Замерший за остановочным павильоном бронированный морф сорвался с места как заправский гоночный болид. Здоровенная туша тараном врезалась небольшой импортный микроавтобус с людьми. Звук громкого удара сменил звон разбитого стекала. Микроавтобус опрокинулся на бок. Следующий удар пришёлся на малолитражку, катившуюся за микроавтобусом. Морф подцепил мордой вторую машину под порог и опрокинул её сразу на бок, а потом на крышу, перегородив дорогу оставшейся части колонный. По сторонам полоснули очереди из пулемётов и автоматов. Люди в панике бросались к другим машинам или без оглядки бежали куда глаза глядят.
Кызя восхитился умениями этого бегемота. На такое бы он точно не решился. Напасть на одну коробку — ещё куда ни шло, а вот так запросто атаковать колонну практически «в лоб» — это было слишком опасно. Толстая тварь покрутилась возле машин и бросилась наутёк, скрываясь от выстрелов. Похоже мёртвый броневик что-то тащил с собой. Люди беспорядочно палили во все стороны. Лучи фар-искателей метались по сторонам, пытаясь выдернуть из темноты грозящую опасность.
Возле мелкого морфа появилась громадная тень. Это броненосец принёс ему свеженькие трупы. Два умопомрачительно пахнущих человеческих тела упали перед покалеченной мордой мелкого ублюдка. Кызя свесился всем телом через парапет. Вожделенная добыча манила к себе, кружила голову и заставлял забыть обо всем на свете. Мерзкий жадный голод безжалостно подстегнул морфа, бросив его на подвиг. Кызя осторожно, так чтобы не привлечь к себе внимание стал спускаться по фасаду, привычно цепляясь за выступы и металлические детали. Тем временем бегемотский силуэт двинулся по тротуару в сторону от перекрёстка. Бронированный морф выбирал позицию для второй атаки.
Машины в задней части колонны уже начали разворачиваться в обратную сторону, пока вооружённые люди из передних машин собирали раненных и пытались убрать с дороги перевёрнутые машины. Опрокинутый микроавтобус и перевёрнутую малолитражку собирались бросить. Люди торопились. Человеческие фигурки беспорядочно суетились возле места нападения морфа. Пронзительно яркие лучи фонарей все ещё заполошно метались по сторонам. Периодически раздавались выстрелы.
Беспокойные люди все же обнаружили большого морфа, как он не пытался остаться незамеченным. Кызю поймали сразу тремя лучами пока он спускался по стене, превратив в удобную мишень. Пришлось прыгать вниз с уровня третьего этажа. Ещё в полете он услышал грохот выстрелов и клацанье пуль по поверхности стены. Вниз посыпалась кирпичная крошка и куски бетона.
Энергию удара Кызя погасил по-кошачьи за счёт приземления на все четыре лапы, а затем нескольких, последовавших за приземлением, кувырков. Удачно в общем. Большой морф, не останавливая движения после падения, рванулся к добыче.
Маленький морф полосовал трупы когтями единственной целой лапы и отправлял кусочки в разбитую пасть. Заметив Кызю, он начал издавать отрывистые писклявые звуки. Наверное, пытался привлечь внимание своего партнёра. Большой морф этого не позволил. Кызя напрыгнул на недобитую тварь сверху и вонзил палец глубоко в глазницу врага. Тот дёрнулся, но скулить не перестал. Это ввело морфа в тупик. Он привык к тому, что если у зомбака разбиваешь или отрываешь голову, то он превращается в такой же неподвижный предмет, как и упокоенные трупы. Кызя сжал голову противника челюстями. Толстые кости не без труда лопнули под напором зубов и пасть морфа наполнил горькое и вонючее содержимое головы маленького морфа. Скулить тот перестал, но продолжал двигаться. Да такого быть не могло!!! Кызя принялся молотить тяжёлыми лапами живучую тварь. Мелкий морф наконец затих после того как жестокий удар расплющил горб, расположенный чуть выше лопаток. Кызя сразу ощутил мстительную радость.
С прилипчивым уродцем было покончено. Большой морф ткнулся мордой в свежие человеческие тела. Один ещё был живой! Вот это подарок. Какое восхитительное ощущение предвкушения чудесной ночной трапезы. Кызя не удержался и съел головы сразу у обоих. Отведать печень чужой дичи он не успел. В его сторону двигалось то самое бронированное пугало, от схватки с которым Кызя едва убежал во дворе. Плоская морда с большой свежеполученной дырой в центре лба приближалась к нему со стороны колонны. Оказывается не зря пищал маленький ублюдок перед самой гибелью. Бронированный мутант бежал защищать своего напарника.
Кызя в панике заметался. Он схватил сразу оба трупа. Совесть не позволяла ему оставить ни единого куска добычи этому бронированному гаду. Ведь это ЕГО добыча. Кызя кинулся в сторону, надеясь увернуться от столкновения, но вражина удивительно ловко корректировал курс. С двумя трупами он убежать не успеет, потому что поздно заметил гиппопотама да и с добычей замешкался. До удара оставались считанные мгновения.
Глава 4. Безвластие
Смуглянка проснулся поздно. Со стены на него смотрел облезлый заяц с выцветшей морковкой в шелушащихся лапах. В брошенный детский санаторий их заселили почти два года назад, но сделать ремонт так и не удосужились. Был какой-то маргинальный сюрреализм в том, что синие от татуировок члены отряда пили спиртное, играли в карты на интерес или чистили оружие на фоне милых заек, улыбчивых чебурашек, крокодилов с гармошками и прочего бестиария из детских мультфильмов. Но наивные рисунки никто не убирал и не портил. Скорее всего, каждому члену отряда они напоминали о счастливом или несчастном детстве любого из них, когда ещё была возможность выбрать другую дорогу в жизни, когда ещё не были совершены те роковые ошибки, которые привели их в зону. Мучения, унижения, страдания и неизбывная душевная боль стали спутниками их взрослой жизни.
Он повернулся на бок и протянул здоровую руку за куревом. Мятая пачка порадовала одной единственной кривую сигаретой. Смуглянка покрутил неказистую белую палочку с табаком. Вроде говорят, что курить натощак вредно, но курить очень хотелось. Он оторвал фильтр и сунул сигарету в зубы. Тут выяснилось, что пропала зажигалка. Зелёный цилиндрик с блестящей головкой старательно прятался от глаз нуждающегося в нем человека.
Дверь распахнулась и вошёл «Доктор смерть». Такое погоняло привязалось к местному лепиле не случайно. Маленький тщедушный человек оказался в отряде бывших изгоев не случайно. Светило и доктор медицинских наук загремел в места не столь отдалённые за крупные финансовые хищения и убийство двух человек. Может быть, ему и простили бы определённые финансовые потери государства, учитывая прошлые заслуги, но когда он убил жену с её любовником, его участь была решена. Он убил их изощрённым способом, намазав презерватив из сумки супруги боевым отравляющим веществом. Смерть в страшных мучениях двоих человек, да еще вкупе с использованием секретного препарат, отрезало для талантливого учёного путь к помилованию. На доктора навесили финансовые нарушения всего института и с лёгким сердец отправили в казённый дом. Медики и убийцы в местах заключения традиционно пользуются авторитетом, но с осуждённом доктором такого не получилось. Неожиданно среди сидельцев прошла информация о том, что доктор в период своей научной карьеры проводил опыты на заключённых и пациентах психиатрических лечебниц. Буквально в один момент жизнь за колючей проволокой превратилась для доктора в ад.
В спецотряд опущенных его выдернули уже полуживого, истощённого и покалеченного. Если примерно треть из отряда были на условно-досрочном освобождении, а половина из оставшихся уже отбыла свой срок, то доктор относился к тем кто ещё конкретно был «на тюрьме». К появлению столь неоднозначной личности в отряде отнеслись по-разному. Чтобы там не говорили, но прошлая жизнь каждого отрядного бойца рассматривалась сослуживцами подробно и тщательно. В зависимости от этого определялся его статус в новом коллективе.
Но жизнь вносить свои правки. После того как доктор вытащил нескольких бойцов буквально с того света, его авторитет стал непререкаемый. На этом и остановились. Теперь доктор резал, штопал, гипсовал и просто лечил бойцов отряда, а в свободное время спокойно проживал в красивом бревенчатом домике с шестнадцатилетним петушком из малолетки. Хотя был ещё одна из служебных обязанностей врача — он был штатным заплечных дел мастером. В принципе каждый из пацанов мог устроить знатную экзекуцию любому из пленных или провинившихся, но в особых случаях для пыток приглашали доктора смерть вместе с его мальчиком.
— Как ваши дела, больной? — осведомился доктор смерть у Смуглянки.
— Спасибо, ваше святейшество, здоровею день ото дня.
— Так держать, — проигнорировал подколку доктор. — Рука нормально движется?
— Только сегодня разрабатывать начал. Болит сволочь.
— Это хорошо. Работайте рукой, обязательно работайте. Кушать надо, водички много пить и не лениться упражнения делать. Плохая рана была. Долго я с ней возился. Семь потов сошло.
— Спасибо, доктор. Может мне к пацанам вернуться?
— Рано «спасибо» говорить. И к пацанам ещё рано. Нужно ещё посмотреть, как рука работать будет. А то ещё резать придётся. Крови ты любезнейший много потерял. Отпустил бы я тебя, но сознательность у вас бойцы слабая. Лечишь вас лечишь, а вы то в истории всякие лезете, то бухаете, то наркоту свою поганую жрёте. Одна интоксикация.
Дверь в палату открылась ещё раз. На пороге появились Скворец и Куля, за их спинами маячил кто-то ещё. Гости в нерешительности замерли на пороге карантинного бокса.
— А, оруженосцы, — обрадованным голосом встретил их врач. — Можете проходить. Я просто мимо шёл и к вашему боевику заглянуть решил.
Доктор приветливо улыбнулся. Смуглянка поражался, как под приветливой улыбкой этого человека может скрываться холодная и циничная суть. Доктор никогда не ругался матом в отличие от остальных врачей отряда, блатной феней практически не пользовался, вёл себя со всеми вежливо, никогда не повышал голос. Но вся его рафинированная интеллигентность скрывала звериную суть. Стоило только посмотреть, с каким упоением он резал своих пациентов и пытал допрашиваемых. Ровно с таким же выражением лица он резал маринованную селёдку или морковку, которую очень любил. Любил он резать всё и всех без разбора.