– Надо всплывать, сниматься с гайдропов и переходить в новую точку, ответил старпом.
– Да, на гайдропах не доползем, надо всплывать, – подвёл итог своим размышлениям командир. – Поддуть цистерну замещения. Всплываем на гайдропах под перископ!
Всплыв под перескоп и убедившись, что лодка всплывая никого на себе не поднимет, командир дал команду продуть центральную группу цистерн главного балласта, а когда команду исполнили, и лодка всплыла в позиционное положение, вновь ожила радиосвязь и голосом руководителя работ начала категорически требовать немедленно пройти 50 метров вперед и влево, после чего лечь на грунт и искать затонувшую лодку.
– Центральный акустикам! Объект по пеленгу 42 градуса на дистанции 90 метров, – доложили акустики.
Командир взял микрофон радиосвязи и начал убеждать руководителя работ в том, что переходить нужно вправо, а не влево. Руководитель работ его напугал. Нет, не тем, что грозил разжаловать в капитаны 3 ранга или посадить в тюрьму, он напугал его своим «крутым» руководством. Ведь если подобные наводки продолжатся, то это на долго. А там, в прочном корпусе затонувшей подводной лодки ждут люди! На карту поставлена их жизнь!
А из динамика радиосвязи лился подробный инструктаж по дальнейшим действиям: «….Находясь в позиционном положении выберите кормовой якорь-гайдроп. После этого дайте ход под электромоторами и пройдите курсом 310 градусов 50 метров таща носовой гайдроп по грунту…»
Командир «Ленка» Василий Иванович Каплунов давно понял и принял старую флотскую истину, которая гласит: «Выслушай команду начальника. Ответь «Есть!». Поступи как считаешь нужным! Однако не забудь доложить об исполнении! Ибо за своих людей, за свой корабль и за выполнение поставленной тебе задачи отвечаешь ты! А не твоё начальство»
Вот и сейчас, командир решил в точность следовать указаниям начальника. Исполнить всё, что тот требовал, кроме курса перестановки.
– Кормовой гайдроп выбрать в клюз! – отдал он команду боцману.
Носовая оконечность «Ленка» начала вдруг медленно подниматься вверх. Дифферент на корму начал увеличиваться! Это сказывался несимметричный приём груза при нахождении лодки в позиционном положении. Кормовой якорь-гайдроп не поднимаясь с грунта подтягивал к себе кормовую оконечность лодки.
– Механик! Поддуть кормовую группу ЦГБ. Вывести дифферент в 0! – Отреагировал на изменение дифферента командир, и это было ошибкой! Нужно было продувать все цистерны главного балласта и выходить из позиционного в крейсерское положение. Только тогда у лодки хватило бы плавучести для перетаскивания носового якоря по грунту. Но, что делать!? Не ошибается лишь тот, кто ни делает ничего.
– Кормовой гайдроп в клюзе, – доложил боцман.
– Диферент 0 градусов, доложил механик.
– Оба мотора самый малый вперёд. Выходим на курс 42 градуса. Акустикам следить за контактом.
«Ленок» стоя на носовом гайдропе начал медленно выходить на курс 42 градуса, увеличивая при этом дифферент на нос.
– Курс 42 градуса, – доложил рулевой.
– Так держать! Оба мотора средний вперёд, – дал команду командир. Это и было закономерным финалом уже допущенной ошибки. Тяжёлая носовая оконечность «Ленка», удерживаемая якорем-гайдропом вдруг начала проваливаться. Диферент на нос быстро начал увеличиваться!
– Оба мотора стоп! – Отреагировал на происходящее командир, но было поздно! Носовая оконечность лодки ударилась о донный грунт, после чего начала медленно всплывать.
Протащить свой якорь по донному грунту достаточно просто для надводного корабля, имеющего огромный запас плавучести. Самое скверное, что может при этом случиться, это обрыв якоря в случае его зацепа за что-нибудь тяжёлое.
Для подводной лодки, находящейся в позиционном положении эта задача не выполнима.
– Акустики! Пеленг и дистанцию на цель!
– Контакт потерян! Неисправность гидроакустической станции. – Последовал ответ из гидроакустического поста.
– Сколько нужно времени на устранение!? – Задал вопрос командир.
– Как только найду причину неисправности, доложу! – Лаконично ответил начальник радиотехнической службы.
Командир понял свою ошибку. Он сорвал со своей головы пилотку и со злостью швырнул куда-то в трюм. Затем глубоко вздохнул, и ….
– Боцман! Три метра слабины троса носовому гайдропу! Быстро!
Завыла лебёдка вытравливая назначенные метры троса.
– На клюзе 27 метров! – Доложил боцман.
– Продуть концевые группы! Выходим в крейсерское положение!
Заревел воздух в цистернах, выдавливая из них воду и тут же застучал компрессор, экстренно восполняя израсходованное, лодка всплыла в крейсерское положение.
– Штурман! Меня не волнует, чем и как, но Вы сейчас мне отмеряете 90 метров курсом 42 градуса! Быстро наверх, устанавливать пеленгатор! Акустики! Когда заработает ваше железо! Время давит!
– Товарищ командир! Гидроакустическая станция поиска не заработает! Вышла из строя приёмно-передающая антенна, расположенная в носовой гидроакустической выгородке. – Сбивающимся голосом доложил командир БЧ-4РТС.
– Так мы что! Теперь слепые! – Зарычал командир в ответ.
– Так точно! – Подтвердили акустики.
– Товарищ командир, на связь со старшим, – доложили радисты.
– Командир, что у Вас происходит? – Донёс динамик испуганный голос руководителя работ.
Он прекрасно видел вдруг вздыбившуюся кормовую оконечность и блеснувшие над водой винты «Ленка».
– Исполнял Ваше приказание, пытался в позиционном положении протащить по грунту носовой гайдроп, – доложил командир. И подумав, – товарищ адмирал! Вы мне поставили задачу. Прошу! Не отвлекайте! Дайте её исполнить.
Руководитель работ ничего не ответив ушёл со связи.
– Штурман! Сосчитали сколько градусам курсового угла соответствует наше перемещение на 90 метров курсом 42 градуса!?
– Так точно! 5 градусов, 12 минут относительно «Машука».
– Хорошо! Моторы! Самый малый вперёд, – дал команду командир и приник к экрану радиолакационной станции.
– Курс 42 градуса, – доложил рулевой.
– Моторы, малый вперёд!
Лодка, двигая по грунту якорь и слегка зарываясь носом, медленно пошла вперёд. Командир и штурман не зависимо друг от друга контролировали её перемещение, один по радиолакационной станции, другой по пеленгатору.
– До точки погружения полградуса, – доложил штурман.
– Вижу! Ползём ещё! – ответил командир.
– Мы в точке!
– Моторы стоп! Ну, штурман! Молись, чтоб не снесло! Правый мотор, самый малый вперёд! Рулевой! Выходить на ноль! Боцман! Приготовиться травить кормовой гайдроп!
– На румбе ноль! – Доложил рулевой.
– Стоп мотор! Кормовой гайдроп травить до грунта!
Звонковая сигнализация и шум выходящего из цистерн главного балласта воздуха оповестили о погружении.
«Глубина 29 метров! Осмотреться в отсеках!»: раздалось из корабельной трансляции, и тут же в четвёртом отсеке появился командир.
– Кто командует спуском!? Почему водолазы ещё не на грунте? – Посыпались из него дежурные вопросы.
– Командир водолазного спуска лейтенант Петрович. Давление в приёмно-выходном отсеке выровнено с забортным. Водолазы в немедленной готовности. Производится открывание крышек водолазных нишь, – доложил лейтенант.
Наконец на пульте вспыхнула зелёная лампочка, сигнализирующая о том, что водолазная ниша в борту лодки открыта. О том же доложил стоящий на её приводе трюмный.
22 октября 1981 года, 11.40, ПЛ БС-486.
Вновь водолазы ушли под воду, и время в четвертом отсеке словно объявило забастовку.
Казалось, что оно еле ползет, цепляясь за трубопроводы и воздушные клапаны, и никак не хочет идти так, как ему положено. Тишину отсека нарушали лишь шум дыхания водолазов, доносящийся из динамика водолазной телефонной станции, да топот командира, нервно мерившего шагами среднюю платформу водолазного отсека то вдоль, то поперек. Петрович взглянул на часы. С момента начала водолазного спуска прошло пять минут, а казалось, целая вечность.
Тем временем водолаз добрался до своей исходной точки начала поиска. И начал движение по окружности описываемой длинной шланг-кабеля. И опять время в отсеке стало тягучим и медленным. И опять стрелка секундомера лениво и задумчиво, как будто презирая всех и желая насладиться нетерпением окружающих, начала медленно переваливаться с секунды на секунду неторопливо отсчитывая время пребывания водолазов на донном грунте. Лейтенант Петрович был готов съесть стальной маховик клапана подачи воздуха в ПВО, только бы время шло быстрее. Но время: явление субъективно-объективное и на уговоры поддается слабо. Ну, ежели уж очень попросить! Однако Петрович этого не знал и поэтому, со смешанным чувством нетерпения, сострадания, страха, ненависти, надежды и долга, смотрел на динамик водолазной телефонной станции и ждал. Ждал, что же она скажет голосом рабочего водолаза, старшины первой статьи Белоброва Васи. Боялся! А вдруг, длины шланг-кабеля опять не хватит для того, чтобы дотянуться до затонувшей лодки!? Злился! Ну чего он там копается, почему ходит так медленно! Ждал! И дождался: «Подошел к затонувшей подводной лодке в районе кормовой оконечности. Вижу винты, вертикальные рули. Повреждений не наблюдаю»
– Поднимись на корпус, осмотри кормовой входной люк, – дал команду лейтенант.
Из динамика водолазной телефонной станции послышалось напряжённое сопение, и через минуты три водолаз доложил: «Нахожусь на кормовой комингс-площадке. Люк закрыт. Зеркало опорного фланца комингс-площадки чистое, без повреждений и посторонних предметов»
– Спустись вниз, на грунт и осмотри кормовые торпедные аппараты.
– Крышки обтекателей торпедных аппаратов закрыты, чистые. Повреждений не имеют, – доложил водолаз.
– Третий, – окликнул Петрович по связи обеспечивающего водолаза, – сейчас к тебе поднимется страхующий, передай ему ключ от кремальерного затвора и «мартышку» для открытия клапана выравнивания давления на люке, – после чего, дал команду второму (страхующего) водолазу подняться наверх, в приёмно-выходной отсек за ключами.