Он принялся с задумчивым видом бродить между линий схемы, рассеянно посматривая на мальчика и, вероятно, готовясь к завершающей фазе лекции.
– Значит, в мэрии десять Департаментов?
– Одиннадцать, – скривился бион. – Упоминать пресловутую службу доставки, только сорок пять лет назад выбившую себе статус Департамента, просто неприлично в обществе нормальных бионов (а уж людей и подавно). Это случилось в период, когда функции мэра исполнял глава переработчиков органического сырья. Увы, нововведение было закреплено законодательным актом, не имеющим обратной силы. Но мы-то знаем, что это просто смех, а не Департамент!
– Это все? – с надеждой поинтересовался Тима. – Теперь меня отвезут домой?
– Почти все, – улыбнулся медик. – Осталась одна небольшая психотерапевтическая процедура, которая закрепит в вашем мозге изложенный материал.
44
В просветах между разнокалиберными зданиями (с трудом похожими на жилые) виднелись бока и крыши совсем уж нелепых строений, смутно напомнивших Веронике картинки из краткого курса архитектуры. Со стороны моря дул теплый ветер (по крайней мере, складки майки шевелились), но кожей он почти не ощущался, и девочка вновь подумала о «вентиляторной» периферии к своей консоли.
– Зачем ты притащил меня сюда? – сварливо спросила она.
– Это жилой комплекс, – пояснил Санчес. – Давно хотел выбрать себе домик на берегу, да все откладывал… Видишь ли, не думаю, что мне понравилось бы заниматься сексом в общедоступном месте, – после паузы добавил он.
– Ну-ну, сексуал, – хмыкнула Вероника. – Я так понимаю, ты замыслил положиться на мой эстетический вкус? Или в твоей голове бродят горячие мысли?
– Точно, – кивнул юный дизайнер. На какой из вопросов он ответил, осталось неясным. – Вот, выбирай. Или пройдем дальше?
Она обвела взглядом одно– и двухэтажные домики, раскрашенные в скромные, ненавязчивые тона.
– На тридцать метров выше, – скомандовала Вероника, желая обозреть весь комплекс разом. В следующее мгновение Кассий переместил ее вверх. Опустив голову, она крикнула «Эй!» Санчесу, в недоумении вертевшему головой. Мальчик тотчас присоединился к ней, и они вдвоем поплыли над пустынными улочками и домами.
– Смотри, как здорово спроектированы зеленые насаждения, – проговорила Вероника. – Не то, что твои хрупкие кустики.
– Этим все-таки бионы-профессионалы занимались, – оправдываясь, пробормотал он. – У них ресурсов на пять порядков больше, чем у меня. К тому же я не пользовался шаблонами.
На краю крутого утеса девочка увидела необычной конструкции дом, чем-то ее приятно тронувший. Его основная часть представляла собой идеальный цилиндр высотой около десяти метров, поверх которого налепили полусферу золотого цвета. Она сияла подобно маленькому солнцу. Из ее верхушки торчал такой же яркий крест, а вокруг, на земле, изящной фантазией дизайнера бугрились продолговатые холмики, увенчанные крестиками поменьше. И все это окружали симпатичные деревца.
Уловив ее желание, Кассий тут же сдвинул перспективу, и Вероника оказалась стоящей прямо перед деревянной дверью, под тихо шелестящим деревом. Санчесу удалось отследить перемещение спутницы.
– А не великоват для моих скромных потребностей? – спросил он.
– Кто выбирает, я или ты? Взгляни, какой необычный дизайн.
– Это церковь, – в сомнении сказал он.
– Как ты сказал?
– Культовое сооружение древности, – пояснил сценарист. – Я видел историческую постановку, в которой герой посещал такое же точно заведение, чтобы пообщаться со своим богом.
– Ты имеешь ввиду, с программой?
– Да нет же! Тогда еще не изобрели компьютеры. Говорю же, историческая постановка.
– Ну и замечательно! – обрадовалась Вероника. – Чувствуешь, какой символический дом я выбрала? Прилетаешь сюда, и тебе кажется: все это на самом деле, совсем не в Сети, когда-то в прошлом. И спокойно спишь до утра.
– А ты спишь в Сети? – серьезно глядя на новую знакомую, полюбопытствовал Санчес.
– Я экономлю, – смутилась она. – У меня, конечно, нормальное гравитационное кресло. Но пока нет канюль для мочевого пузыря и кишечника. Неохота вызывать медицинскую бригаду, а без вживления коннекторов я не смогу надолго отцеплять их.
– Очень рекомендую, – авторитетно заметил дизайнер. – Войдем!
45
Всякий вооруженный мечом или иным вредоносным оружием и зачернивший себе лицо либо иным способом изменивший свою наружность, появившийся в каком-либо заповедном месте, где содержались или будут содержаться зайцы либо кролики, и надлежащим образом в этом уличенный, карается смертью, как при уголовном преступлении, и право духовенства судить собственным судом на эти дела не распространяется.
– Пожалуй, перед закреплением материала я должен разъяснить вам, сударь, основные положения нашей деятельности, – заявил лектор.
Он стер схему и взамен нее «слепил» в пространстве вид на жилой сектор с огромной высоты – кажется, не меньше пятисот метров. Очерченные светящимися линиями грани строений позволяли понять, насколько густо мир усеян творениями человеческих (или скорее бионовских) рук и механизмов. Всю поверхность земли занимали плотно расположенные, вытянутые здания. Они выдавались в небо на сотни метров и на столько же погружались в недра планеты, целиком состоя из микроскопических ячеек-квартир и бесконечных коридоров.
– Когда давным-давно, более семи тысяч лет назад, люди стали реплицировать друг друга, – лицо Людовика приняло одухотворенное выражение, а губы изогнулись в мечтательной полуулыбке, – они придали нам, частицам самих себя, определенные свойства. Из внешних отмечу пигментную впайку – порядковый номер, а также затрудненную мимику. К слову, современные традиции репликации наиболее достойных людей общества допускают обход последнего ограничения.
Очевидно, он имел в виду собственный случай.
Вокруг Тимы замелькали картинки, иллюстрирующие слова докладчика: лаборатория с мини-автоклавами, в которых под толстым прозрачным пластиком висели в питательном растворе скрюченные эмбрионы; бесстрастные медики, извлекающие розовых младенцев из емкостей: со сморщенными на грудных клетках числами – бионов и без всяких знаков – людей; рост и групповое обучение юных бионов; довольные лица выпускников специализированных школ, их рвущееся наружу стремление включиться в почетный труд по обслуживанию растущей человеческой популяции…
– Бион – это звучит гордо! – с тихой проникновенностью воскликнул Людовик первый. – Был когда-то у человека «друг», назывался собакой, но разве могло это бестолковое, четвероногое животное доставить человеку настоящие радость и счастье?
В пространстве сформировался неуклюжий образ «собаки», действительно снабженной четырьмя конечностями и даже (очевидно, рудиментарным) хвостом. При этом туловище зверя покрывала неопрятная, явно не подстриженная шерсть какого-то нелепого карего оттенка. Язык зверя торчал из пасти, истекая каплями липкой слюны, и от такого неуместного натурализма взвинченному принудительным бодрствованием Тиме едва не стало дурно. К счастью, через несколько секунд ужасный образ был стерт медиком.
– Нет, настоящий расцвет человечества начался только с массовой репликацией выдающихся людей, как-либо прославивших свое имя. Наши предшественники сделали очень многое – они выработали идеальную модель устройства общества, когда каждый человек (обратите внимание: каждый!) живет именно так, как он всегда мечтал – постоянно путешествует, участвует в интерактивных шоу, любит себе подобных и даже работает! Да-да, есть еще такие чудаки (их довольно много), которые находят удовольствие в интеллектуальном труде.
Бион лукаво усмехнулся и покачал головой:
– Каждому человеку нужно внимание и сочувствие, и он получает их. Некоторые ищут славы и поклонения, и они также обретают желаемое: каждый, кто стремится к славе, достигнет ее! Каждый жаждущий взаимной любви обретет ее. Каждый голодный будет накормлен, а обезвоженный – напитан влагой. Ибо невеликая, но самоотверженная армия ваших разумных двуногих слуг всегда готова на деле доказать свою преданность. – Растроганный собственной речью Людовик подскочил к оторопевшему Тиме и прижался влажной щекой – по ней сбежала горячая слеза – к его ладони. Его блестящие глаза, чуть не вылезшие из орбит, восторженно смотрели на мальчика снизу вверх (впрочем, верха и низа здесь как таковых не было).
От нестерпимого желания спать и невозможности растянуться на нормальной кровати с гравитацией у Тимы кружилась голова. Он не понимал, чего добивается медик, патетично толкуя ему обо всем известных вещах. Цветные фигуры поплыли перед глазами мальчика, голос биона приобрел заметную гулкость, стал вязким и расплывчатым, но отдельные элементы его речи орошали усталый мозг слушателя:
– Обязанность каждого человека – получить от своей жизни максимальное наслаждение, приложив свои великие природные силы на самом приятном для него поприще. А проследить за тем, чтобы человек всегда был счастлив – это уже наша, бионов, забота. Недаром наши общие предки создали нас именно такими, ведь для нас основная радость состоит в служении людям, в том числе вам, Дмитрий…
Тягучее месиво правдивых слов плавилось в Тимином сознании, почти физически въедаясь в его серое вещество. Он перестал понимать говорящего, хоть и чувствовал, что тот излагает что-то очень важное, существенное для самого Тимы. Похоже, смысловые образы, минуя преддверно-улитковые нервы, прямиком направлялись в его постоянную память, в тот ее «глухой» участок, который будет задействован лишь в самый необходимый момент.
46
Оказалось, что церковь содержит внутри только два «отсека». В самом дальнем углу, отгороженном от остального внутреннего пространства, архитектор вычленил комнатушку. Он снабдил ее необходимыми для полноценного отдыха вещами: просторной кроватью и панелью мгновенной доставки еды и питья. Последнюю тактично спрятали – редко кому приходит в голову блажь сопровождать прием пищи обременительным ритуалом ее пережевывания, смакуя бумажный вкус какого-нибудь «апельсина». Тем более, что обмануть рецепторы могут лишь самые отчаянные фантазеры, к тому же хотя бы раз реально пробовавшие поглощаемую форму «продукта». А это уже почти невероятное сочетание.