Чипа был просто Чипой. Полоумный клептоман, который грешил воровством у своих, но по другому он просто не мог. В отряде его сначала чуть не убили, а потом нашли некоторый способ существования придурка среди бойцов. Если у кого-нибудь что-то пропадало, то сразу начинали прессовать Чипу. Если пропажу не находили, то его отпускали восвояси, а если вещь крал Чипа, то его заставляли отрабатывать свою вину ртом, задницей или услугами.
Третьего чувака Смуглянка никак не мог распознать. Круглая белобрысая башка и перепачканное лицо с пухлыми щеками. Смуглянка никак не мог вспомнить такого бойца в отряде. Может из новеньких или приблудных?
Смерть смотрел в их сторону с явным неудовольствием. Парочка вооруженных бойцов, притащивших непонятного раненого, явно не входили в его планы.
— А вы что здесь забыли? — ядовитым голосом спросил их Смерть.
— Ну как, Смертушка? — удивленно начал Чипа. — Сегодня же за товаром твои корифаны должны приехать. Нам выбраться нужно. Вот мы с собой пленного привели на опыты твоим корешам. Пусть они нас за это вывезут подальше отсюда. А потом мы сами как-нибудь. Честная сделка.
— А! Вот оно что, — тем же нехорошим голосом продолжил Смерть. — А вы его свяжите и туда к мёртвому материалу положите. Будьте так любезны.
— Да зачем? Он и так контуженный. Ничего не соображает. Дуриком стал. Да и оглох совсем наверное.
— Это он сейчас дурик, а когда очухается, тогда и покажет вам зачем и для чего, и почему.
— Уговорил, доктор, — сказал Чипа. — Послушай, Смертушка, а можно будет пристроиться у твоих друзей? Ну, если они на работу нас возьмут или еще как. Будем им материал таскать живой и мёртвый. Что ты на это скажешь?
Смерть задумчиво задрал голову к небу, как бы размышляя над предложением Чипы. А глупенький Чипа принялся рассуждать на тему своей полезности.
Тем временем Шнурок уже связал пленного его же ремнем, выдернутыми из штанов, связал вместе шнурки его ботинок и потащил к мешкам с трупами. Не особо заботясь о сохранности пленного, Шнурок бросил его прямо на покойников.
— О, Смуглый! Это ты тут что-ли? — Удивленное бухтение Шнурка ознаменовало то, что он наконец заметил связанного Смуглянку.
В следующее мгновение в руках доктора появился высоковольтный тазер. Новенькая машинка с хлопком выплюнула два игольчатых электрода с тоненькими проводами в сторону мастеровитого Шнурка. Тот вздрогнул всем телом от мощного электрического разряда и рухнул на Смуглянку.
Чипе повезло меньше. Вторым хлопком стал выстрел из импортного пистолета с глушителем. Чипа удивленно посмотрел на свою грудь, провел ладонью по грязной военной форме и поднес ее к лицу. На испачканной ладони ярким мазком выделялся кровавый след. Занервничавший Доктор Смерть шагнул вперед и выстрелил два раза подряд Чупе в дурную голову.
— У нас и без олигофренов помощников хватает, — сказал доктор вместо последнего напутствия.
Дальше он действовал быстро и молча. Вернувшись к сумке Смерть уже не таясь набрал из ампулы три шприца, а затем направился в сторону Смуглянки, Шнурка и контуженного пленного.
Смуглый ощутил, как острая иголка воткнулась под лопатку. Через несколько секунд перед его глазами все заколыхалось и поплыло, не прошло и минуты, как уголовник провалился в беспамятство.
Сознание возвращалось медленно и постепенно по крупинке, как растущая горка в песочных часах. Сначала он почувствовал холод. Потом начал возвращаться слух. Шум постепенно приближался и нарастал, из полифонической каши стали выделяться отдельные звуки, а потом уже и людские голоса. Слова обретали смысл, возвращалось их понимание, звуки находили отклик в памяти. Он отчётливо слышал лязг металлических инструментов. Похоже рядом с ним было три человека, болтающих о недавней поездке в зазомбяченный город.
Обоняние включилось с одного единственного запаха — это запаха лекарств на спирту, а потом выплыли противные запахи разлагающейся плоти и ацетона, которые сопровождал их во всех последних вылазках.
Зрение возвращалось тяжелее всего. Сначала он вообще ничего не видел и решил, что ослеп, но потом оказалось, что он просто не может открыть глаза. Сквозь тоненькие щелочки приоткрывшихся век он увидел белый свет. Даже не свет, а матово-белесую неяркую пелену. Затем сплошную матовую поверхность стали разбавлять серые пятна и полосы, которые постепенно складывались вместе и обретали форму. Цветные разводы начали растекаться по картинке, заползая в отдельные кусочки черно-белой мозаики. Беспорядочная мешанина чем-то напоминала абстрактную живопись.
Тем не менее, через некоторое время глаза подарили ему расцвеченную фактурную картинку. Вид помещения напугал до коликов в животе. А когда он понял, что привязан ремнями к металлическому столу, Смуглянка запаниковал по-настоящему. Вкупе с разделанными трупами и дергающимися зомби на соседних столах выглядело это действительно жутко. Голоса к этому времени уже пропали, похоже, что люди уже вышли из помещения.
Живых людей он в помещении не заметил. Зато столики с медицинским инструментом, шкафы со всякими банками-пузырьками-склянками и непонятные аппараты присутствовали в изобилии.
В морге Смуглянка бывал неоднократно, но помещение больше напоминало громадную светлую операционную или ультра-современную пыточную. Последнее сравнение ему очень не понравилось. В помещении было чисто, но как-то неопрятно из-за громоздящихся на столах штуковин, бумаг и непонятных инструментов, скорее всего, это можно было назвать рабочим порядком.
Смуглянка задергался, пытаясь вывернуться из пут пока не вернулись врачи-палачи-вивисекторы для продолжения работы. Жёсткие кожаные ремни с мягкой внутренней оплеткой держали надежно и крепко, как и положено оковам. Выпутаться он не смог, зато понял, что у него монотонно-одинаково болит все тело. Это значило, что он цел и скорее всего не ранен.
Смуглянка уставился в белый потолок, покрытий все той же белой плиткой. Над каждым столом висела специальная операционная люстра, но над его столом люстра была отодвинута в сторону.
Во всем теле была ужасная слабость, как с тяжелого похмелья. Голова болела, но не так сильно как с бодуна. Смуглянка заставил себя смириться и успокоиться, не следовало растрачивать попусту драгоценные силы — они ему еще понадобятся. Он слышит, может видеть, к нему возвращается способность двигаться. Он постарается вырваться отсюда.
Ему даже стало интересно, что это за лаборатория безумного ученого. А все же: куда он попал?
Смуглянка никак не мог привести в порядок свои воспоминания. Кроткие мысли беспорядочно скакали в голове, но память о последних сутках никак не возвращалась. Он не мог понять, где он находится и что с ним происходит. Попытки вспомнить предшествующие события сваливались кучей всяких обрывочных образов, которые относились к совершенно разным промежуткам времени, а порой вообще мало отличались от сна или бредовых фантазий.
Раздался звук открывающейся двери. Смуглянка попытался повернуть голову налево, но мышцы прострелила острая боль.
Шаги двух людей приближались к нему, отмеряя тяжелые мгновения до определения его участи.
— Привет, Смуглянка, — сказал хорошо знакомый голос.
И в этот момент к Смуглянке вернулась память, от чего стало совсем плохо.
— Здравствуй, Смерть, — ответил ему Смуглянка. — Не рад я тебя видеть.
— Не обижайся, Смуглый, что током шарахнуть тебя пришлось. Напугал ты меня. Вот я и пальнул в тебя на максимальной мощности, аж провода задымились.
«Спасибо, что из пистолета не пальнул, сволочь», — подумал Смуглянка, а вслух сказал:
— Так мы и есть обида. Забыл что ли? Обиженными быть по жизни — вот наш удел.
Смуглянка сознательно напомнил медику об их общем невысоком статусе в зоне.
— Ну, ты мне тут эту философию не разводи. Я чуть не обделался когда тебя увидел. Еще скажи спасибо, что я автомат выбросил когда бежал, а пистолет в сумке лежал. Вот только эта пукалка в кармане была, — доктор смерть покрутил перед его глазами тем самым тайваньским стреляющим электрошокером.
Доктор Смерть шарахнул Смуглянку из дистанционного электрошокера, который может поражать противника стреляющими электродами на расстоянии до 7 метров. Их тазерами называют.
— Может, отцепишь меня по прежней дружбе? А то крысой лабораторной себя чувствую.
— Нет, Смуглый. Я тебе подарок хочу сделать.
— Ты полегче со своими садо-мазо. Ты же знаешь, что у меня другие наклонности. Я даже в зоне с Машками не грешил.
— Нет, Смуглый. Бери выше. Ты послужишь ее величеству науке.
— Вот гнида поганая ты, Смертушка. Опять за старое взялся? На людях эксперименты делать будешь?
— Почему опять? Я и не прекращал.
Смуглянка помнил, в каком зачуханном и затравленном виде к ним привезли доктора. При его прегрешениях перед общаком, он бы до освобождения не дожил. Он тогда вообще был на гране помешательства, а сейчас вон каким орлом смотри. А глаза у него поганые — такие серые и холодные как лед. И смотрит он на Смуглянку как на морскую свинку для опытов, которая еще и говорить умеет.
«Вот так попал!» — подумал бандит. Память угодливо преподнесла картинки воспоминаний о том, как доктор Смерть потрошил людей на пытках или экзекуциях. Его жестокость была совсем безбашенной. Если его подстегивали эмоционально, то он впадал в истерику, и его садистские пристрастия и изобретательность просто теряли разумные пределы.
Как торжествующе блестели глаза доктора, когда он слушал мольбы о смерти, когда его подопечные просили даже не прекратить пытки, а просто дать им умереть. А он приводил их в чувства, оживлял, запускал остановившиеся сердца, колол адреналин и снова пытал. Как такого конченого изувера земля еще носит? Его упрашивать бесполезно.
Невольно Смуглянка вспомнил последнюю операцию, где они работали вместе со Смертью. Доктор в полевых условиях, с помощью шила, плоскогубцев и газовой комфорки устроил филиал ада на земле для неугодного авторитета. Если тот вначале презрительно плевал на них, то после полутора часов старательной работы доктора он сломался и был готов на все.