Ника протискивается в узкий лаз – и в этот момент слышит топот ног. Кто-то бежит навстречу. Инстинктивно она пятится, опять продирается между заржавленных стен и возвращается во «внутренний двор».
Шум и голоса все слышней.
Наверное, Оля с подружками. Ничего страшного, думает Ника, по крайней мере, будет понятно, как отсюда выбираться, – и в этот момент в лаз протискивается Вадик, за ним следом еще пятеро пятнашек, бывших Никиных одноклассников.
Веселые, раскрасневшиеся от бега, они, похохатывая, окружают Нику.
– Ну, Кика, вот мы и снова встретились! – говорит Вадик.
Ника понимает: сейчас случится что-то страшное. Изгаженная сменка, утопленный портфель, даже испорченная юбка – все кажется теперь детскими шалостями, подготовкой к чему-то унизительному, мучительному, мерзкому. Она отступает на шаг и сжимает кулаки.
Вадик приближается, посмеиваясь и перекатывая в руках снежок. Но вдруг улыбка исчезает, сменяется изумлением, потом – испугом. Внезапно со всех сторон раздаются крики – крики торжества и ярости, боли и страха. Кто-то прыгает Нике за спину, хватает за плечи и тащит прочь.
Подробностей своего плана Марина не рассказала никому. Гоша знал, что ему нужно собрать побольше верных ребят, привести на крыши гаражей, расставить по периметру внутреннего дворика и – на всякий случай – вдоль подходов к нему. Все должны были запастись метательными снарядами и ждать, пока Вадик и прочие пятнашки попадутся в ловушку.
– Как ты их туда загонишь? – спросил Гоша.
– Не волнуйся, – ответила Марина, – это уже мое дело. Ты главное тихонько все сделай, чтобы Оля не пронюхала.
Все утро Гоша собирал свою армию. Семеро мальчишек из их класса, пятеро – из «б» и четверо – из «а». В последний момент к ним присоединились двое шестиклассников, узнавших об операции от старших братьев.
К гаражам подходили с задней стороны, на крыши залезали, подсаживая друг друга. Лёва догадался переложить всю сменную обувь в несколько мешков, а остальные наполнить льдышками и снежками – и так передавать боеприпасы на крышу. Через пятнадцать минут Гошин отряд был готов встретить неприятеля: семнадцать бойцов и у каждого – боекомплект на десять-пятнадцать выстрелов.
Сам Гоша отправился в дозор. Лежа на крыше крайнего из гаражей, он видит, как приближаются Марина и Ника. Марина широкими шагами идет впереди, Ника за ней едва поспевает. Вот они скрываются в лабиринте гаражей.
Стараясь не шуметь, Гоша по крышам пробирается назад к внутреннему дворику, заглядывает внутрь: что за черт, Марины нигде нет! Ника растерянно стоит посреди вытоптанной площадки, испуганно озираясь по сторонам.
– Лёвка, – шепчет Гоша, – ты не знаешь, куда Марина делась?
– Нет, не знаю, – отвечает Лёва, – ты же велел мне не высовываться. Я вот лежу и жду команды.
– Что за фигня, – бурчит Гоша, – куда она запропастилась?
Вадик и его пятнашки как раз подходят к гаражам. Бойцы выбирают снаряды для первого броска.
– Без сигнала не стрелять, – шепчет Гоша, чувствуя себя настоящим командиром, этаким Ардом Алуриным, со своими верными семнадцатью бойцами. Шепотом он отдает приказы: – Не высовываться! Ждать команды! Всем лежать тихо! Тихо, я говорю! Кто это там грохочет? Сказано же было – лежать!
В самом деле – по крышам прямо к ним несется еще один человек.
– Привет, вот и я, – говорит Марина.
– Как ты сюда попала? – спрашивает Гоша.
– Через заднюю дверь гаража, – объясняет она. – Это гараж Николая Ивановича, папиного знакомого. Я взяла у него ключи, сказала, не хочу лыжи в школе оставлять, попросила у него оставить – он зимой все равно машиной не пользуется. Ну, я вчера заранее дверь открыла, а когда Ника отвернулась, пролезла туда, через переднюю дверь вышла… и вот я здесь!
– Ты – здесь, а Ника – там? – почти кричит Лёва. – Они же сейчас прибьют ее!
– Не прибьют, – отвечает Гоша и шепотом командует: – Открываем огонь на счет «три». Прикрывайте меня и не попадите в девочку!
Гоша встает и с разбега – раз, два, три! – прыгает прямо во внутренний дворик. В тот же миг град льдышек и снежков обрушивается на пятнашек.
Гоша хватает Нику за плечи, прикрывая от метательных снарядов, летящих со всех сторон. Девочка брыкается, но Гоше удается затащить ее в дальний угол. Пытаясь выбраться из ловушки, пятнашки бегут к выходу, но, отталкивая друг друга от узкого прохода, еще плотнее сбиваются в кучу – отличную мишень для обстрела!
У выхода из гаражей разгромленный отряд Вадика поджидают Марина и Лёва.
– Ну что, Вадик, – кричит Марина, – ты все понял? Ты хорошо запомнил моих друзей, правда? Их самих, их младших братьев и сестер, домашних животных, если они у них есть, всех-всех-всех? Я тебя спрашиваю, Вадик: ты хорошенько запомнил?
На Вадика жалко смотреть: куртка разорвана, губа разбита, под глазом наливается фиолетовым огромный синяк. Он кивает и бурчит себе под нос:
– Ничего, мы еще встретимся…
Нападающие торжествующе кричат, пятнашки орут от ужаса и боли, Гоша тащит Нику в безопасный угол, девочка ничего не понимает. Все происходит слишком стремительно, слишком быстро, словно она не успевает за собственной жизнью, как когда-то – за папой, как сегодня – за Мариной.
Вжавшись в угол, Ника видит: ее недавние гонители сбились в кучу, словно стадо баранов, а неведомо откуда появившийся Гоша поднимает с земли льдышки и швыряет им вслед. Теперь она, кажется, понимает, что случилось: ее заманили в ловушку, а Гоша ее спас. От этой мысли Нике становится тепло и радостно, словно она вдруг попала в какую-то сказку, в книжку со счастливым концом, в добрый фильм о крепкой школьной дружбе.
– Спасибо, – говорит Ника.
– Чего? – переспрашивает Гоша.
– Спасибо тебе, – повторяет Ника, – что спас меня.
– Я? – удивляется Гоша. – Да я тут ни при чем. Это Марина все… – тут он замирает на секунду и, смутившись, добавляет: – Ну, неважно. Я потом расскажу.
Пятнашки уже покинули внутренний дворик, оставив на утоптанном снегу несколько варежек и одну вязаную шапку.
– Пошли, – говорит Гоша, – разберемся, чего там происходит.
Ника снова протискивается через узкий лаз – не одна куртка порвалась здесь сегодня! – и следом за Гошей возвращается тем же лабиринтом, каким сюда попала. Она пытается вспомнить древний миф о лабиринте, герое, чудовище и дочери местного царя. Герой – это, конечно, Гоша. Она, наверное, дочь царя. А чудовище? Чудовище – это все остальные: ее бывшие одноклассники, Оля, ее подруги, Лёва, Марина… Только она никудышная дочь царя – герою от нее никакой помощи.
Ника идет следом за Гошей и думает, что мифы ведь были придуманы еще до Проведения Границ и, значит, еще в те времена, когда Граница была прозрачной, мертвые могли свободно приходить к живым, а живые – к мертвым. Наверное, думает она, это была совсем другая жизнь. Наверное, тогда люди совсем иначе относились к смерти. Не как к вечной разлуке, а как к путешествию, что ли. Жил в одной стране, уехал в другую, захотел – вернулся, не захотел – остался, а твои друзья приезжают в гости к тебе.
Может быть, Проведение Границ – это вовсе не так здорово, как все говорят?
Хотя как же тогда Великая война, ромерос, фульчи и упыри?
Она не успевает додумать эту мысль – Гоша выводит ее из лабиринта.
На утоптанной площадке перед гаражами теснятся ее одноклассники, старые и нынешние, стоят еще какие-то ребята. В метре от нее Вадик – куртка разорвана, губа разбита, руки трясутся. Сполна получил, злорадно думает Ника – но в этот момент Гоша бежит к Вадику – это тебе за Лёву! – и с криком хэ! с разворота бьет его ногой.
Это очень красивый удар. Раньше такие удары Ника видела только в кино. У нее даже сердце замирает – и в этот момент ей совсем неважно, кого и зачем бьет Гоша. Нике просто нравится картинка: мальчик в прыжке, одна нога согнута, другая вытянута в сокрушительном ударе.
– Эй, пацан, покажи класс! – кричит кто-то.
Вадик падает. Гоша наносит еще несколько ударов.
– Так его, так! – неожиданно для себя кричит Ника и замечает удивленный взгляд Лёвы.
Что этот предатель делает, думает она и вдруг слышит позабытый знакомый голос:
– Что, Георгий, справился?
Ника оборачивается. Высокая девочка лет пятнадцати, почти девушка. Она одета в высокие ботинки, черные штаны и кожанную куртку с серебряными рисунками.
Ника сразу узнает ее: это же Аннабель, смертница, знаменитая девушка-боец. Когда-то Ника училась с ней в одной школе.
Сейчас Аннабель смотрит с презрением на Гошу.
– Приемчики показываешь, да? В уличной драке? Еще и дружков назвал полюбоваться! Или нет, не любоваться, а помочь – вдруг сам не справишься?
Ника оглядывается – остальные пятнашки уже разбежались. В самом деле, всё выглядит так, словно толпа окружила беззащитного Вадика, а Гоша избивает его, чтобы повеселить друзей.
– Лёля, – говорит Гоша, – я все объясняю!
– Дружкам своим объясняй, – отвечает Аннабель и, развернувшись, уходит, а Ника чувствует, что опять не успевает, а надо бы нагнать девушку и рассказать, как все было на самом деле, объяснить, что Гоша сегодня спас ее, что он здесь – единственный достойный человек.
– Мы за тебя отомстили, Шурка, – говорит Лёва, – мы поймали их всех и избили. Самого главного Гоша вообще так отметелил – ты не представляешь! Я тебе говорил, что я с ним дрался? Нет? Ну, я хотел один на один, а они навалились всей кодлой, ну и конечно, справились. Я к Гоше тогда пошел, умыться там, привести себя в порядок. И мы поклялись, мы с Гошей и Марина, что отомстим пятнашкам – и за тебя, и за меня, и за других ребят. Да, другие ребята тоже были, не только из нашей школы, вообще – они же над всеми издеваются, эти пятнашки.
У нас девочка в классе есть, Ника зовут, я тебе говорил, наверное. У нее еще рыбки дома в аквариуме. Так вот, она раньше в «пятнашке» училась, и тот же парень, с которым я дрался, издевался там над ней. Его Вадик зовут, тот самый, как ты и рассказывала. А у нас в классе есть девчонка, Оля Ступина, страшно противная, и она с этим Вадиком знакома, оказывается. У их родителей дачи рядом или что-то в этом роде. И все, что мы придумывали, чтобы пятнашек наказать, она ему передавала.