Торпедисты разблокировали приводы крышек торпедного аппарата. По команде, все проверили исправность и комплектность уже давно одетых спасательных гидрокомбенизонов, разложили по удобным местам и приготовили к использованию изолирующие дыхательные аппараты.
Старший помощник командира дал команду затопить отсек и механик её исполнил. Забортная вода начала медленно заполнять сначала пространство под паёлами, затем подниматься выше и выше, пока не остановилась, на две трети затопив наружную крышку торпедного аппарата № 3. Давление в отсеке окончательно выровнялось с забортным. Старший помощник дал команду открыть заднюю крышку. Торпедист ее исполнил и с криком ужаса отпрыгнул от торпедного аппарата. В тусклом свете фонарей вместе со сходящей водой из трубы появились ноги, обутые в спасательный гидрокомбенизон. Выплыть из трубы в отсек телу не давала не до конца открытая крышка торпедного аппарата.
Это начальник штаба, так и не дожил до поверхности, понял старпом. Но глядя в лица своих матросов ещё он вдруг понял, что если он здесь и сейчас не сделает чего-нибудь не ординарного, то вся его идеологическая работа по подъему боевого духа личного состава пойдет насмарку. И матросы просто не пойдут на выход! Просто останутся у открытых на половину вор от на поверхность и умрут! А он вынужден будет погибнуть вместе с ними, потому, что они его личный состав! И он отвечает перед богом и людьми за их жизнь!
Тело во второй отсек! Заорал он. Быстро!
Матросы встрепенулись. Теперь нужно было не упускать инициативу. Нужно было орать, пинать, оскорблять всех подряд, направляя их деятельность в нужное русло, в русло самостоятельного спасения, и ни в коем случае не дать думать, не дать впасть в уныние!
Тело начальника штаба перенесли во второй отсек. Старпом построил людей и приступил к инструктажу. Не надеясь, что при одевании снаряжения и включении в аппарат матросы все сделают правильно, они с механиком проверили каждого. И вот она, решительная минута! Старший помощник оглядев едва виднеющуюся в тусклом свете шеренгу одетых в спасательное снаряжение, и от того совсем одинаковых, моряков толкнул в плечо первого и дал команду: «Первый пошел!» На ощупь удостоверившись, что первый заполз в трубу торпедного аппарата, старпом послал туда второго. Однако второй скрывшись под водой, вдруг вынырнул на поверхность рядом со старпомом, что-то пытаясь сказать. Не успел старпом разобраться со вторым, на поверхности вдруг появился первый. Переключив клапанную коробку дыхательного аппарата первого на атмосферу старпом услышал страшное. Срывающимся голосом матрос доложил, что торпедный аппарат замурован снаружи! И в подтверждение его слов, из трубы торпедного аппарата выплыл свернутый в рулон и перевязанный резиновыми водолазными жгутами спасательный гидрокомбенизон соединенный своим штуцером с клапанной коробкой находящегося внутри рулона ИДА-59.
Это же то спасательное имущество, которое я просил, когда работал телефон аварийно-сигнального буя, там ведь и снаряжение, и фонари и продукты!
Но главным было не сбавлять темп!
– Механик! Включайся в дыхательный аппарат! Пойдешь первым и вытолкнешь всё, что есть в торпедном аппарате наружу. За тобой пойдут остальные. Я замыкающий. – Распорядился старпом.
Он зажгутовал комбинезон механика, помог включиться в дыхательный аппарат, подвел к торпедному аппарату. Ну, давай! Теперь ты определяешь, жить нам или нет. И хлопнул по плечу.
Механик, словно трактор полз по трубе торпедного аппарата, головой толкая перед собой гору напиханного туда водолазами спасательного имущества. Перед глазами пылали радужные круги, сердце, казалось вот-вот выпрыгнет из груди или разорвётся на тысячи кусочков. Имущество поддавалась с трудом, и механик упирался и полз, упирался, проталкивал головой вперед мешки, комбинезоны и снова полз, полз вперед сантиметр за сантиметром, расчищая дорогу к спасению остальным.
За механиком пошли матросы. Стапом стоял на единственном тускло освещенном месте, у торпедного аппарата, и считал выходивших.
23 октября 1981 года, 19.10, ПЛ БС-486.
Лейтенант Петрович стоял на КП командира водолазного спуска левого борта и прислушивался к тишине. Работал водолазный пост правого борта, им командовал старший лейтенант Нюк. А водолазы Петровича сидели в ПВО и ждали команду. В четвертом отсеке «Ленка» было дымно и сумрачно. В аккумуляторной яме третьего отсека только что ликвидировали возгорание, а чтобы там было чем дышать, пустили задымленный воздух по всем отсекам. Обещанная механиком переполюсовка элементов аккумуляторной батареи началась, и электрики в срочном порядке снимали с них шины, проще говоря, страхуясь от пожара, отключали взбесившиеся элементы от электрической сети, грозя через полчаса, может быть час, обесточить лодку полностью. Такая перспектива не радовала. Хоть водолазы и были обучены обслуживать свое заведование в полной темноте, но ведь вместе с электричеством кончится, и телефонная связь с водолазами, находящимися под водой. А это уже прямая угроза их жизни.
От невеселых дум отвлек доклад водолаза: из торпедного аппарата № 3 начал интенсивно выходить воздух.
«Топят отсек! Сейчас начнут выходить!» – Пронеслось в мозгу. А дальше команда: «Водолазам включиться в снаряжение».
Петрович записал в журнал водолазных работ: 19 часов, 10 минут. Начало водолазного спуска.
Четыре водолаза с водолазных постов обоих бортов были направлены к торпедному аппарату, время шло, но ничего не происходило. И вдруг доклад: «Из торпедного аппарата медленно выползает спасательное имущество, наверное, то, которое мы туда загрузили».
Предположение Нюка: «Значит они его не забрали, значит оно им не нужно».
Команда Петровича: «Вытаскивать имущество из торпедного аппарата, за ним идут подводники! Не упустите!»
А через минуту телефонные станции обоих бортов выли, кряхтели и ругались голосами водолазов. На носовой оконечности затонувшей подводной лодки развернулась рукопашная схватка. Схватка между выходящими из торпедного аппарата и всеми фибрами души, рвущимися на верх, к солнцу, к свежему воздуху подводниками и водолазами, в воображении подводников, почему-то превратившихся в страшных монстров, норовящих утащить их куда-то в темную морскую пучину.
Подводники изо всех сил хотели жить! А водолазы изо всех сил хотели сохранить им не только жизнь, но и здоровье. Прекрасно понимая, что иначе, чем через лечебную декомпрессию в декомпрессионных камерах «Ленка» это не возможно.
Первых четверых подводников доставили в водолазный комплекс достаточно благополучно. Просто уже имея опыт, каждый водолаз не давая брыкаться хватал очередного выходящего из трубы торпедного аппарата, брал его рукой за нижний брас снаряжения в районе спины и как воздушный шар нес до водолазной ниши «Ленка», где заведя подводнику руки за спину пропихивал его головой вперед в водолазную шахту, ну а далее тот попадал на воздух и в объятия обеспечивающих водолазов и доктора, которые его быстро раздевали и отправлял и в комфорт жилого отсека водолазного комплекса со свежим, хоть и под повышенным давлением, воздухом, горячим чаем и гостеприимным радушием Владимира Ивановича Семенцова – начальника медицинской службы «Ленка».
Однако дальше всё пошло не так складно. Если раньше четыре водолаза действовали вместе, то теперь по очереди сдавая обеспечивающим доставленных подводников, они так же по одному возвращались к торпедному аппарату. Первым вернулся матрос Бурда и радостно доложил, что видит у торпедного аппарата двух подводников, и что, наверное, те специально ждут его.
По-видимому так оно и было.
Бурда без раздумий схватил того, который был к нему ближе, однако тот, который был подальше въехал ему кулаком по голове. А вылезший из торпедного аппарата третий подводник схватил его рукой в районе груди и вырвал большой клок комбинезона! Это ж какой силищей надо обладать!
– Что ж ты делаешь гад! Я же тебя спасти хочу! – Разлетелись по четвертому отсеку не то вопли, не то рыдания Олега Бурды.
Холодная вода заполнила всё пространство под его гидрокомбинезоном, холод перехватывал дыхание, от утопления спасал лишь плотно прилегающий к лицу и предохраняющий рот и нос обтюратор, через который собственно и осуществляется дыхание водолаза.
«Ну заразы! Всё-таки кого-то из вас я всё равно в свою лодку затащу!» – Слышал Петрович из динамика телефонной станции.
– Бурда! Возвращаться! – Кричал он в микрофон. Но, где там!
На помощь Бурде подоспел старшина команды водолазов мичман Сечин. За ним матросы Белобров и Гордиенко. Однако из торпедного аппарата вылезали и вылезали новые подводники, которые цепляясь за легкий корпус лодки и не торопясь всплывать, начали буквально отбивать у водолазов своих, как им по-видимому казалось, пленённых товарищей!
«Не трогайте дыхательные мешки!» – Кричали в микрофоны и Нюк и Петрович. Опасаясь, что при неверном движении водолаза подводник может получить баротравму лёгких.
А на носовой оконечности затонувшей лодки образовался огромный клубок из перепутавшихся шлангами водолазов и одетых в ИСП-60 подводников. Динамики телефонных станций стонали, выли, рыдали и матерились голосами работающих водолазов. Используя своё численное превосходство подводники сопротивлялись так, как будто это был их последний бой, последний рубеж, определяющий жить, или не жить им на этом свете. И что самое удивительное, над чем долго ещё ломали головы водолазные специалисты и врачи «Ленка»: подводники сопротивлялись коллективно и организованно! Было очевидно, что в это время, в этом месте, всеми их действиями руководил жёсткий, неукоснительно и, по видимому, бессознательно выполняемый всеми закон: Один за всех и все за одного. Но как он мог действовать!? Если они, находясь под водой, одетые в спасательное снаряжение? Ведь они и сказать то друг другу ничего не могли!?
Хотя, может быть это чудо и есть наглядное проявление войскового товарищества! Кто ж его знает?
Между тем в образовавшейся потасовке побеждали, если можно так выразиться, подводники. Ошеломив водолазов своим численным превосходством и дружным натиском, они, вдруг, так же дружно рванули наверх.