Полумрак помещения прорезали яркие лучи фонарей. Неугомонные люди подъехали к самому окну и теперь внимательно разглядывали офис. Они шли мстить за смерть своего товарища. В разные места помещения с глухим хлопком полетели сразу несколько дымящих предметов из толстых стреляющих палок. Люди в то же мгновение исчезли из оконного проема.
Ну, это мы уже проходили. Кызе раньше уже довелось узнать, что такое гранаты. Морф укрылся за перегородкой импровизированной кухни.
Оглушающие взрывы с яркими вспышками грохнули практически одновременно. Клубы белесого дыма поплыли по просторному офису. В помещение заскочили сразу три группы по три человека в каждой. Два пулемётчика заняли пространство в оконном проеме почти у самого потолка, разместившись верхом на кунге, подъехавшего вплотную к зданию «Урала».
Упакованные в броню, люди шли прямо по столам, перешагивая через перегородки. Звуки медленных осторожных шагов разносились по воздуху. Под ногами бойцов трещали пластиком клавиатуры, лотки и прочие орудия офисного труда, шуршала бумага, с хрустом ломались брошенные ручки и карандаши.
Кызя укрылся в своей кухонной выгородке. На него велась охота. Люди очень рисковали, пытаясь уничтожить большого морфа. Они поменялись с ним ролями и ему это не нравилось. Эти люди значительно отличались от тех, кого он встречал раньше. У них не было страха и паники, они шли уверенно, поражая своей слаженность. Каждый из них мог умереть, но не как его добыча, а как хищник вступивший в опасную схватку.
Звуки шагов, шуршание одежды, едва слышное позвякивание металла, шелест, разгоняемой ветром бумаги. Люди вернулись в этот офис ненадолго, ровно настолько — сколько потребуется времени для убийства Кызи. Часы на стене отмеряли секунду за секундой, бегом длинной тонкой стрелки, самоотверженно выжигающей заряд вставленной в часы батарейки, которую никто никогда уже не заменит.
Морф, практически чертя брюхом по серому толстому линолеуму, двинулся между столами в обход боевой группы. Волны живого тепла дразнили, но чувство опасности заставляло выжидать и тщательно готовить нападение.
Внезапно над самой головой разлетелся тучей осколков офисный стол, во все стороны полетели куски из прессованных опилок и скрепляющей их смолы, ламинированного шпона и клочков пластмассы. Очереди из двух пулемётов рвали офисную мебель в труху и не давали шанса для атаки. Опрокинув пару столов, которые тут же рассыпались под ударами пуль, Кызя вытянулся в отчаянном прыжке, стремясь уйти из-под обстрела, выпрыгнув в окно.
Стекло ледяным дождем брызнуло во все стороны, но морф со всего маху врезался в стойки алюминиевой рамы, расположенные слишком близко друг от друга. Он повис, застряв в уродливо изогнутой конструкции. Алюминиевая фрамуга впилась в плечи и загривок как лошадиный хомуту. Сзади морфа подстегнули дружные удары пуль. Очередным усилием Кызя выломал раму из креплений и вывалился на улицу, таща на себе металлическое ярмо.
Приземление не было мягким и удачным. Торчащие вдоль тротуара столбики из нержавейки жесткими кольями воткнулись в тело морфа и чуть не пробили брюшину. Но хуже того, алюминиевый хомут зацепился за эти самые столбы и впился в тушу морфа, пытаясь удержать его на месте.
Он видел, как люди и стреляющие палки разворачиваются в его сторону, как вспыхивает смертельный огонь на дульных срезах. Мощные челюсти морфа, предназначенные для того, чтобы рвать и дробить сжались на спутавших его оковах. Мягкий легкий металл уступал нажиму челюстей и мощных мышц. Алюминиевые профили рамы сминались, вытягивались и рвались со с глухими щелчками. Все короткое время задержки тело морфа рвали жестокие пули.
Кызя, подгоняемый жалящими ударами, рванулся с остатками рамы на шее в сторону ближайшей подворотни. По ходу он сбил парочку медленных зомбаков. За его спиной грохотала канонада ураганной стрельбы. Он слышал и чувствовал как одна из боевых машин, взрыкивая двигателем и выпуская сизые клубы солярного выхлопа, погналась в след за ним. Морф одни прыжком преодолел ограду, опоясывающую территорию школы.
Кызя стремительно бежал между построек и деревьев, стремясь оставить то самое место, где его чуть не уничтожила опасная дичь. Дома, машины, гаражи, скамейки, кусты и песочницы неслись мимо него стремительно чехардой. Он постепенно увеличивал тот промежуток, который отделял его от гибели. Тварь остановилась только когда стихли выстрелы за спиной.
Кормушка, рядом с которой он спрятался, напоминала приземистый железобетонный склеп с подслеповатыми маленькими оконцами. Собранный из бракованных железобетонных плит, барак сейчас был пуст. Все населявшие его жители покинули убогое обиталище. Поломанные скамейки, покосившийся грибок песочницы и вытоптанные клумбы вокруг еще хранили следы пребывания человека. Стекло от битых и целых бутылок отблескивало на солнце, затоптанные бычки и смятые сигаретные пачки цветными кусочками вписывались в серую мозаику потресканного асфальта. Мусор и хлам остатков человеческого существования меланхолично валялся кучками и поодиночке. Выкинутые и забытые вещи уже не ждали возвращения прежних хозяев.
Эту ночь Кызя провел в бараке. Для поддержания сил и хоть какого-то восстановления многочисленных повреждений Кызя был вынужден сожрать попавшегося зомби. На ближайшее время шатающиеся зомбаки стали его самой частой пищей. Голод не ждал подходящей еды — он требовал пищи.
Глава 9. В лапах смерти
Возле дороги, прикрывшись маскировочной сетью расположился Доктор Смерть. А на некотором отдалении в больших мешках были те самые трупы — материал для изысканий великоумных друзей доктора. Отрядный медик сидел на корточках в гордом одиночестве, если не считать мешков с трупами.
— Не боись, Смерть. Это я — Смуглянка. А чего ты тут делаешь?
Все правильно. Вчера пацаны ездили за материалом для корешей доктора. Утром они разнесли по косточкам микроскопический анклав, захватив людей и свежие трупы для неизвестных целей таинственных медиков.
Доктору не разрешили таскать непонятных «ученых с мировым именем» в лагерь. В свою очередь «мировые ученые» тоже не торопились звать к себе в гости поставщиков живого и мёртвого материала. Пацаны передавали медикам пленных и не восставшие трупы в заранее обусловленном месте. Если трупы оставляли на месте обмена сразу после операции, чтобы воздух в отряде не портили, то живой материал подвозили утром, когда приходила машина от ученых друзей доктора.
Смуглянка никогда передачей трупов и пленных не занимался и в этом месте никогда не был, но хорошо знал о темных делишках Доктора Смерть. Сейчас он вышел как раз на то самое место, где пацаны обменивали у таинственных медиков материал на медикаменты, спирт и наркотики. Только живых пленных тут не было. Везти их сюда было уже некому. Сам отряд перестал существовать несколько часов назад.
— О, мой пациент как-никак пожаловал. — Расплылся в ехидной улыбке Доктор Смерть. — Ты ко мне на утренние процедуры?
— Ты как мои раны перевязывать-то будешь, Смертушка? Тут же не процедурный кабинет.
Доктор уже поднялся во весь свой небольшой рост и развел руки в стороны.
— Вы уж не серчайте, голубчик. Ввиду обстоятельств будем надеется, что солнце, воздух и вода нас не подведут и будут лечить лучше синтетических препаратов.
Смуглянка радостно заулыбался. Он понял, что спасся. Ему всегда везло в безвыходных ситуациях. Сейчас за доктором и трупами приедет машина его друзей, и Смуглянка уедет с ними подальше от ходячих мёртвецов и облавы хозяина. Он подошел почти вплотную к маленькому человеку.
Едва слышный хлопок, и жгучая боль скрутила уголовника нестерпимой болью. На какое-то время он потерял сознание, а когда очнулся, его руки и ноги были стянуты пластиковыми хомутами, которыми перетягивали трупам конечности, чтобы грузить было удобнее. Во всем его теле поселились слабость и боль. А рядом воняла застаревшей кровью и начинающимся тлением куча трупов, пролежавших на открытом воздухе чуть менее суток.
Смуглянка услышал обрадованный голос Смерти:
— О, уже очнулся. Славненько, голубчик. Выходит, что лечил я вас как следует. Хороший материал для работы получится.
Смуглянка смог только простонать, а сознание кричало: «Ах ты сволочь! Так ты меня на опыты своим изуверам сплавить хочешь? Я тебе не морская свинка и не крыса лабораторная.»... Он так и не смог выплюнуть всю эту тираду в лицо доктору — из горла смог вырваться только болезненный хрип.
Весь ужас ситуации заключался в том, что доктор превратил его в недостающий живой материал, который так ценили безымянные друзья Доктора Смерть. Это же надо так попасть было! Смуглянку буквально распирало от злобы и отчаяния. Похоже, что судьба приготовила ему очень неприятный сюрприз напоследок, а он ей верил.
— Ого, уже трепыхаемся. Не дергайтесь больной, сейчас я вас к перевозке приготовлю.
Перед лицом Смуглянки прошагали берцы женского размера и следом он увидел тощую задницу в камуфляжных штанах. Доктор присел на корточки и склонился над своей сумкой. В его руках стеклянным блеском мелькнула ампула с какой-то медицинской гадостью, а до Смуглянки донесся шорох разрываемой упаковки одноразового шприца.
До слуха уголовника донесся еще один человеческий голос.
— Смерть! Мы к тебе с подарком пришли.
Собрав волю в кулак и поборов паралич, Смуглянка вывернул голову, чтобы посмотреть на новую напасть.
Доктор понялся с кортов и развернулся в сторону визитеров. Смуглянка теперь их тоже видел. Это была парочка бойцов из отряда: Чипа и Шнурок, которые тащили кого-то третьего.
Шнурок своем не походил на свое прозвище. Коренастый, низкорослый, крепко сбитый с тяжелой нижней челюстью и тяжелым взглядом исподлобья. В отряде славился тем, что был мастером-золотые руки. На зону попал за то, что сделал из своего охотничьего ружья полноценный пулемёт с лентой и коробом, зато по этапу он пошел с уважаемой статьей — терроризм. В опущенные шнурок попал еще в изоляторе за то, что по незнанию вызвался чинить насосы в канализационной станции. Среди заключенных считается весьма непочётной любая работа связанная с туалетами и фекалиями. Да и работа по просьбе администрации считается сучьим западом. После починки насосов, которые перекачивают тюремное говно в городской коллектор, Шнурок с удивлением обнаружил, что спать ему придётся на непочетном месте возле параши, а другие заключённые шарахаются от него как от чумного. Таким нехитрым образом Шнурок стал опущенным.