Через четыре минуты ключи для клапана (мартышка) и от кремальерного затвора входного люка лодки был доставлен первому водолазу.
– Поднимись на корпус и попробуй открыть входной люк, – дал команду Петрович, и стал ждать результата её выполнения.
– Кремальерный затвор открыт, – доложил первый, и поправился, – он уже был открыт до меня! Однако люк не открывается, по-видимому давление в отсеке не выравнено с забортным.
– «Мартышкой» открой клапан выравнивания давления, который расположен в центре крышки люка.
Минуты три водолаз возился с клапаном, а затем доложил: «Судя по положению штока, клапан закрыт. Но он не открывается! Возможно заклинен».
– Ты что, обессилел? Ну-ка поднатужься! – Дал команду лейтенант.
Водолаз усиленно засопел, затем ругнулся.
– Свернул шток! Клапан не открылся. По видимому его с постройки лодки не проворачивали, и он закис, – доложил водолаз.
Петрович вопросительно посмотрел на стоящего у барокамеры командира.
– Лейтенант, выясните, что с людьми в отсеке! А я по этому поводу руководство запрошу, – дал команду командир и ушёл в Центральный.
– Сними ключ с кремальеры, после чего сильно ударь им по корпусу три раза и слушай, – дал команду водолазу лейтенант Петрович. (Сигнал три удара и у подводников, и у водолазов означает одно: «Выходи на верх»)
– Режим «тишина», слушать в отсеках! – Разнесла по «Ленку» команду командира трансляция.
– Слышу ответный стук, но очень слабо! – доложил первый водолаз.
– Водолазы акустикам, – послышалось из «каштана», – стук исходил из района первого отсека.
– Ударь по корпусу один раз, запроси самочувствие! – вновь дал команду первому водолазу лейтенант.
И вновь ответ пришёл из района первого отсека. Седьмой отсек молчал.
– Первый! – Вновь вызвал водолаза Петрович. – Запрос самочувствия ударом по корпусу через каждые три минуты! Ударил, и внимательно слушать! Может быть отзовутся.
– С поверхности сообщили, что четверо моряков из седьмого выходят методом затопления отсека, через входной люк. – Задумчиво проговорил вернувшийся в водолазный отсек командир. – И ещё, там только матросы срочной службы. Ни офицеров, ни мичманов там нет.
– Может быть, у них систему затопления отсека чем-нибудь забило, вода не поступает!? – Высказал предположение лейтенант Петрович.
– В любом случае на стук отозвались бы, – заметил доктор.
– Ну, а почему не отозвались? – Вмешался в обсуждение Нюк.
– Причина, может быть одна из двух возможных, либо их там нет, либо они без сознания. – Сказал командир.
– Ну, так давайте, срежем электрокислородной резкой входной люк, и достанем их оттуда! – горячась проговорил старший лейтенант Нюк.
– Сколько времени на это потребуется
– Часа четыре-пять.
– Не сможем мы этого сделать, пока давление в отсеке не выровняется с забортным, а когда оно выровняется не известно. Не известно, топят ли отсек вообще, – охладил собравшихся лейтенант, – только дырку в прочном корпусе прорежешь, сразу же водяной поток начнёт сносить и газовую подушку, и струю кислорода с электрической дуги, металл гореть не сможет. Резки не получится. Кроме того, если на нижнем комингсе люка не растянут тубус, то мы стравим всю воздушную подушку, и если они не включены на дыхание в аппараты, то они просто утонут.
– Тогда лаз в отсек нужно прорезать снизу, через цистерну главного балласта. Тогда воздушная подушка из отсека никуда не денется! – Предложил Нюк.
– А если они в дыхательные аппараты включены, но находятся без сознания, задал вопрос командир.
– В этом случае, если они вот сейчас включились в аппараты, то запас кислорода у них окончится прежде, чем мы войдем в отсек, с какой бы стороны мы не входили. ИДА-59 рассчитан не более чем на 4 часа работы. – Подвёл итог обсуждения доктор.
– Это что!? Товарищи офицеры! – Тихо и зло заговорил командир. – Получается, что мы сейчас будем ожидать, пока они там окончательно погибнут, и лишь после этого доставать, уже мёртвые тела! Да какие же мы нахрен спасатели!? Мы гробовщики!
Командир ушёл в Центральный, а в водолазном отсеке повисла жуткая тишина безысходности. Офицеры стояли, боясь взглянуть друг другу в глаза. Им было больно. Пожалуй, гораздо проще пустить себе пулю в лоб, чем испытывать эту боль. Боль, которая гораздо страшнее, чем боль физическая. Боль, от которой сходят с ума. Боль, которая понуждает забыв обо всём выть, крушить, рвать, метать. И, это, наверное, намного легче, чем стоять вот так, в каких-нибудь двадцати метрах от находящихся в седьмом отсеке, может быть ещё живых людей и осознавая своё полное бессилие, полную невозможность их спасти сохранять трезвыми свой рассудок и самообладание.
– Первому обследовать корпус лодки в нос от кормового люка, – дал команду Петрович водолазу, а голову продолжал сверлить вопрос: «Что же делать? Как пробиться в седьмой отсек?»
– Я первый. Нахожусь на корпусе, на пять-шесть метров в нос от комингс-площадки, – доложил рабочий водолаз, – подо мной, на правом борту в корпусе огромная пробоина. Прорублен и лёгкий и прочный корпус. Размер по длине корпуса метра два с половиной…
Водолаз вдруг начал прерывисто дышать и замолчал.
– Первый! Что случилось, – запросил лейтенант. И в ответ задавленный волнением голос водолаза:
– Я первый. Нахожусь на грунте у затонувшей подводной лодки в районе её шестого отсека. Вижу пробоину. Из пробоины, по пояс, головой вперед торчит тело человека, судя по робе: матроса.
Включенная на полную громкость телефонная водолазная станция разнесла тягостную весть по всему четвертому отсеку. Моряки насупились, потупив взоры.
«Пусть принесет тело сюда, или подаст на поверхность, там, где-то сверху «Жигули», «Машук», они примут» – раздались возгласы несущих вахту у действующих механизмов матросов.
«Не отвлекаться. Водолаза на входной люк!» – Раздался голос командира из «Каштана».
Команда была правильная, главная задача спасателя – спасти живых. Все остальное – потом. Поэтому, выключив где-то в своей голове выключатель жалости и сострадания, Петрович дал команду первому (рабочему) водолазу подняться на корпус к входному люку седьмого отсека, он уже дал команду подготовить лом и сейчас решил попытаться открыть люк.
– Понял тебя, первый, – отозвался Петрович, – оставь тело матроса на месте. Поднимись назад, на корпус к входному люку. Страхующий тебе принесёт лом, попытаетесь вместе приоткрыть его крышку.
Лейтенант умел считать. Он хорошо понимал, что при диаметре люка 600 миллиметров и атмосферном давлении в отсеке, столб воды давит на крышку с силой примерно в 8,5 тонн. Но, вдруг отсек уже почти заполнен, и не хватает лишь чуть-чуть!? Не хватает самой малости, чтобы давление в отсеке выровнялось с забортным. Тогда, если поднатужиться, можно открыть крышку люка и проникнуть в отсек! И если подводники одеты в снаряжение и просто потеряли сознание от кислородного голодания, то может быть удастся их спасти!
Тем временем страхующий принёс первому водолазу лом, они вместе воткнули его под обтекатель крышки люка, поднатужились… Минут пять они пытались хоть немного приподнять крышку, однако все попытки оказались тщетными. Водолазы лишь погнули и лом, и обтекатель. Придавленная тридцати метровым столбом воды крышка стояла «мёртво», она даже не шевельнулась. Водолазы остановились отдышаться.
– А может быть попробовать пробраться в седьмой отсек через пробоину!? – Высказал предложение доктор.
– Товарищ командир! – Позвал старший лейтенант Нюк в микрофон «Каштана».
– Слушаю! – Раздалось в ответ.
– Прошу разрешения направить рабочего водолаза через пробоину шестого отсека к переборочному люку седьмого. Может быть, сможет открыть.
– Добро! И быстро! Я иду к вам. – Раздалось из «Каштана»
– Первый, – позвал лейтенант Петрович рабочего водолаза, – Спустись с корпуса, через пробоину пройди в шестой отсек. Продерись к переборочному люку седьмого отсека и попытайся его открыть. Тело матроса перенеси вглубь шестого отсека, чтобы не унесло течением, его заберут позже. Возьми с собой лом. Второй будет тебя страховать у пробоины. Все действия в отсеке, любая инициатива, только после моего «Добра».
– Второй! Страховать первого у пробоины. В корпус без моей команды не заходить, – передал лейтенант страхующему водолазу, и стал с нетерпением ждать докладов первого.
В шестой отсек первый водолаз пробрался без особого труда. Кромки разрубленного корпуса лодки хоть и были острыми, но были сильно загнуты внутрь и при известной доле осторожности опасности не представляли. Тело погибшего матроса он пронёс к переборке пятого отсека, где встретил ещё два тела. Он доложил об этом командиру спуска, но услышал в ответ категоричное: «Твоя задача пробиться в седьмой отсек! Ни на что другое не отвлекаться!»
Люк в седьмой отсек оказался зажатым сошедшим с фундамента большим электрическим щитом, и как водолаз ни пытался с помощью лома отодвинуть щит в сторону, у него ничего не получилось.
– Водолазы Центральному! – Вырвалось из «Каштана» – Обозначить кормовую оконечность затонувшей лодки буем «Реднова». По исполнении поднять водолазов, водолазные ниши закрыть, доложить! Будем переходить к носовой оконечности, приказано работать на первый отсек.
Минут тридцать понадобилось, чтобы прошлюзовав буй из корпуса «Ленка» доставить его на кормовую оконечность затонувшей лодки, закрепив коренной конец троса за вертикальный руль выпустить буй на верх, после чего, убрав лишнюю слабину троса закрепить его окончательно.
Окончив работы на кормовой оконечности водолазы поднялись в приёмно-выходной отсек, водолазные ниши закрыли и «Ленок» начал всплытие на гайдропах для последующей перестановки для работы на носовую оконечность.
22 октября 1981 года, 13.00, Океанский спасательный буксир «Машук».
Старший помощник командира океанского спасательного буксира «Машук» сидел в шлюпке на месте старшины и курил. Шлюпка, ЯЛ-6, была привязана к носовому аварийно-сигнальному бую лежащей где-то на грунте аварийной подводной лодки. Её изрядно болтало. Мокрая и оттого сильно замерзшая на осеннем ветру её команда, уже давно сползла с банок и расположилась внизу на рыбинах. Рядом, в каких-то 20-и метрах стоял на якоре «Машук», там было тепло и уютно. Старший помощник исполнял обязанности связного. С «Машука» ему задавали вопросы, которые он передавал на подводную лодку по телефону аварийно-сигнального буя. Ответы, поступившие с подводной