? Кому от неё легче станет?
Трепаков перестал жевать и внимательно посмотрел на жену.
– Скажи мне по совести, Ирина, когда ты меня доставала своими подозрениями, на кой чёрт тебе нужна была правда? Теперь я во всём сознался: да, имел любовниц и буду иметь, пока здоровье позволит. Тебе стало от этого легче? То-то… – честный муж назидательно поднял палец кверху, жена прижала к глазам скомканный платок.