днять на поверхность и вывести всех там находящихся через входной люк седьмого отсека.
Однако, его как уже казалось повсеместно принятому решению, упорно противостояло руководство отдела Аварийно-Спасательной Службы в лице его начальника, главного инженера и главного водолазного специалиста, настаивая на немедленном введении «Ленка» в работу на седьмой отсек, с последующим его переходом к носовой оконечности затонувшей лодки для работы на первый отсек.
Главной задачей при этом ставилось обеспечение самостоятельного выхода подводников из затонувшей лодки и перевода их в водолазный комплекс «Ленка» для последующей декомпрессии. То, что они предлагали, на чём настаивали, коренным образом меняло всё, уже единолично принятое Руководителем и направленное на утверждение Главкомом Решение на проведение спасательных работ. Аргументы при этом выдвигались достаточно весомые:
Во-первых, план-график работ показывал, что при самом удачном стечении обстоятельств, поднять носовую оконечность на поверхность удастся только к концу вторых суток, а кормовую, к концу третьих.
Во-вторых, удачного стечения обстоятельств не будет , так как в соответствии с прогнозом синоптиков началось ухудшение погоды, которое будет сопровождаться усилением ветра от Северо-Запада до 20 метров в секунду, а это означает, что плавкран, имеющий ограничение по ветру в 12 метров в секунду и огромную парусность, просто не сможет работать, его будет дрейфовать по ветру, вместе с рейдовым оборудованием.
В-третьих, затонувшая подводная лодка имеет резанную пробоину в прочном корпусе, следовательно, продольная прочность её в значительной мере снижена и, с большой вероятностью затопленные третий, четвёртый, пятый и шестой отсеки. В этом случае её ориентировочный общий поъёмный вес составляет от 600 до 700 тонн, а нагрузка на оконечность при её подъёме, соответственно 300-350 тонн. Корпус лодки, может не выдержав нагрузки сломаться при подъёме оконечности. А это крах всей спасательной операции, гибель людей и авария плавкрана.
Время неудержимо шло вперёд, погода портилась, в холодных, тёмных и сырых отсеках затонувшей подводной лодки отчаявшиеся люди взывали о помощи, суда спасательного отряда, рассредоточившись в районе и встав на якоря, в немедленной готовности ждали решения Руководителя работ. И решение было – ждать!
22 октября 1981 года, 02.40, ПЛ БС-486.
Собрав бодрствующую смену водолазов Петрович занялся подготовкой к доставке и подаче в торпедный аппарат аварийной лодки необходимого имущества. Дело это оказалось не таким простым, как казалось на первый взгляд. Среди спасателей ВМФ сложилась стойкое убеждение, закрепленное в руководящих документах о то м, что имущество на аварийную ПЛ необходимо подавать в глубоководных водолазных пеналах, представляющих из себя стальной бочонок с герметично закрывающейся крышкой и рассчитанный на внешнее давление 100 метровой глубины. И это было оправданно и правильно: в случае подачи одного пенала водолазами с надводного спасательного судна на не аварийную подводную лодку. На «Ленке» такие пеналы были. Они без проблем использовались водолазами на учениях. Однако комплектовались имуществом они при нахождении спасательной лодки в надводном положении. Комплектовались, вывешивались в воде до нулевой плавучести, после чего просто крепились концом к ограждению корпуса. А уже потом, после погружения, допоиска, и установки «Ленка» рядом с подводной лодкой, изображающей из себя аварийную, выходили водолазы, снимали пенал с ограждения корпуса и подавали в торпедный аппарат «аварийной» лодки. На учениях подавали, как правило, только один пенал, в который входил один комплект спасательного снаряжения. Теперь лежащему на грунте «Лен ку», необходимо было передать на затонувшую подводную лодку шесть комплектов снаряжения, это шесть глубоководных пеналов, двадцать комплектов шерстяного аварийного белья, это ещё три пенала, фонари, провизию, медикаменты, это ещё три пенала. Итого двенадцать пеналов. На борту было лишь четыре. Три пустых пенала находились за бортом в выгородке легкого корпуса, один в четвертом отсеке. Лейтенант задумался. Пенал имеет габариты 920х464 миллиметра. Значит в торпедный аппарат их поместится семь штук. Он вдруг представил себе, как обессиленный подводник тащит в тесноте и абсолютной темноте из торпедного аппарата в отсек глубоководный пенал весящий 114 килограммов, и это без учёта веса всего того, что туда будет положено. Лейтенанту стало не по себе. Он вдруг понял, что забить торпедный аппарат глубоководными пеналами с имуществом означает отрезать подводникам путь к спасению, потому, что они просто не смогут извлечь их оттуда! Лейтенант встал со стула на котором сидел и обозвал себя идиотом, ему подумалось о том, что не дураки же этот пенал придумали. Он подошёл к пеналу и в сердцах его пнул. Пенал был железным и тяжёлым, но, наверное, от того, что нога лейтенанта была обута во флотский ботинок с него отпала крышка. Кривясь от боли лейтенант поднял её и внимательно рассмотрел.
– Во, блин! – Пронеслось в голове, – она же на прижим работает, за счет внешнего давления герметизируется! И никакого клапана, выравнивающего давление в пенале с внешним, конструкцией не предусмотрено! Это получается, что для того, чтобы этот пенал открыть, необходимо чтобы внешнее давление было равно давлению в пенале, то-есть атмосферному! А как подводники его открывать будут, если у них в отсеке избыточное давление в тридцать метров водяного столба?! Получается, что если они из последних сил всё-таки затащат пеналы из трубы торпедного аппарата в отсек, то в отсеке с избыточным давлением просто не смогут их открыть!
Взяв крышку пенала с собой, лейтенант пошёл докладывать о своих предположениях своему начальнику старшему лейтенанту Нюку.
Нюк сначала наотрез отказался слушать эту «бредятину». Затем, убедившись в правоте лейтенанта начал соображать. Соображал он долго, кусал губы, тряс маховик клапана подачи воздуха в ПВО, скреб уже появившуюся лысину, и, наконец, изрёк оказавшуюся в последствии гениальной мысль: «Упал нам этот пенал! Будем таскать в руках»
Ничего больше говорить было не надо. Все сразу всё поняли. Спасательные гидрокомбинезоны с вставленным в них аварийным бельём зажгутовали, свернув в трубочки и по возможности выдавили из них воздух, к штуцерам обтюраторов подсоединили клапанные коробки дыхательных аппаратов, которые переключили на дыхание «в аппарат». Получившиеся свертки стянули сверху водолазными жгутами и поясными грузами довели плавучесть до нулевой. Медикаменты, электрические фонари, продукты и пресную воду упаковали в непромокаемые мешки.
В 04 часа Петрович доложил старшему лейтенанту Нюку о том, что спасательное снаряжение и имущество к подаче на аварийную подводную лодку готово. Нюк, в свою очередь, доложил об этом в Центральный, и вновь началось ожидание.
22 октября 1981 года, 07.55, Океанский спасательный буксир «Машук».
Офицеры отдела АСС в очередной раз поднялись в ходовую рубку ОСБ «Машук» для доклада руководителю работ своих настоятельных рекомендаций по изменению тактики проведения спасательных работ. Разговор получился трудным и весьма суровым. Какие аргументы при этом были приведены, история умалчивает, но в 08 часов 45 минут в радиоэфире прозвучала долгожданная команда:
«СПЛ «Ленок» произвести водолазное обследование кормовой оконечности затонувшей подводной лодки, установить связь с личным составом, находящимся в седьмом отсеке»
22 октября 1981 года, 08.45, ПЛ БС-486.
Сигнал боевой тревоги разнёс по «Ленку» долгожданную и тревожно волнующую весть – Идём на спасание! Через пять минут водолазный отсек доложил о готовности к водолазным спускам.
Лодка шла в надводном положении к месту работ. Командир угрюмо стоял рядом с вахтенным офицером на ходовом мостике. Маневрирование предстояло сложное. ОСБ «Машук» стоял в непосредственной близости с затонувшей лодкой, кроме того, наводиться на кормовую оконечность нужно было весьма осторожно, форштевень «Ленка» ни в коем случае не должен был выйти за ограждение боевой рубки затонувшей лодки. Там было место крепления кабеля носового аварийно-сигнального буя, телефон которого являлся единственной ниточкой связи подводников с поверхностью.
– Аккустики! Пеленг и дистанцию на объект! – Дал команду командир.
– С объектом контакта нет!
– Дайте пеленг и дистанцию на аварийный сигнали затор!
– Аварийный сигнализатор молчит. Объект вне зоны захвата гидролокатора. – Последовал доклад акустиков.
– На какой дистанции захватите?!
– При этой глубине места с дистанции 300 метров, – доложили акустики.
«Ленок» малым ходом двигался вперёд, дистанция между ним и затонувшей подводной лодкой медленно сокращалась. Василий Иванович соображал: «Лодка шла в базу, значит курсом на Север. Носовой буй виден, вон возле него шлюпка ЯЛ-6 болтается, от него на Северо-Запад на дистанции метров 350 лежит лодка, при таком ветре трос-кабель буя наверняка на всю свою длину размотался. Для того, чтобы на неё выйти, нужно чтобы её разглядели акустики, а для того, чтобы они её разглядели нужно чтобы её отражающая звук поверхность была максимальной, для этого нужно идти перпендикулярно её курсу, нужно выходить на курс градусов эдак 90. А для этого нужно сначала уйти немного севернее!»
– Рулевой, на курс 20, – дал он команду на руль.
Ни аварийно-спасательный буй, ни шлюпка на радаре засветку ни давали, зато «Машук» был виден отчётливо. По нему командир и решил ориентироваться. По его расчётам, и расчётам штурмана до поворота на курс 90 градусов оставалось ещё четыре минуты, но из радиорубки передали: «Командира на связь со старшим!»
С «Машука» передали: «Вам рекомендован курс 65 градусов». Командир ответил: «Вас понял». И вдруг из динамика полилось!
– Командир! Я старший! Немедленно глуши дизеля, переходи на электродвижение и ложись на курс 65!
– До поворота на курс 90 мне ещё три минуты, – доложил командир «Ленка» в ответ.