Прошедший через многое в жизни, авторитет был несгибаемо сильным человеком. А Доктор Смерть смог сделать то, чего не смогли сделать в зонах, тюрьмах и пресс-хатах за все эти годы. Доктор тогда так и не дал им добить авторитета. Он изуверски замучил его до смерти сам. Даже для привыкших к запредельной жестокости бойцов отряда это было чересчур.
Смуглый про себя застонал.
В поле зрения Смуглянки появился другой человек — лопоухий лысоватый мужичок. На первый взгляд они были ровесники с доктором, но выглядел ушастый получше, чем их отрядный лепила.
— Не помните меня? — спросил его второй человек.
— Не припоминаю, — осторожно ответил бандит.
— Мы к вам раньше за материалом приезжали.
Так вот оно что! Еще когда только начиналась катастрофа, у Доктора Смерть внезапно появился заказчик, который выкупал не восставшие трупы. Не долго думая они для него отлавливали в укромных места и просто убивали выстрелом в голову зазевавшихся людей. Также во время нападений на машины с беженцами они старались отстреливать фраеров в голову. Очень хорошо платили за детские трупы.
Практически после второго торга заказчикам потребовались живые молодые и крепкие мужчины. Что они собирались с ними делать, это было не известно. Пацаны в отряде во всю потешались, предполагая способы использования молодых крепких мужчин.
Этот логический ряд заставил Смуглянку побледнеть. Вот теперь он узнает, зачем этому ушастому нужны молодые крепкие мужчины. Смуглянка не знал, сойдет ли он за молодого, но за крепкого он сойдет несомненно.
Смуглянка никогда не участвовал в передаче материала и ушастого он тоже раньше не видел. А вот теперь ему предстоит весьма неприятное знакомство.
Доктор Смерть догадался по его виду о чем он подумал и визгливо заржал молодым не свойственным ему смехом.
— Да, мой друг. Я совершенно верно выделял вас из общей массы той мразоты с которой мне приходилось работать. Вы действительно стоящий материал. Если вы даже погибните, что даю вам слово, что не напрасно. Хотя подозреваю, что жить вы будете и миссия у вас действительно важная. Практически судьбоносная, — выдавил из себя смеющийся доктор.
Смуглянка опят начал рваться. А смех доктора Смерть продолжал летать под потолком, биться в стекла и прыгать по всему помещению.
— Не пугайтесь, уважаемый. К сожалению, не знаю как вас зовут, — включился в разговор ушастый.
— Смуглый его зовут, — закончив смеяться, пояснил доктор Смерть.
— У меня еще имя есть, которое родители дали. Если умру, то от погоняла своего поганого избавиться хочу. Николай меня зовут, — сказал Смуглянка.
— Вы, Коля, не бойтесь. Положитесь на свою удачу. Вы можете стать тем уникальным человеком, который будет основоположником нового племени или даже расы людей. Если это получиться, то те, кто пойдут по вашим стопам, наследуют землю со всеми ее богатствами, — начал увещевать его ушастый.
— Насколько я понимаю: за меня все решили и моего согласия не требуется?
— У вас нет выхода. Смиритесь с этим. И надейтесь на лучшее, — обнадежил его ушастый.
— Я думаю вас нужно перевести в другое помещении. Те эксперименты, которые здесь проводят не имеют никакого отношения ни к вам и к тому, что вам предстоит.
Попрощавшись с ним, доктор Смерть и его ушастый приятель ушли из операционной. Зато после них появились два крепкие мужика и некрасивая женщина с круглыми и ничего не выражающими глазами. Женщина привычным движением сделала ему инъекцию в руку. После чего тело Николая опять стало чужим и беспомощным. Его отвязали от стола и переложили на тележку-каталку. Тело он свое чувствовал, остались боль и слабость, но пошевелиться он практически не мог. Попытки двинуть рукой или ногой приводили лишь к легким подёргиваниям. Смуглянка был не в силах справиться с тяжестью своих конечностей.
Женщина положила ему на глаза тряпку типа вафельного полотенца. Тряпка была свежевыстиранная и пахла порошком. На Николая накатило чувство благодарности — спасибо хоть за то, что тряпка чистая, а не с трупа снятая.
Везли его долго. Кафельная плитка под колесами тележки сменилась бетонным полом, а потом асфальтом, затем были снова бетон и кафель. Тележку поднимали и опускали по пандусам, поворачивали в разные стороны, останавливали, а потом снова толками вперед.
Когда сняли тряпку. Смуглянка оказался в ярко освещенной комнате без окон, напоминающую процедурный кабинет. Посредине комнаты находилась высокая кушетка, по высоте напоминающая стол, но с мягким покрытием. С краев стола-кушетки свешивались ремни.
Николая уложили на кушетку, но пристегивать не стали. Женщина укутала его в тонкое одеяло и подняла металлические бортики с боков. Крепкие санитары уже развернули тележку и выталкивали ее в коридор. Вслед за санитарами, катившими тележку, вышла некрасивая медсестра.
Но оставили его ненадолго. Женщина вернулась через некоторое время. Она принесла ему капельницу на высокой стойке, а также двухлитровую бутылку с водой и пластиковый судок.
Вид плещущейся жидкости в прозрачной бутылке вызвал острый приступ жажды. Николаю захотелось аж завыть от боли, раздирающей горло.
— Вы пить хотите? — спросила женщина.
Николай смог ответить только слегка кивнув головой. Его очень удивило, что женщина к нему обращается на «вы». Он ее пленник, к тому же приговоренный к смерти или к чему-то там еще. В его понимании к пленным или подопытным должны были относиться с полным презрением.
Женщина налила воду из бутылки в судок, подняла голову Николая с подушки и чуть повернула ее в сторону. В его пересохший рот полилась вода, разбивая мучительную сухость. Сначала он чуть не захлебнулся. Женщина резко убрала поилку, после чего долго дождалась пока он проглотит воду и продышится. Потом она снова стала поить его из судка, но уже осторожнее. С ее помощью он выпил примерно литр. Вода булькала в пустом желудке, но зато исчезла жажда. Он почувствовал себя намного лучше.
От ее рук пахло хлоркой. Этот запах вызвал в памяти картинку бассейна из далекого беззаботного детства. Тогда он занимался плаваньем в спортивной школе Облсовпрофа. Неуместное детское воспоминание лишило его последних остатков силы духа, и жалость к себе завладела им полностью. Слезы сами собой покатились из глаз. Он плакал о своей беспомощности в настоящий момент, о несостоявшейся жизни, о потерянном прошлом, о страшном неизвестно будущем, которое, несомненно, будет коротким и болезненным.
— Ну, вот еще. А ну-ка возьмите себя в руки. Мужик вы или кто? — начала говорить женщина.
Голос у нее был совсем не сердитым и не презрительным. Она говорила с ним как с ребенком. От этого неуместная жалость к себе навалилась на него с новой силой. И еще Николаю стало стыдно за свою слабость. Чувство стыда помогло ему взять себя в руки, и он перестал лить слезы.
— Наверное давайте я вам «утку» поставлю, а то вон столько выпили. Слабость у вас еще часа полтора-два будет, а потом все пройдет. Я вам еще капельницу поставлю с лекарством. Вам легче будет. Синдром сниму. Договорились? — миролюбиво и даже ласково спросила она.
Николай снова моргнул глазами. Было так неожиданно, что в таких обстоятельствах о нем кто-то заботится.
Женщина раздвинула ему ноги и сунула между бедрами полупрозрачную пластиковую емкость. Организм как будто ждал команду. Моча практически сразу полилась с едва слышным журчанием. Женщина удовлетворенно кивнула и занялась капельницей. Смуглянка почувствовал как игла вошла ему в вену. Медсестра все-таки привязала руку с капельницей к трубчатому бортику.
Когда женщина подтыкала ему одеяло перед уходом он умудрился коснуться ее руки и сжать пальцы. Она вздрогнула всем телом и замерла. Такого он не ожидал. Рукопожатие было тем немногим, чем Николай мог выразить ей свою благодарность. Да и врятли она испугалась совсем слабого пожатия вялых и почти бесчувственных пальцев.
Силы оставили Николая и он провалился в полусон-полузабытье.
Глава 10. Ученые
Иваницкий очнулся в небольшой комнате. Рядом с кроватью стояла стойка с непонятными приборами, от которых к нему тянулись провода и трубочки. В остальном комната совершенно не напоминала больничную палату. Это, скорее всего, походило на номер дорогого загородного отеля, «заделанного» под старину.
Иваницкий сел на кровати. Он был в больничном халате с завязками на спине, больше напоминающем пеньюар из парикмахерской. Все его раны на теле были тщательно обработаны и заклеены пластырем телесного цвета.
Володя спустил ноги с кровати и почувствовал как стопы щекочет что-то мягкое. Там была козья шкура, застилавшая пол перед кроватью. Кровать была такая высокая, что необычного прикроватного коврика коснулись только пальцы ног. Кровать вообще представила из себя титаническое сооружение с высокими резными спинками, толстыми столбами ножек и кучей перин. Она занимала большую часть комнаты.
Опершись на тумбочку, следователь встал. Чувствовал он себя очень бодрым. Только сейчас он заметил, что у него из-под ключицы торчит катетер с клапаном. Похоже, его здоровьем тут действительно озаботились. Оставалось только узнать: кто его благодетели. Больницей тут и не пахло. На Иваницком был одет большого размера памперс. Вот ничего себе! Что это за родители у него тут нашлись?
Володя сорвал с себя провода и, прошагав по холодному полу до занавешенного окна, он откинул тяжелые полотнища плотных штор. Из окна были видны только деревья, кусок высокого бревенчатого забора и опять деревья за забором. Ничего интересного.
Двигался он медленно и с трудом, как будто в тягучем киселе. Пойдя по комнате, он нашел тапочки и направился к выходу. Никаких запоров на двери не было, за исключением защелки, которая закрывалась изнутри. На этаже были еще три такие же комнаты, как и его, только они пустовали. Из коридора на первый этаж вела красивая деревянная лестница.