14
Тима ожидал примерного повторения своего прежнего, многолетней давности пленения. Так что он нисколько не был удивлен, очутившись в небольшой комнатушке, одну стену которой полностью занимала панель связи с внешним миром. Похоже, все процедуры, связанные с судебным процессом, ему предстояло наблюдать через нее.
Стоило ему сесть на пол и привалиться спиной к противоположной стене, как экран отобразил биона-следователя. Тот уже имел на руках материалы Тиминого дела. Оказалось, что он успел ознакомиться с ними, а потому незамедлительно приступил к допросу.
– Вы предполагали такой исход опыта?
– Нет, конечно! – воскликнул Тима.
Он вдруг отчетливо понял, что из-за его тщеславного стремления убедить экспертный совет погиб порядочный, в общем, человек – пусть пожилой и скептичный. Отогнав видение с претерпевающим муки нейрохимиком Луповым, он сжал колени пальцами и взглянул прямо в холодные глаза следователя. Поправить уже все равно ничего нельзя.
– Вы знали лично эксперта Бенедикта Лупова?
– Нет, мы никогда с ним не разговаривали. Я лишь несколько раз видел его на корпоративных вечеринках.
– Причинял ли эксперт Лупов вам или вашим родственникам когда-либо прямой или косвенный, явный или относительный вред?
– Насколько я знаю, никогда. Изучите наши лог-файлы на предмет пересечений, вы все узнаете.
Однако бион и так знал, что ему следует делать. Несомненно, жизни Лупова и Тимы, а также всех их близких будут прослежены лет на сто назад во времени – вдруг какой-нибудь предок Бенедикта случайно стукнул в толпе предка Тимы? Вот вам и готовый повод для ужасной мести. Однако в таком случае придется доказывать, что сам Тима знал об этом инциденте и намеревался мстить. Глупо, конечно, зато с формальной точки зрения все в пределах человеческой логики.
– Согласно протоколу заседания, вы лично проводили испытания по идентификации человека, инсталлирующего консоль, с героем музыкального произведения. Я, разумеется, изучил ваш лог-файл за последние 30 дней. Признаете ли вы ложность своего утверждения?
– Признаю.
– Означает ли это, что вы не сомневались в смертельном риске опыта, который предложили провести одному из членов экспертного совета?
– Нет, не означает, – возмутился изобретатель. – Если бы я только мог предположить, что все закончится… именно так, я бы сначала провел опыт на себе.
Приспособленное для логических операций в правовом поле мышление биона позволяло ему допрашивать подсудимого без малейшей задержки.
– В таком случае, означает ли это, что вы были полностью уверены в успешном результате инсталляции, а также ее полной безопасности?
– Да, я был почти уверен в этом. Не полностью, конечно, но почти. У меня просто не было достаточного времени, чтобы проверить шлем. Я был занят исправлением кода процедуры. Что касается безопасности, я и подумать не мог, будто деформация образа человека… Его болевой порог наверняка был мгновенно снижен до нуля! В общем, приведет к его… физической смерти.
Тима сглотнул, но горло осталось сухим.
– Объявляю перерыв для допроса свидетелей, – заявил следователь и пропал.
Спустя несколько секунд матовая плоскость экрана словно раскрылась перед узником, превратившись в глубокое ночное небо. Оно было усыпано разнокалиберными «точками» разноцветных звездочек. Свет в камере померк, оставив Тиму наедине с крошечными огоньками. Изобретатель словно повис на самом краю пустоты. Ему стало страшно, и он закрыл глаза, чтобы избавиться от вида бесконечности. Но та просвечивала даже через плотно сжатые веки.
15
Поэтическое настроение Вероники нарушили самым грубым и примитивным образом – посредством речевого сообщения. Причем суровый голос придал ему настолько жесткий характер, что девушка тут же утратила весь пыл и вынырнула на поверхность моря. Дельфин послушно застыл на волнах, будто надувная резиновая игрушка.
– Госпожа Вероника Турчанова, прошу предоставить мне незначительное время для официальной беседы, – повторил бион в строгой, непроницаемой для солнца одежде.
Он с официальным видом восседал на одном из двух гравистульев. А те крепились к плоту, который покачивался в метре от Вероники.
– Я, кажется, имею право принять тебя в удобное для себя время? – зло высказалась она, однако перебралась на плавсредство посетителя.
– Не в моем случае, госпожа Турчанова. В данный момент я целиком основываюсь на должностных инструкциях и сценарных разработках, а они, в свою очередь, опираются на уголовное законодательство.
Творческий запал как-то незаметно и быстро испарился, будто его и не было.
– …Уголовного?…
– Я расследую скоропостижную смерть сотрудника корпорации «Живые консоли» Бенедикта Лупова. Вам знакомо это имя?
Вероника медленно устроилась на стуле и расслабилась. Раз уж она была прикована к этому идиотскому плоту, можно добавить в кожный покров немного пигмента, и девушка мысленным приказом Кассию полностью обнажилась. Зеркало сложной конфигурации, выросшее под сиденьем, обеспечило ее телу равномерную, приглушенную освещенность.
– Нет, я никогда не слышала его.
– Может быть, вы с ним встречались где-нибудь в Сети?
Перед ней в воздухе образовалось объемное изображение пожилого ученого. Оно непрерывно вращалось и совершало разнообразные конкретные действия – подъем по ступеням, полет, медленный танец, причесывание и тому подобные. Пару минут Вероника добросовестно изучала проекцию, хотя с самого начала была уверена, что встречаться с настолько немолодым человеком ей было попросту негде – они явно посещали совершенно разные узлы.
– Нет, я его не помню. Ты можешь проверить мой лог-файл и сравнить его с файлом вашего Лупова.
– Это уже сделано, – туманно высказался следователь со странной запинкой.
– Почему же ты меня об этом спрашиваешь, бит побери?
– Таково требование инструкции Департамента контроля, поскольку известны случаи подделки личных лог-файлов.
Это было новостью для Вероники. Она тотчас вспомнила Санчеса с его маниакальным страхом перед хакерами (настоящая хакерофобия!).
– Являетесь ли вы автором следующего текста: «Любовь обрушилась как молот! Гнетет меня скалой базальта. Мой образ сплющен и расколот, покрылось хрипами контральто»?…
– Нет, не являюсь. Это Стоп-бит написал.
– Кто такой Стоп-бит? Программа? Бион?
– Нет, человек по фамилии Браун. Имени не помню. Не знаю даже, сообщал ли он мне его когда-нибудь. А почему ты об этом спрашиваешь? Он нарушил чьи-то авторские права?
– Я занимаюсь смертью человека, госпожа Турчанова, авторские права не по моей части. Кто был автором видеоряда упоминавшегося мной музыкального произведения?
– Я, конечно! Все-таки у меня есть специальное образование. Хочешь взглянуть на сертификат?
– Пожалуйста, был бы весьма признателен.
Бион изучал документ не меньше пяти минут – кажется, он осмотрел каждый завиток на его «рукописных» частях. По ходу дела он явно запрашивал Департамент образования, уточняя у них подлинность подписей (полосок с генетическим материалом). Так и не обнаружив в сертификате никаких особенностей, он вернул его владелице и задал свой очередной вопрос:
– Зачем вы предусмотрели возможность интерактивного подключения к своему клипу? Вы же знаете, что искажение образа карается ощутимым штрафом.
– Но ведь меня не оштрафовали, – улыбнулась Вероника. – Значит, закон я не нарушила. Ты, кажется, занимаешься расследованием убийства?
– Верно, – осекся бион. – Только не убийства, а внезапной смерти. Вы вживались в образ кого-либо из музыкантов?
– Этим занимался Браун. Насколько я помню, таким пожеванным он еще никогда не был. А что?
– Кто еще, по-вашему, мог подключаться к интерактивному участию в клипе?
– Да кто угодно! Наш узел в ту неделю посетило больше тысячи человек, я точно помню, потому что мне приходилось оплачивать гиперссылки из своего кармана.
– Кто эти люди?
– Почем я знаю? – разозлилась Вероника. – Почему бы тебе самому их не найти? Представляю, сколько времени уйдет на следствие, если каждого пытать по полчаса!
– В этом нет необходимости, госпожа Турчанова. Мне достаточно будет узнать, что никто из них не скончался во время просмотра или участия в клипе.
– Что ты прицепился к моему несчастному клипу? Я написала десятки сценариев! В половине из них с образами героев происходят метаморфозы!
– Но не такие жестокие, вероятно.
– Иногда и похуже, вирус тебя побери! Дался тебе этот дурацкий клип! Что, ваш идиот Лупов помер во время его просмотра? Но я-то тут при чем? Наверняка он был болен и одной ногой уже стоял на последнем конвейере.
– Лупов был очень умным и грамотным, несмотря на преклонный возраст, человеком. Вскрытие показало, что его внутренние органы были в полном порядке. До «конвейера», как вы говорите, ему оставалось еще около пяти месяцев активного функционирования.
– У тебя все? Может, отстанешь наконец?
– Позвольте напомнить, что я не «пристаю» к вам, а веду расследование. Максимально тесный контакт со следствием заметно сократит время нашей беседы.
– Вот еще! О каком контакте ты толкуешь, импотент? Не собираюсь я с тобой беседовать! У меня и поинтересней дела найдутся, чем о каких-то стариках рассуждать. Да, вот возьму и напишу пьесу про нашу славную сетевую полицию! Тебя как зовут? Ты будешь главным героем, достающим невинных людей дурацкими допросами.
– М-м-м… – Мозги биона, похоже, находились в последней перед закипанием стадии. Он потер лоб рукой и поспешно вскочил, посматривая на часы. – Я подумаю над вашими показаниями, госпожа Турчанова. Надеюсь, у меня больше не возникнет необходимости отвлекать вас от ваших занятий.
– Давай, проваливай. Следователь!
16
«Как-то там сейчас Ирина? – думал изобретатель, отвернувшись к черной стене – лишь бы не видеть бездонное „небо“ с густыми блестками „звезд“. Так он хотя бы мог думать, что лежит с закрытыми глазами в своей комнате. – Не нашла меня в Сети и решила, что я уже покинул ее. А я сижу в кресле – мое неподвижное тело с консолью на голове…»