Обойдя здание, Иваницкий и Попов снова уперлись в курящего невролога. Женщина виновато улыбнулась им на встречу.
— Простите меня, пожалуйста. Я не понимала, что вы делаете. Одно дело — когда слышишь об изуверах и маньяках по телевизору или в книжках читаешь, а совсем другое — когда сталкиваешься с ними лицом к лицу. Вы не сердитесь? Мы все очень устали. Нервы ни к черту.
Иваницкий и Попов пожали протянутую хрупкую ладонь.
— Можете на меня рассчитывать, — закончила женщина.
— Вот вы где! — донеслось со стороны комендатуры.
К ним быстрым шагом приближался Кирильцев.
— Там вас контингент дожидается. Все готовы служить нашему великому делу. Владимир, нужно сказать людям ваше веское слово. Прошу.
Женя выглядел слишком торжественно. Попов как-то сразу приосанился и даже снова заправил выбившуюся рубашку в брюки.
— Только… — хотел продолжить Кирильцев.
Иваницкий его не дослушал, он двинулся в сторону оживавших его адептов. Он интуитивно почувствовал, что это именно то, что ему сейчас нужно.
Обогнув угол комендатуры, Иваницкий убедился, то его действительно ждут порядка тридцати человек. В голове невольно возникла ассоциация с классом общеобразовательной российской школы. «Ученики» его заметили. Если мгновение назад часть из них болтала, некоторые читали помятые книжонки и журналы, кто-то просто глазел вокруг, то после его появления все как один они внимательно уставились в его сторону. Кого-то из них он знал, чьи-то лица он раньше видел мельком, но были и совершенно незнакомые люди. Самым знакомы оказался усатый Бочкин, теперь он больше напоминал «коммандос» из какого-то американского боевика, увешенный оружием и всякими примочками от макушки до пяток. Он деловито разговарила с собровцами и несколькими незнакомыми военными.
К Володиному удивлению примерно четверть из пришедших были женщинами. Однако!
Сразу отпала мысль о том, чтобы вести этих людей в залитый запекшейся кровью кабинет с пустыми бутылками, грязным полом и поломанной мебелью. Это место не самое лучшее, чтобы убеждать людей в своей правоте.
Иваницкий зашел на крыльцо и шагнул с крыльца на стопку поддонов, оставленную прямо возле административного здания комендатуры. Так было удобно видеть сразу всех. К тому же, верхом на импровизированном помосте он был виден всем тем, кто пришел к нему. Разрозненная куча людей придвинулась в его сторону. Теперь на лице каждого без исключения читались любопытство и напряженное внимание, только выражали все его по-разному.
В горле предательски запершило. Иваницкий всегда робел перед скоплением людей. Его приводило в трепет внимание, направленное на его скромную персону, но они ждали именно его. Они пришли узнать о его откровении. Ему предстояло поделиться великим даром, который требовал от каждого не жалея сил бороться за спасение погибающего мира.
Володя прокашлялся. Бочкин одобрительно кивнул головой и подбадривающе сжал кулак. Мол — ты им покажи. А что им показывать? Неожиданно для себя Иваницкий растерялся.
— Здравствуйте. — сказал он первое, что пришло в голову.
Народ сразу зашатался, зашевелился и загудел беспорядочными приветствиями. Иваницкий понял, что они все растеряны и испуганы. Они были обычными простыми людьми, которых безжалостная реальность вырвала из привычной жизни и бросила в горнило катастрофы. Они боялись и ждали спасения. Они смотрели на него с надеждой. Это придало Иваницкому сил и уверенности.
— Я рад, что вы решили прийти ко мне. Я хочу поделиться вами тем откровением, которое пришло ко мне совсем недавно. До этого я точно так же, как и любой из вас метался в панике среди этого кошмара. Я был раздавлен и напуган. У меня отобрали все и выкинули на помойку. Моей жизнью распорядились без моего ведома, устроив весь этот ужас. Надеюсь, что никто не сомневается, что оживающие мертвецы — это дело рук человеческих?
На вопрос никто не ответил, все замерли в немом ожидании.
— Да это так! — продолжил он. — Ради чьих-то интересов мы должны погибнуть, просто так. Потому, что кто-то не удосужился озаботиться выживанием таких ничтожных статистических единиц, которыми являемся для них мы с вами. Им все равно, им наплевать на нас. Или они специально задумали все это говно, чтобы расчистить себе жизненное пространство. И мы теперь умрем, мы подохнем, и будем ходить со стеклянными глазами, когда превратимся в зомби. Альтернативы нет.
Народ стал напряженно оглядываться, ловя реакцию своих соседей на сказанное.
— Но дело не в том, как мы умрем. Это вопрос решенный. Дело в том, как мы проживем короткий или длинный остаток сознательной жизни. Я не хочу потратить остаток своей жизни просто так, дожидаясь неминуемого конца. Я не хочу забиваться в темные углы и прятаться за чужими спинами. Я хочу напоследок отомстить тем, кто сломал жизнь мне и всем окружающим. Тогда я умру не напрасно. Я много лет отдал службе в милиции. Я приносил присягу. Я клялся бороться с преступностью не щадя живота своего. Бороться со всем тем, что мешает жить простым людям. Я клялся служить и защищать. А на практике я защищал ту систему, которая одновременно использовала нас и вытирала о нас ноги. Я защищал интересы тех людей, которые стояли у власти, и тех, кого эти уроды считали нужным защищать. И что я получал взамен? Я был частью той же массы, о которую вытирали ноги.
Народ заметно оживился.
— А теперь, когда рухнула система и нет законов, когда никто не может стать на защиту людей от всякой мрази, я хочу исполнять свой долг, которому я присягал, я хочу очистить мир от той мерзости, которая в угоду соей жадности и властолюбия попирала права других людей. Я хочу наказать виновных без суда и следствия, и я накажу их не по закону государства во главе которого они стояли, а по закону своей совести. Так как мне подскажет мое внутреннее убеждение. Они не должны остаться безнаказанными, я сотру глумливые улыбки с гламурных лиц, я утоплю их в озере крови.
Иваницкий уже не говорил — он орал, потрясая руками над головой.
— Но главное не в этом. Я буду нести боль и смерть не только для того, чтобы покарать всяких выродков. Моя главная задача — искоренить и не допустить их тот новый выздоравливающий мир. Их не должно быть в новом человеческом обществе. Справиться с зомби и выжить — это половина дела. Гораздо хуже, если среди нас выживут те крысы в человеческом обличие, которые снова будут паразитировать на нас в угоду своим интересам!
Володя видел, как глаза людей загораются огнем. Он смог зацепить в душе каждого из них тонкие струнки, которые заставляли жить и бороться дальше, которые оттесняли на второй план страхи и растерянность.
— Каждый из вас сталкивался в жизни с подлостью, несправедливостью, хамством, предательством. Вас обворовывали, вас заставляли страдать, вас унижали, о вас вытирали ноги. Каждому хотелось привлечь негодяев к ответу. Каждый из вас сталкивался в жизни с несправедливость. И как вы тогда могли себя защитить? Написать жалобу, подать заявление в суд, обратиться в газету или кляузу накатать? И это все? Если вы пытались защитить себя сами, то становились преступниками. Но теперь вы стали свободны. Наконец, настало то время, когда нет дурацких законов, защищающих облеченных властью уродов. В новом мире вы вправе сами дать отпор тем, кто вас унижает, кто пытается вас поработить и залезть к вам в карман!!! Это в ваших силах. Вы вправе быть судьями и палачами, ваше право ответить болью на боль и ударом на удар. Сейчас мне каждый из вас может задать вопросы о гуманизме и общечеловеческих ценностях. Как же быть со всепрощением и принципами ненасилия?
Толпа на мгновение замерла, не решаясь прервать взятую Иваницким паузу.
— Нет. Я скажу вам — «нет». Забудьте. Если вам ударили по правой щеке, то библия требует чтобы вы поставили под удар левую щеку. А чего вы хотите на самом деле? Какой естественный внутренний порыв движет вами в этот момент? Не бойтесь. Ответьте себе сами.
Его аудитория безмолвствовала.
— Вы хотите наказать обидчика, привести к ответу того, кто попрал ваши суверенные права на счастье, свободу, жизнь и здоровье. Христианские и любые религиозные догматы выдуманы именно теми, кто хочет безнаказанно жировать за ваш счет, вытирать о вас ноги и пить вашу кровь. Скажите им — «нет». Те, кто стоял у кормила власти, те кто считал свое право помыкать другими само собой разумеющимся — они сейчас облажались. Они не только потеряли власть. Они перестарались и потеряли будущее. Потому что без нас он никто, а подняться и встать над нашими головами мы уже не дадим.
Немая толпа вздрогнула и загомонила, одобрительные возгласы понеслись с разных сторон.
— Но нее стоит забывать, что свято место пусто не бывает. В эпоху слабости и безвластия появляются новые вожди и князьки, пытающиеся прибрать к рукам растерянную людскую массу. Была бы шея, а хомут найдется. И поэтому я призываю вас объединиться. Мы должны стать вместе не только для того чтобы призвать к ответу прежнюю власть и тех кто стоял над нами, а также не допустить появление новых кукловодов, которые готовятся паразитировать и жить за наш счет. Прошу вас не зацикливаться на личном. Нахамивший вам сосед это не так страшно как бывшие чиновники, олигархи и бандиты, которые снова пытаются взять власть в свои грязные лапы. Не допустим! Они не оставляют нам выбора. Мы должны действовать жестоко и решительно. Это наш метод. Да мы будем творить зло и насилие, но оно несоизмеримо меньше того, что могут натворить эти мрази. Представьте сколько человеческих жизней можно спасти, если своевременно удалось бы уничтожить Чикатило, Гитлера, Пол Пота и прочую мразь. Неужели их убийство не стало бы наивысшим благом для человечества? А кто будет делать эту грязную работу? Кто отринет свои личные амбиции для общего благого дела? Кто? Не оглядывайтесь на прошлое. Наш закон — совесть. Наш принцип — неотвратимость и превентивность наказания. Наш метод — насилие. Наша установка — ДОЛГ. Наша цель — не допустить большего зла. Мы не творим новое будущее человечества, мы защищаем его.