– А озеро? – спросила Зиночка.
– Озеро тоже где-то здесь, – сказал Лёва, но как-то неуверенно.
Марина не очень верит, что они смогут дойти до озера без карты. В лучшем случае выйдут к берегу моря и там наткнутся на рыбацкий поселок или посигналят проходящим лодкам. Опять же, рыбы можно будеть наловить.
От голода у Марины сосет под ложечкой. Хорошо хоть черника кругом – но одной черникой не наешься, тем более что они и собирать ее не могут как следует, только на привале. А на привале больше всего хочется упасть и не вставать. И черт с ней, с черникой.
Вот ведь как все получилось, думает Марина. Еще год назад была я обычная домашняя девочка. Мама, папа, мертвые джинсы, школьные друзья. Спешила после школы домой, играла с Люси, читала книжки – и знать не знала, что случится со мной, с нами всеми. Сейчас даже не верится, что это была я: точно другая какая-то девочка. Хорошая, наверное, – но не я.
Эта девочка любила свою квартиру, доверяла своим родителям. Ей никогда в голову бы не пришло уехать на край света, даже не объяснив им – зачем.
А теперь это не моя квартира, думает Марина. Папина, мамина – но не моя. А у меня нет своего дома. Место, где я встретила Майка, было моим секретным пристанищем – да и то ненадолго.
Марина часто вспоминает Майка: прилипшие ко лбу светлые волосы, худые руки. Хорошо бы увидеться с ним снова – может, второй поцелуй в самом деле окажется таким, как пишут в книгах?
Уже третий день они идут двумя группами: впереди – Гоша, рядом с ним – Ника и Зиночка в своей красной куртке, а сзади, чуть отстав, – Лёва с дэдоскопом и Марина. Где-то она читала, что в походе командир должен быть не впереди, а сзади – чтобы подбадривать отстающих. Да кроме того, Лёва действует на Марину успокаивающе: с дэдоскопом в руке и большим рюкзаком за плечами, он все равно не замолкает ни на минуту и болтает примерно то же, что и по дороге домой из школы, как будто они не идут без всякой карты по совершенно незнакомой местности, на ходу решая, с какой задачи начать – не сдохнуть с голоду или разрушить Границу?
– Я вот думаю: когда Границу откроют, то мертвых фильмов столько будет – вовек все не пересмотреть!
– И книжки еще, – говорит Марина.
– Точно, – соглашается Лёва. – Но с книжками хуже, их ведь переводить труднее. С фильмом-то все понятно: бах, трах, бултых – а кто что говорит, не так уж и важно. Всегда догадаться можно. А вот с книжками…
– А вдруг окажется, – говорит Марина, – что большинство мертвых фильмов – страшная лажа? Вот будет обидно!
– Ну, это вряд ли, – возражает Лёва. – Вот смотри: мертвых товаров у нас ведь довольно много последнее время – и все качественные, красивые. Почему с фильмами должно быть иначе?
– Наверно, – уклончиво отвечает Марина. Честно говоря, сейчас ее меньше всего беспокоит, много ли в Заграничье хороших мертвых фильмов. Но все равно – разговаривать про мертвое кино с Лёвой куда приятней, чем слушать нытье Зиночки и утешения Ники.
– А ты когда-нибудь думала, что с тобой может случиться настоящее приключение? – говорит Лёва.
– Какое приключение? – не понимает Марина.
– Ну как сейчас, – поясняет Лёва, – одни, среди диких лесов, в поисках таинственного прохода…
Марина едва удерживается, чтобы не рассмеяться. Вот, оказывается, почему Лёва так спокоен! Для него все, что происходит с ними, – просто приключение, как в какой-нибудь книжке или фильме. Он знает: такие приключения всегда кончаются хорошо – так что чего волноваться?
Марина улыбается и говорит:
– Нет, я даже мечтать никогда не могла о такой удаче.
– А я, – говорит Лёва, – всегда мечтал быть героем книжки, а не ее читателем!
Вот о них и напишут книжки… – почему-то вспоминает Марина, и ей становится не по себе.
Если мы погибнем, думает она, то надо будет в Заграничье разыскать Майка. Она вспоминает прощальный поцелуй и думает: главное – узнать Майка. Да и вообще, не забыть все, что здесь было.
А что? У Алурина ведь получилось – почему бы и Марине не попробовать?
– А вот еще все время думаю, – говорит Лёва, – если у мертвых нет времени, откуда у них всякие изобретения? Они же не должны меняться, правильно? И, значит, ничего нового придумать не могут. Так почему у них всё – и айпо, и видики, движки всякие?
– Не знаю, – говорит Марина, – вот попадем в Заграничье – там и узнаем.
Этим вечером костер развели в расщелине, чтобы не задувал ветер. С трудом поставили палатки и приготовили ужин – еще более скудный, чем последние три дня.
– Ты уверен, что мы идем правильной дорогой? – спрашивает Марина Гошу.
– Нет, не уверен, – отвечает Гоша, – а у нас, что, есть другой вариант? Залезть на высокое дерево, чтобы увидеть, где здесь море? Собрать из веточек и камешков радиоприемник и вызвать спасателей?
– Вообще-то нам не нужно собирать радиоприемник, – вставляет Лёва, – у нас же есть интердвижок.
– И что мы с ним будем делать? – спрашивает Марина. – У нас ведь никкоды только Майка и Гошиной мамы.
– Вот хотя бы Майка и наберем, – предлагает Лёва. – По крайней мере, еды нам принесет.
– А может быть, – говорит Ника, – и до Гошиной мамы отсюда удастся дозвониться?
Гоша неуверенно кивает – и до сих пор неприятно вспоминать, как они пару раз без всякого результата пытались воспользоваться интердвижком дома.
– Ну что, Марин, попробуем «блюдце» покрутить? – спрашивает Лёва.
Марина молчит. Все-таки они никогда толком не умели пользоваться этим интердвижком. С другой стороны – прошло уже пять дней, и, похоже, это их последний шанс.
– Доставай, – говорит наконец она. – Давай попробуем, хуже не будет.
– Ура-ура, – кричит Лёва и лезет в рюкзак.
А вот насчет «хуже не будет» я зря сказала, думает Марина.
Они стоят кругом, как учил их Майк. Матовый диск держат в руках, пальцы просунули в привязанные к нему кольца.
– А мне обязательно участвовать? – спрашивает Зиночка.
– Чем больше народу, тем лучше прием, – поясняет Лёва.
– Ты думаешь, у нас все получится? – спрашивает Ника. – Вдруг выйдет как в первый раз с Майком: хотели вызвать привидение, а вызвали мертвого?
– Вызвали мертвого! – вскрикивает Зиночка и пытается выпустить кольцо.
– В первый раз еще ничего, – замечает Лёва, удерживая ее руку, – а вот во второй, когда мы случайно вызвали целую зомби-команду, – вот тогда была потеха!
– Ну и шутки у вас, – облегченно вздыхает Зиночка.
Лёва пробегает пальцами по экрану, диск начинает слабо светиться.
– С кого начнем? – спрашивает он.
– С Гошиной мамы, конечно, – говорит Ника.
Лёва пробует ее никкод, потом другой, Майка, – диск слабо вращается, но больше ничего не происходит.
– Наверное, слабый прием, – неуверенно говорит Лёва. – Может, надо на какую-нибудь гору забраться? С радиоприемниками обычно помогает.
– Нет уж, – говорит Марина, – на гору мы на ночь глядя не полезем. Давайте уж сегодня спать – а завтра еще раз попробуем.
Какая глупость этот интердвижок, думает она со злостью. Неудивительно, что ничего не получилось!
Марина просыпается посреди ночи от какого-то тревожного предчувствия. Рядом мирно спят Ника и Зиночка, но ей чудится – что-то не так.
Может, дурной сон?
Да нет, последние дни так находишься, что падаешь и спишь без снов – разве что лишайники да камни приснятся, но это не считается.
Или она что-то услышала? Ветер подул сильней? Камень со скалы упал?
Нет, не то. Марина прислушивается: в самом деле… какие-то звуки… будто кто-то ходит снаружи.
Сон как рукой снимает: медведь? Зиночка говорила, ей ДэДэ рассказывал, что здесь водятся медведи.
Марина осторожно вылезает из спальника, начинает шарить в рюкзаке. Хорошо, что сквозь стены палатки просачивается ночной свет, а то в темноте искать – замучаешься.
Где же они, в конце концов?
Ага, вот.
Серебристая рукоятка удобно ложится в руку. Да уж, медведю не поздоровится!
Марина улыбается и осторожно приоткрывает полог палатки.
Сразу видит: он сидит у погасшего костра, спокойный, невозмутимый.
Незнакомый мужчина, лет сорока. Высокий, крупный.
– Доброй ночи, – говорит он, – простите, коли напугал. Вот, увидел вчерась дым и думаю: дай-ка познакомлюсь с соседями.
– Кто вы? – спрашивает Марина, осторожно пряча пистолет обратно в палатку.
– Да, простите, не представился я, – говорит мужчина, – я – Фёдор, местный охотник.
– Ух ты! – доносится из соседней палатки.
Это, конечно, Гоша.
Длинная полоса песка вдоль моря. То тут, то там валяются выброшенные приливом бревна. Под ногами влажно хлюпают водоросли, пахнет морской водой, гнилью, йодом.
Лёва знает: это называется литораль – часть берега, скрывающаяся под водой во время прилива. Отсюда – полуживые водоросли, соленые лужицы, иногда мелкие рачки, морские звезды.
Гоша говорил, мама ему обещала такую с Белого моря привести. Ну вот, теперь они сами на Белом море, и звезд этих кругом полным-полно.
Да, Лёве казалось, он к экспедиции как следует подготовился – читал дома книги о Белом море, атласы изучал, фотографии смотрел. Лучше бы, конечно, карту как следует вызубрил. Оказалось ведь, что все эти дни море было совсем близко: вместо того чтобы прямо вывести их к берегу, Гоша вел их параллельным курсом – не то запутался в сторонах света, не то что-то не так понял в обгоревшей карте. С дороги они, конечно, сбились и последние два дня только удалялись от цели. Сейчас они идут к рыбацкой деревушке, Фёдор сказал – день ходу. А там, может, вездеход дадут или на катере провезут вдоль берега поближе к озеру, где они договаривались встретиться с ДэДэ. Тот, небось, места себе не находит, нервничает.
Хорошо, что Фёдор им повстречался – хотя бы поели с утра как следует. Как-никак, охотник: отошел, добыл птицу, ощипал, приготовил… объеденье!
Лёва присматривается к Фёдору: настоящий охотник – интересно! Раньше только в книжках о таких читал, а вот теперь шагает следом за ним по литорали. Море плещется совсем рядом, солнце греет во всю, даром что Север.