Иваницкому стало стыдно. Неизвестно, что в его отношении планирует руководство этого доктора, но свою работу он действительно выполнил очень хорошо. Иваницкий тут же рассыпался в извинениях и благодарностях.
— Да, полно вам. Давайте без этого славословия, — доктор похоже действительно обиделся. — Я врач, а вы мой пациент, давайте на этом и остановимся. Вы позволите мне делать свою работу. Не усложняйте.
Далее безликий доктор перевел все исключительно в практическую плоскость. Доктора его осматривали вместе и по отдельности, что-то записывали в свои толстые записные книжки, болтали на своем непонятном птичьем языке, о чем-то спорили. Иваницкого заставляли наклоняться вперед, идти по прямой линии с закрытыми глазами, касаться пальцем носа, запрокидывали ему голову, заглядывали в рот и делали с ним еще много манипуляций.
Наконец безликий доктор с видимым удовольствием сказал:
— Великолепно. Замечательно коллеги. Можно сказать, что период восстановления идет более чем успешно.
А затем Игорь Петрович спросил:
— Я вижу над вами уже взяла шефство наша валькирия?
Он показал глазами на рюкзачок, оставленный амазонкой.
— Галина что ли?
— Она самая. Надо же, и здесь успела. Да и вы, милейший, как я посмотрю время даром не теряете.
— А что? Она сам решила мне одежду принести и обедать хочется.
— Обедать, Владимир, это правильно. В период реабилитации лучше вообще не залёживаться, следует как можно быстрее возвращаться к обычному ритму жизни.
— Секс, наркотики, рок-н-рол.
— Ну это вы уж через край хватили, голубчик. Не стоит так перегружать организм. Я имел ввиду полезную практическую деятельность. Гуляйте, общайтесь, стихи учите, в вашем случае очень полезно будет в настольный теннис поиграть. И конечно же любимая работа. Если вы будете чем-то заняты, то организм сам активизирует все процессы восстановления. Для мозга это особенно важно. Я буду за вами присматривать. Но пока про секс, рок-н-рол и наркотики придется забыть. По алкоголь кстати тоже. Хотя… Секс я вам разрешаю. Рок-н-ролом позже заниматься сможете, а вот с наркотиками распрощайтесь. Если еще и этой гадостью будете свои мозговые клетки травить, то убьете всю мою работу. Вот так, милейший. После обеда к нам в лечебный корпус загляните, вам ваша валькирия подскажет. Под аппаратом еще полежите. А утром снова ко мне. Договорились?
— Слушаю и повинуюсь.
— Вот всегда бы так, а то лечишь, лечишь пациентов, а они всю твою работу за пару недель на нет сводят, — наконец оттаял сердцем доктор. — До свидания.
Остальные врачи тоже попрощались с Иваницким и покинули его. Иваницкий проводил их и направился на второй этаж.
Душ был вполне стандартный. Конечно с хорошей сантехникой и дорогой отделкой, но ничего особо примечательного там не было. Что его удивило в душе, так это его собственные ноги. Ногти на руках и ногах были очень коротко подстрижены и обточены пилочкой. Вот это сервис! Горячий душ вернули его к жизни окончательно.
Когда он свежий и распаренный спустился вниз, Галина уже ждала его за столом. Вместе с одеждой женщина принесла еду и напитки. Великолепный кисловатый морс дополнялся яблоками, овощным салатом и варёным куриным мясом с постными лепешками. Благодарный организм растекся выбросом в кровь серотонина, эндорфинов и прочей приятной химии тела.
Галина оказалась очень приятной в общении особой. Даже некоторое смущения из-за своего внешнего вида улетучилось буквально на первых минутах разговора. Он даже забыл о том, что сидит перед ней в банном халате, одетом на голое тело.
Она болтала с ним просто и легко. По крайней мере Иваницкий не почувствовал, что она от него что-то скрывает. За обедом Иваницкий выяснил, что находится в одном из гостевых домиков санаторного комплекса для проживания высокопоставленных пациентов. В других домиках сейчас живут сотрудники и прочий персонал какой-то научной группы. Его подобрали раненного в лесу, во время спасательной операции, когда они выручали какого-то своего коллегу. В самом конце обеда Галина сказала ему, что даёт ему час на отдых, а потом она поведет его знакомиться со старшими.
Иваницкий не стал её задерживать, а поднялся на второй этаж и сразу переоделся в одежду, которая принесла Галя: обычные джинсы, фланелевую рубашку и просторную кофту.
Больным он себя не чувствовал, уставшим тоже, и он этим воспользовался. Ему не запрещали прогулок по территории, так что он решил прогуляться и вышел из дома.
Окружающая обстановка действительно напоминала санаторий. Среди деревьев разбегались извивающиеся дорожки, стояли разного размера бревенчатые коттеджи и домики с верандами и беседками. Прямо по территории бежал большой ручей или маленькая речка, через которую были перекинуты деревянные горбатые мостики. Ну, это просто идиллия какая-то.
Находящиеся на территории люди практически не обращали на него внимания. Одна из дорожек привела Иваницкого к большому искусственному пруду, почти правильной круглой формы с островом в самом центре. Стоящее с противоположной от него стороны здание больше напоминало дворец в стиле сталинский ампир, чем гостиницу или санаторий.
Обойдя пруд и добравшись до «сталинского дворца» Иваницкий заметил первые подозрительные признаки. На стенах здания были хорошо замены выбоины от пуль, некоторые стекла в здании были выбиты, а сама площадка перед дворцом несла плохо скрытый отпечаток всякого рода разрушений и наскоро устранённого беспорядка.
Галина стояла у дверей и разговаривала с Игорем Петровичем. Галина увидела Володю и помахала ему рукой. Ее образ амазонки дополнил патронташ, а двустволку сменил дробовик импортного производства со складным прикладом. Иваницкий раньше такого оружия не видел.
Володя подошел к парочке. Он еще раз в знак уважения поздоровался за руку с типичным человеком Игорем Петровичем. После очередных дежурных вопросов про самочувствие, Галина пригласил его в здание. Она взяла его за руку и повела в просторный вестибюль по широкой мраморной лестнице.
Внутри здания тоже присутствовали вполне явные следы недавнего боя. На первом этаже они прошли мимо пафосных банкетных залов различавшихся по убранству и тематике. А вот на втором этаже было обилие кабинетов с высокими и тяжелыми филёнчатыми дверями, характерными для дореволюционной построек.
Вопреки ожиданиям Иваницкого их путь завершился в небольшом кабинете вполне тривиального офисного вида с бюджетной мебелью и обилием оргтехники. Предельная функциональность комнаты резко контрастировала со всем остальным убранством здания. Сейчас офис пустовал, но разбросанные по столу бумаги, включенные компьютеры и недопитые чашки с кофе и чаем на столах говорили о том, что его покинули недавно. В воздухе кабинета растекался запах сигарет и тонкий аромат лаванды. Выходит, что от Галины пахло не духами. Возможно, что этот запах оставил освежитель воздуха или еще какя-нибудь бытовая химия.
Амазонка опять развлекала его не навязчивой болтовней. Прошло примерно четверть часа до того момента кода их уединение было нарушено. В распахнутую дверь вошли тот самый средний человек Игорь Петрович и лысеющий человек в возрасте с немного оттопыренными ушами. На запястье новой фигуры красовались стильные дорогие часы с обилием циферблатов и стрелок. Сей наручный девайс по размерам приближался к старому доброму советскому будильнику.
Человек поздоровался, представился Павлом Игнатьевичем и дружелюбно заулыбался.
Все как раз и началось с этой улыбки. Иваницкий прекрасно ощутил, что добродушная открытая улыбка всего лишь фасад за которым скрывается полное равнодушие. Это была не та дежурная улыбка американца, которого научил лицемерить Дейл Карнеги, и не вежливая улыбка японца. Это был камуфляж волка, пытающегося влезть в овечью шкуру. Павел Игнатьевич уселся напротив, сложив маленькие ручки на стол. После стандартных вопросов о самочувствии, о том как его устроили, и о том как ему здесь понравилось или нет, лопоухий перешел к делу:
— Я, полагаю, у Вас есть вопросы ко мне?
Иваницкий лихорадочно пытался влезть в нутро окружающих его людей, почувствовать их суть. Как он раньше не заметил! От них смердело злом. Располагающаяся женщина Галя усыпила его внимание, и он забыл о своём ДОЛГе. Сейчас он видел перед собой людей объединённых некой глобальной целью, ради достижения которой он были готовы перешагнуть через что угодно и через кого угодно.
Лопоухий дружелюбно поощрил его для продолжения разговора:
— Не стесняйтесь, спрашивайте. Мы не собираемся от вас ничего скрывать.
Тут Иваницкий понял, что для него эта безобидная фраза означала всего лишь одно: если он ошибается, то он не уйдёт отсюда. Кто его выпустит, если он узнает истинную суть и мерзость всех этих людей. Именно вот такие волки, уверенные в себе и ставящие свои глобальные цели выше жизней каких-то там людишек, именно они и уничтожили уютный мир прошлого.
В прежние времена много шумели на счёт глобализации, какую-то теорию заговора придумали. А дело было не в заговоре. Именно вот такие группы людей, объединённые своей великой целью, вели мир к катастрофе. Кто-то думал о благе всего человечества, кто-то пекся о своих личных интересах, но в итоге, именно их устремленность и одержимая идеей воля ломали системы и ставили отдельные группы, страны и все человечество на грань гибели. Их можно называть пассионариями или революционерами, либо представителями мировой закулисы, но сути это не меняло. От остальной аморфной массы, погрязшей в узколичных интересах, их отличало глобальность целей и неукротимая воля в их достижении. Ради своей великой цели они были готовы идти на любые жертвы, не считаясь ни с чем.
У него тоже была своя глобальная цель и неукротимость в её достижении. Его целью было избавление мира от вот таких пассионариев, возомнивших себя властителями вселенной. Он тот антибиотик, который призван уничтожить всю эту плесень.