– Твой отец. Но не мой. Мой артист, бабушка сказала. Она мне покажет, когда увидит по телевизору.
– А почему?
– Что почему? Жизнь такая, вот почему.
– Он был без маски, – трагическим голосом сказал повелитель.
Даша пожала плечами, выбросила пустую пластиковую банку в мусорку и направилась к холодильнику. Открыла и застыла задумчиво в поисках, чего бы еще поесть.
– Как ты думаешь, зачем он приехал, – спросил Игнат.
– Бабушку забрать. Чего ты в пальто сидишь? Сам говоришь…
– Куда?
– Орден ей там какой-то должны дать. Слушай, а можешь заказать ореховой пасты побольше. Это же на один укус.
Сверху по лестнице спускались. Голоса были громкие, веселые. В доме давно так не разговаривали.
Бабушка приоделась в строгий пиджак и брюки. Это ее молодило. Гость нес за ней норковую шубу, которую она уже год не надевала. На голове у нее несколько залихватски выглядела косо надетая меховая шапка с золотой брошкой. Они направились к выходу.
Игнат бросился наперерез:
– Бабушка, где твоя маска? Без маски нельзя. Стой, я тебе принесу.
– Здравствуйте, – робко поздоровалась Даша, приглядываясь к гостю, – а вы куда?
– В Кремль, – ответила бабушка.
– А ты кто – Даша? – спросил гость, подавая бабушке шубу.
– Ну… – уклончиво ответила девочка. – А вы кто?
– Я дядя Олег.
– Но вы не мой папа, мой папа артист, правда, бабушка?
Игнат, задыхаясь, принес несколько масок. Бабушка небрежно положила в карман.
– Бабушка, – с отчаянием сказал внук, – надень, пожалуйста, там же опасно. Там все в масках, это же Кремль, туда не пустят без маски.
– И без паспорта, – трезво заметила десятилетняя Даша.
Марина Петровна замерла. Потом пошарила по карманам.
– А где мой паспорт?
– У меня, – нехотя сказал Игнат. Ему не нравилась вся эта суета.
– Ну так принеси, – сказал отец.
Тон не понравился Игнату. С ним давно так не разговаривали. С ним говорили почтительно, когда что-то просили. Поэтому он не пошевелился.
– Ну давай-давай, машина ждет, – подтолкнул его новоявленный папа, – не спи.
– Я не сплю.
Гость начинал раздражать. Он вторгся в его королевство, он нарушил строгий распорядок дома, над которым Игнат изрядно потрудился, иначе эту дикую вольницу нельзя было заставить держать карантин. Все документы, счета, паспорта – все было надежно спрятано на холодном чердаке, куда ни мама, ни бабушка нос не совали, – а тут – здравствуйте, я ваш папа!
– Ничего я вам не дам, – Игнат развернулся и выбежал из дому.
За ним побежала Даша, подбирая по дороге упавший шарфик брата. Когда она вышла из дому, то буквально задохнулась от свежего воздуха и яркого зимнего солнца. Она ведь даже летом не выходила из дома. Воздух был заражен вирусом. Потом огляделась – следы на снегу исчезали за забором. Пришлось вернуться и показать дяде Олегу тайник на чердаке.
Ничего этого Ольга Николаевна не заметила. Она не слышала ни приезда бывшего мужа, ни поисков паспорта, ни их отъезда за орденом. Она занималась собой: сначала подвязала под скулами мокрое туго скрученное полотенце – убрать второй подбородок, так продержалась около часа, внимательно слушая «Эхо Москвы», потом провела процедуру механического массажа ног, чтобы снять усталость от неподвижного образа жизни, потом делала растяжки мышц – правая рука оказалась длиннее левой, она расстроилась, потом сняла наушники с музыкальным сопровождением, посмотрела в зеркало, она была еще в самом соку, хоть и поздней выжимки. Она была еще желанная, кожа в полумраке казалась свежей, а глаза стали с возрастом просто красивыми. Мысль о невостребованной желанности больно саднила.
Ольга Николаевна захотела в Париж и кофе. Выбрала кофе.
В доме было тихо. В доме всегда было тихо. Такое было правило, установленное незыблемо. Ольга Николаевна пошла вниз, замечая по дороге некоторый беспорядок. Обувь стояла не стройными рядами, как требовал Игнат. Книжная полка была разворочена, и одна книга лежала на полу – пятый том Достоевского. Дверь в комнату свекрови была распахнута. В кухне бардак.
– Даша, – придушенным голосом позвала Ольга Николаевна.
Молчание. Спит, наверное. Это ненормально – спать целыми сутками. Она поставила чайник, поискала кружку. Сильно потянулохолодом. Оглянулась. В дверях стоял Игнат в расстегнутом пальто с безумным видом и без шапки. За ним, как в раме, белела фантастической красотой русская зима.
– Дверь закрой! С ума сошел.
Игнат подчинился, и картина зимнего леса исчезла. Но на некоторое время успела пленить сердце немолодой женщины. Захотелось в лес. В Булонский.
– Махмуд снег почистил? – спросила мама сына.
Игнат всегда охотно говорил об уборке снега. Но он молчал.
Ольга Николаевна удивилась:
– Что с тобой? Где бабушка?
Игнат махнул рукой и сел на кухонный угловой диванчик, на котором обычно сидела бабушка.
Ольга Николаевна встревожилась:
– Что случилось?
Мелькнула мысль и тут же укоренилась: Марина Петровна заболела и ее увезли в больницу. Мысль придала слабый оптимизм, возник намек на перемену участи.
Ольга Николаевна подошла к сыну – он казался маленьким обиженным мальчиком, который только что проиграл в «Монополию».
– Бабушку увезли в Кремль, – тихо сказал сын.
– Зачем? Что ей там делать?
– За орденом.
Марина Петровна была обласкана всеми властями, даже в раннем детстве Берия ей дал конфетку – она вручала ему первомайский букет.
– Ну ее привезут обратно? – Ольга Николаевна по литературе знала, что бывает всякое.
– Не знаю, может, он ее к себе повезет.
Опять литературные реминисценции – Марина Петровна не молодая девушка, зачем ее везти к Берии или как его там.
– К себе – это к кому?
– К отцу, очевидно.
«К отцу народов» – спело в голове Ольги Николаевны.
– Почему ты никогда мне не говорила про отца? – продолжал сын.
– А-а, твой? Твой умер на Северном полюсе в составе экспедиции.
– Он был сегодня здесь.
– Когда?
Игнат молчал.
– Как же я все пропустила. И где он сейчас?
– В Кремле, наверное.
При всем диссидентстве Ольга Николаевна благоговейно почитала власть. Бывший муж, бросивший ее, беременную Игнатом, в одну секунду превратился в облеченного властью лидера.
В кухне возникла Даша, как всегда направилась к холодильнику. Но, на ее взгляд, есть там было нечего – полки были забиты тем, что она не ела, например, колбасой и сыром.
– Ну чего, – спросила она, – бабушка вернулась?
– Ты понимаешь, – сказала Ольга Николаевна, – я все пропустила. Ужас.
Она ощущала, что выпала из времени. Это как сериал: пропустишь серию – никак не вернешься. За такое короткое время столько всего произошло.
Но Марину Петровну в этот день никто не привез. Куда звонить – никто не понимал: не в Кремль же, хотя именно там, может, и дали бы хоть какое объяснение. На следующий день позвонили из больницы. Попросили срочно привезти медицинскую страховку больной Сидоровой.
Оказывается, при получении какого-то очередного ордена пятой степени Марина Петровна заболела, подхватив вместе с орденом проклятый вирус. Ей стало плохо на банкете, где было так много вкусного и давно не виданного, что она сначала набросилась на еду, а уж потом потеряла сознание. Тест показал ковид-19.
Олег отвез ее в больницу и исчез навсегда. Он вообще был странным человеком, чего удивляться, что Игнат унаследовал его «тараканов».
Даша расстроилась – она так надеялась, что бабушка по телевизору покажет отца. Она имела право – в конце концов, Игнат увидел своего, а чем она хуже. С матерью говорить на это тему было бессмысленно – она тут же уходила в несознанку.
Конечно, никто в больницу не поехал, да туда и не пустили бы. Игнат послал по электронке номер медицинской страховки – и на этом контакты с врачами закончились.
Опять пошли страшные сведения о зараженных и умирающих. Каждый день по телевизору меняли сетку передач, чтобы помянуть очередную жертву.
– Мама, это он? – спросила Даша на «Линии жизни» с очень симпатичным и милым артистом.
– Да, бедный, – рассеянно ответила Ольга Николаевна, не вглядываясь особо в экранное изображение, потом вдруг сообразила, о чем спросила дочь, и почти закричала, потом разглядела и перекрестилась: Да, нет, не он, слава богу!
– А он кто, я ведь Сергеевна, правильно?
– А кто тебе сказал, что он артист?
– Бабушка.
– О господи, ну что за глупость, ну конечно, это не он, боже, посмотри, он же совсем не старый, значит, заболел.
– А как его зовут?
– Ну вон на стенке за ним написано.
– Но ты же сказала, что это не он. Мама, кто мой отец? Почему Игнату можно, а мне нельзя.
– А при чем тут… твой отец…
– Ну!
– Он погиб в полярной экспедиции…
– Ты всегда это говоришь, – Даша чуть не заплакала, – а почему бабушка… бабушка мне обещала.
С покатой крыши с оглушительным грохотом упал снег. Все, кто слышал этот звук в первый раз, приходили в ужас – настолько это было сокрушительно, казалось, что снег уволок с собой крышу и вот сейчас как раз в этот момент можно увидеть звезды в чистом небе.
Но это был всего лишь звуковой эффект. Он просто прервал неприятный разговор, и всё.
Кончалась зима. На даче был полный раздрай. Доедали запасы и не знали, как жить дальше.
С первыми легкими дуновениями весеннего ветра из больницы привезли бабушку. Судя по ее виду, она боролась за свою жизнь отчаянно. Это была не та гордая гранд-дама, которая в норковой шубе отправилась за орденом.
Шуба поистрепалась, можно было подумать, что Марина Петровна не лежала в больнице, а слонялась по вокзалам, прося милостыню. И с меховой шляпы исчезла золотая брошка.
Санитары принесли ее в дом, положили на кухонный диван и попросили расписаться. Игнат написал «Сидорова», и курьеры уехали, оставив просроченный товар в в