— Как они могли?! — у Миры наворачивались слезы, голос срывался.
— Любая система делает все для своего выживания.
— Чем может угрожать простая картина?!
— Непростая.
Когда могучий конкурент повержен, его можно похвалить.
Мира неоднократно уверяла, что все в мире происходит неслучайно. Сейчас Сергей с ней согласился. Боль от визита Вика и позирования утихла, а результат получился — пальчики оближешь. Именно эта картина поставила крест на сопернике. Знать заранее — Сергей предложил бы позирование давным-давно.
Нет, это лукавство, не предложил бы. Умер бы, глотку перегрыз, горы снес — но не предложил. Мира — его! Целиком и полностью. Вопреки и назло.
Глава 12Обещание
— Вселенная конечна.
— А Бог бесконечен.
— Он не может существовать отдельно. Он или там, или тут.
— Древнеевропейский философ Шопенгауэр сказал: «Каждый принимает конец своего кругозора за конец света». — Огонек в глазах Миры быстро погас, взгляд опустился к полу. — Впрочем, думай, как на данный момент считаешь правильным, переубеждать я не собираюсь.
Почти всегда спор на отвлеченную тему заканчивался этим — Мира замыкалась и с головой погружалась в какое-нибудь дело. Или уходила в себя.
Вне кровати разговаривать почему-то не получалось. Мысли Миры были далеко, а получать на конкретные вопросы безучастные ответы без смысла и содержания Сергей не хотел.
Ночью же, в кровати, деваться ей было некуда. Сергея она не отвергала, и когда гулкие, как стук лба об стену, и звонкие, как пощечины, удары волнующейся плоти приходили к своему логическому завершению, он откидывался на спину и начинал новую тему. Или продолжал старую. После тела мечталось соединиться с душой, а ни о чем, кроме Бога, Мира говорить не могла или не хотела. Остальное ее не волновало. Зато после вопроса в правильном направлении она оживала, и словесный поток было не остановить.
Вот и сейчас:
— У нынешнего общества нет ни философии, ни веры, ни конечной цели — лишь оптимизация стратегии выживания. Нас учили: религии предполагают сверхъестественное и делят людей на своих и чужих. Все обстоит как раз наоборот. Религия объединяет на основе нравственных догматов, выше которых нет ничего: не лги, не кради, не убивай…
— Водные принципы имеют в виду то же самое! — не выдержал Сергей. После жаркого пыхтенья мышцы ощущали невесомость, руки и ноги раскинулись в приятной истоме. — Ошибки прошлого были исправлены, и…
— Историю пишут победители. Откуда тебе известно прошлое? Из инфомира, из учебников и из фильмов. Христиане там показаны древней человеконенавистнической сектой, где, прикрываясь высокими словами, ели людей, пили кровь и занимались оргиями, ведь главный постулат — «возлюби ближнего своего». Чем не призыв лечь в постель с первым встречным?
Сергей так и думал, когда интересовался, чем же так увлеклась Мира. Прочитанное вызвало сомнения. Если бы в это верил любой другой, то — пожалуйста, флаг вам в руки, но Мира — она не такая. Если она поверила, то…
То? А черт его знает что. Непонятно, почему она поверила. Но разобраться не мешало бы — как в теории системы христианского суеверия, так и в мотивации уверования. Что заставило трезвомыслящего человека удариться в мистику?
— Ты упомянул водные принципы, — продолжала Мира.
Как всегда в таких случаях, она оборачивалась к нему обворожительным фронтом, одна рука упиралась в щеку, вторая совершала в воздухе помогавшие речи активные пассы, и, благодаря откинутому одеялу, взгляду открывался чудесный вид. После исполнения партнерских обязанностей пижама лежала в ногах, смятая и временно забытая. Когда разговор иссякнет, о ней вспомнят, поэтому Сергей настраивался на долгую беседу.
— Эти принципы начинались с одного — принципа стакана воды, — говорила Мира. — Прежние взгляды на любовь, семью и брак общество отринуло, потому что наука того времени решила, что потребности инстинкта должны удовлетворяться без лишних условностей и что они должны быть естественны, как утоление жажды. Половой акт — как выпить стакан воды. Это вошло в жизнь и, с точки зрения властей, прекрасно себя оправдало. Человек озабоченный есть человек управляемый, поэтому единственное право всех демократий прошлого и настоящего, которое неприкосновенно — право на грех. Оно основополагающее, это фундамент, на котором стоит все прочее. Хочешь грешить и чтобы тебе за это ничего не было? Будь законопослушным. То есть, не имей других принципов. Не принимай других идей. Покорно мечтай больше покупать и больше удовлетворять низменные инстинкты с как можно большей фантазией. «Осчастливленный» человек не замечает, что свободен только в выполнении плана, который ему спустили сверху. Остановился и задумался — комиссия по здоровью тут как тут: «А почему задумался? Думать не надо, надо желать иметь все и всех всеми способами, от товарных до физиологических». Если вспомнил о декларируемой свободе слова, о которой нам все уши прожужжали, и если объявил о несогласии иметь все и всех как цели своего существования — тебя с радостью примут в гостеприимном заведении медики-психиатры. Никто не замечает, что с некоторых пор не совесть определяет понятия добра и зла, а объявившая себя «народовластной» господствующая система.
— Получается, что христиане — бунтовщики против власти?
— Чушь несусветная. Христос заповедовал: «Богу — богово, кесарю — кесарево». Занятия христианина в настоящей жизни четко сформулировал Апостол Павел. Это вера, надежда, любовь.
«Любовь», — повторил про себя Сергей. Лозунг христиан — «Возлюби ближнего своего». Ближний сейчас — он, Сергей. Почему же Мира не видит очевидного, того, что идеально укладывается в ее поехавшее крышей новое мировоззрение?
Или видит? Она не ушла к Вику, хотя ее ничто бы не удержало. Значит — пытается любить? Надеется и верит?
Плотскую жизнь с единственным мужчиной она допускала («смиряясь и раскаиваясь»), а измену называла древним термином «блуд». Это понятие стало для нее категорически неприемлемо. «Блудник грешит против собственного тела, растлевает, заражает болезнями и повреждает даже душевные способности, как то: воображение и память». Душа радовалась, когда Сергей слышал такие пылко произнесенные цитаты.
Главная фраза в Священном Писании, которую Мира воспринимала как проходную, для него сияла бесконечным блаженством: «Да прилепится человек к жене своей, и будут двое одна плоть».
Муж и жена — одна плоть. Пусть Сергей и Мира официально неженаты, для нее он уже был мужем — мужчиной, с которым она жила, как говорила, «во грехе». Нормы, принятые в обществе, ее больше не волновали, а чтобы засвидетельствовать уже сложившийся брак перед Богом, требовалось венчаться. Для этого — креститься.
Когда предложение прозвучало впервые, Сергей назвал это глупостью — вредной и опасной. Если совместное проживание само по себе признается христианами формой брака — зачем усугублять, зачем привлекать чужое внимание? Так может и до комиссаров дойти. Свобода свободой, а угрозу инакомыслия общество не прощает.
В то же время мысли постоянно возвращались к озвученной партнершей идее. Для Сергея нет ничего лучше, чем, воспользовавшись нынешнем состоянии Миры, театрально обставленным ритуалом привязать ее к себе намертво. «…Так что они уже не двое, но одна плоть, ибо что Бог сочетал, того человек да не разлучает».
Мира и без того живет с ним, своим главным мужчиной жизни. Проведенный обряд, если о нем узнают, бросит тень на обоих. Едва начатая жизнь получит палку в колеса, движение вверх замедлится или полностью прекратится и перекроется навсегда. Оставаться до конца дней на третьих ролях, из возможных альф самому загнать себя в вечные омеги?
Для студента с вероятным большим будущим (причем, слово «вероятное» можно выкинуть, так как в своем успехе Сергей не сомневался) — перспектива сомнительная.
А если со временем мозги у Миры вернутся в норму? Проведенное «священнодействие» станет смешным. Ни одну из сторон оно ни к чему не обязывает, поскольку юридической силы не имеет. Зачем же тогда?
— Тебе надо креститься, — вновь сказала Мира.
В первый раз получилось отмахнуться, сейчас партнерша настроилась серьезно.
Сергей повернул к ней голову, но до лица взгляд не дошел — уложенные одна на другую красноносые красоты не отпустили. Пришлось сделать над собой усилие, иначе Мира закрылась бы. В конце концов, любоваться не напрямую, а краем глаза, боковым зрением — все равно любоваться.
— Мне казалось, что для этого нужно быть верующим.
— Не обязательно. Сказано: неверующий муж спасется через верующую жену. Ты не веришь в Бога?
— Ты знаешь мое мнение. Это глупо.
— Поэтому я прошу тебя креститься без веры. Знаешь понятие страховки? Ты что-то делаешь или сколько-то платишь, и если страховой случай наступит, ты окажешься в выигрыше. Воспринимай крещение как страховку. Если правым окажешься ты, то ничего не потеряешь, а если я — после смерти тебя ждет приятный сюрприз.
Для нее это важно. Сказать «нет» — появится риск все потерять.
Инфомир, где заранее покопался Сергей, сообщил: обычное крещение проходит в купели храма или в проточной воде, и провести его должен священник. Любопытно, где Мира откопает настоящего священника. Но ведь откопает. Она упертая, и если нужно — лед выплавит и горы свернет. Как и Сергей. В плане упорства они два сапога пара.
Какое же счастье, что ее упорство сейчас направлено на дальнейшее совместное счастье.
Итак, крещение. Когда нет воды, в чрезвычайных обстоятельствах допускалось даже крещение кровью. Правда, позже, когда ситуация позволит, обряд следовало восполнить в обычном порядке. Если нет священника, а дело не терпит отлагательств, крестить может любой христианин, но это, опять же, в крайнем случае.
Что, если Мира не станет искать священника?
Она может. Этот вариант надо учесть. Но сначала следует понять для себя главное. Что даст крещение?
Сергею — ничего, кроме опасений, что это выплывет наружу, и нехороших последствий, если все же выплывет.