Старпом поднялся. «Ладно, – подумал он, – здесь в носовых отсеках я как-нибудь разберусь, а вот что делать морякам в седьмом? Надо быстрей решать, ведь и аварийный телефон может скиснуть. Это и так чудо великое, что он до сих пор работает».
– Седьмой старпому,– позвал он в микрофон.
– Седьмой на связи,– раздалось из динамика.
– Доложите обстановку в отсеке!
– Идет медленное поступление воды в отсек через систему вентиляции. Вода на 20 сантиметров не достает до нижней части комингса переборочного люка, аварийное освещение не работает.
– Доложите наличие аварийных запасов и спасательного снаряжения!
– Снаряжение есть на всех четверых и два комплекта запасных, из провизии есть тушенка и говяжьи языки, всего пять банок и шесть булок спиртового хлеба, пресной воды в бачке литра три.
– Хорошо, приготовьте спасательное снаряжение к использованию, приготовьте входной люк для самостоятельного выхода методом затопления отсека. Не забудьте растянуть тубус! Будете выходить самостоятельно. О готовности к выходу доложите. Если пропадёт связь, выходите сами по готовности.
Однако, доклада старший помощник так и не дождался. Аварийный телефон скис. Минут пятнадцать старпом крутил ручку вызова и кричал в безмолвную телефонную трубку. Но седьмой не отзывался.
Третий отсек топило интенсивно, прошел лишь час после аварии, а вода уже вплотную подобралась к комингсу переходного люка второго отсека. Старпом осмотрелся, личный состав отсека уже перешел во второй, забрав с собой все средства регенерации, спасательное снаряжение, пресную воду. Старпом сомневался. Он понимал, что оставляя третий отсек, он снижает шансы на самостоятельное спасение оставшегося экипажа, ведь именно из этого отсека можно было шлюзоваться наружу в спасательном снаряжении через боевую рубку. Однако, он понимал и другое. Он понимал, что выход из третьего отсека возможен только методом его затопления, кроме того, выходить на поверхность сейчас, равносильно самоубийству. Наверху уже стемнело, впереди ночь. В таких условиях вряд ли кто-то заметит плавающего на поверхности воды подводника, а восьми часов плавания в осенней воде вполне достаточно для смерти от переохлаждения. Дождаться утра следующих суток, не оставляя отсека, не даст поступающая вода. Кроме того, беглый осмотр показывал, что спасательного снаряжения на всех не хватит, а это значит, что нужно ждать подхода спасателей и просить подать в лодку дополнительные комплекты. Это значит надо ждать. Старпом решительно шагнул во второй отсек и задраил за собой люк. Отныне и без того весьма ограниченное жизненное пространство отсеков для 26 человек уменьшилось на треть.
21 октября 1981 года, вечер, Владивосток.
Окружающее, и даже постоянно пытавшиеся подсесть за их столик смазливые женщины и хлопцы из Азербайджана, казались лейтенанту прекрасными, забавными, но не заслуживающими внимания, ибо занят он был очень серьёзным делом. Он пытался определить вкусовые отличия коньяка молдавского от коньяка азербайджанского. В самый разгар вечера официант принёс ароматную говядину тушенную с черносливом, в зал вошёл помощник коменданта гарнизона в чине капитана в сопровождении военного патруля. По-хозяйски окинув окрестности, его взгляд остановился на лейтенанте Петровиче.
– Это он! – Сказал помощник коменданта, тыча в лейтенанта пальцем.
– Ничего себе! Отдохнул! – Успел подумать Петрович в тот короткий период времени, который потребовался офицеру патруля для того, чтобы дойти до их столика.
– Лейтенант Петрович? – Спросил начальник патруля.
– Да. – ответил Петрович.
– Прошу следовать за мной.
Встав из-за столика и двигаясь к выходу, Петрович лихорадочно соображал: какой же канон из Устава внутренней или гарнизонной караульной службы он невзначай нарушил?
Однако помощник коменданта оказался на удивление учтивым и немногословным.
– Товарищ лейтенант! Вашей подводной лодке объявлена боевая тревога. Прошу спуститься вниз, там машина, которая доставит Вас в часть.
От слов «боевая тревога» Петрович мгновенно протрезвел, а по его спине побежали мурашки. Он знал, что если тревога боевая, то и работа предстоит серьёзная. Крикнув Серёге, что столик оплачен и что он может с ним делать всё что хочет, Петрович, прыгая через ступеньки, помчался вниз. Забыв про оставленную в гардеробе фуражку, вскочил в стоящий у тротуара комендантский УАЗик. Водитель, не спрашивая, рванул вперед.
– Какая тревога? – недоумевал Петрович. – Мы же в навигационном ремонте, мотористы все дизеля разобрали, да и у меня запас дыхательных смесей пополнять нужно?!
Между тем машина мчалась уже у «Авангарда» – есть такой стадион во Владивостоке.
– Остановись! – Скомандовал Петрович водителю. На тротуаре он заметил своего матроса водолаза-глубоководника Олега Бурду, идущего под руку со стройной девушкой. Матрос Бурда, увидев остановившийся перед ним комендантский УАЗик, сначала оторопел, а затем, схватив бескозырку в руку, бросился бежать.
«Стой! – заорал Петрович, – Бурда, стой!». Матрос Бурда остановился и стал подозрительно разглядывать вышедшего из машины лейтенанта.
– Товарищ лейтенант, это Вы?
– Да я это, я! Давай в машину.
– А я в законном увольнении, меня старшина команды отпустил! – Заявил матрос.
– Боевая тревога, Олег! Что случилось, не знаю, но необходимо немедленно на корабль, – сказал Петрович, забираясь обратно в машину.
Олег не заставил себя долго ждать. Чмокнув всё слышавшую, а оттого ошалевшую от уважения и восхищения героем-водолазом, да ещё и подводником девушку в пухлую щёчку, он быстренько запрыгнул на заднее сидение.
– Вернусь из морей, заскочу к тебе в общежитие, – прокричал он девушке через полуоткрытую дверь УАЗика. Его распирала гордость. Ну как же, ехать на комендантской машине и не на гарнизонную гауптвахту, даже не в комендатуру, а в родную часть, на родную лодку. Таким, из его годков-сослуживцев похвастаться не мог никто!
На «Луговой» Петрович вновь остановил машину, увидев мчавшегося на всех парах по тротуару в сторону «Улисса» старшего помощника командира Сергея Ивановича, который без слов вскочил внутрь, и машина помчалась дальше, без остановки проскочив КПП бригады и остановившись только на причале, у ошвартованного «Ленка».
21 октября 1981 года, вечер, ПЛ БС-486.
А на лодке кипела работа, она экстренно, прервав навигационный ремонт, готовилась к выходу в море для спасания экипажа затонувшей подводной лодки С-178.
Прибежав в свой четвертый отсек, Петрович взглянул на часы. Стрелки показывали 21 час 05 минут. Его группа и группа акванавтов, которой командовал его коллега, старший лейтенант Петр Николаевич Нюк были в полном составе. Не хватало начальника капитана 3 ранга Павлова, но он был в отпуску и проводил его в Москве. Чтобы достать его оттуда трех-четырех часов, оставшихся до выхода в море, было явно мало. Исполнять его обязанности был назначен Нюк, а на Петровича легла подготовка материальной части и водолазного снаряжения к проведению спасательных работ.
Отработанные месяцами изнурительных тренировок матросы-водолазы хорошо знали свое дело. Сказано было лишь одно: «Идем на спасание экипажа подводной лодки. Глубина выполнения работ 30 метров». И каждый занялся своим, уже давно до мелочей расписанным и знакомым делом. Однако мандраж и волнение проявлялись во всем. Да оно и понятно, ведь это было не Ученье, лодка шла на фактическое спасание экипажа аварийной подводной лодки в первый раз. А Петрович мучился дилеммой: запасы дыхательных смесей у него были укомплектованы на 60% , а это бы л фактор запрещающий выход в море. Вместе с тем, если сейчас заказать гелий, то до его подвоза пройдет часов шесть, еще столько же времени уйдет на перекачку и приготовление дыхательных смесей, итого 12 часов. Однако тридцатиметровая глубина позволяет проводить водолазные спуски, используя для дыхания водолазов воздух и декомпрессию спасенных подводников, если она будет без осложнений, можно проводить на воздухе. А если появятся рецидивы кессонной болезни, то имеющихся запасов на лечебную декомпрессию вполне хватит. Но ведь менее чем 70% запас дыхательных газовых смесей фактор запрещающий выход в море!
Мучаясь вышеизложенной проблемой, Петрович пошёл за советом к своему, хоть и временному, но все-таки начальнику старшему лейтенанту Нюку. Выслушав, тот пожал плечами проворчав: «Твои проблемы» и отправил к старшему помощнику. Тот, в свою очередь, повел его к командиру. И от последнего Петрович получил: «Лейтенант! Не занимайтесь (мягко переводя) фигней! Запасов достаточно! Там, внутри прочного корпуса живые люди, и они не должны стать мертвыми! И меня мало волнует, чем Вы будете дышать, извлекая их оттуда! Главное, чтобы они дышали! А за безопасность водолазов Вы и так головой отвечаете! И я буду первым, кто с Вас шкуру сдерет, ежели чего не так! Вперёд в свой отсек, вместе со своим запрещающим фактором! А на затонувшую лодку пойдете первым!».
Вытянувшись в струнку и ответив «есть» Петрович побежал в свой отсек, а вдогонку ему летело: «Понабирают на флот кого-попало! Ни соображалки! Ни инициативы! По любому поводу вопросы!…. На мои вопросы кто бы ответил?!»
Петрович был лейтенантом молодым и впечатлительным, однако взбучку от командира он воспринял с благодарностью, она сняла с него груз ответственности и внесла в окружающую действительность полную ясность.
Корпус лодки вздрогнул. Это мотористы запустили один из главных дизелей-генераторов для подзарядки аккумуляторной батареи. Второй главный, а также вспомогательный дизель-генератор они лихорадочно вводили в строй после неоконченного навигационного ремонта. Застучали компрессора, пополняя запасы воздуха высокого давления. Петрович в очередной раз начал перебирать в памяти, всё ли он проверил, всё ли технические средства готовы к немедленному использованию. На долю секунды перед его мысленным взором предстал отсек затонувшей подводной лодки, где в мокрой, холодной, вонючей, удушливой, вязкой темноте находились подводники, одетые в спасательное снаряжение ИСП-60.