— Я согласен, — простодушно сказал Иваницкий.
ДОЛГ требовал правосудия, из велеречивых излияний лопоухого текла пузырящаяся желчь зла. Красивые и умные слова пытались исказить истинную суть сказанного, но приговор уже был вынесен. Они должны быть стерты с лица земли. Оставалось только увидеть, насколько обширно разрослась эта смертельная опухоль и кого еще безвозвратно опорочила эта зараза.
Володя был один, но это ничего не значило. ДОЛГ требовал, а он его исполнял. ДОЛГ требовал смерти и крови для того чтобы покарать зло и предотвратить те злодеяния которые они смогут сотворить в дальнейшем.
— Великолепно, просто великолепно, я уверен, что мы с вами сможем найти общий язык, — чересчур эмоционально взмахнул руками ушастый.
Оба доктора удовлетворенно закивали, показывая всем своим видом удовольствие от достигнутого результата. Они вели себя как дети, которые не знали как отреагируют взрослые на их шалость, но после того как их похвалили, нервное напряжение спало и их тревога скатилась в искреннее детское веселье.
"Дети. Любопытные злые дети, которые вскрывают беременной кошке живот только для того чтобы увидеть котяток" — подумал Володя. Внутри Иваницкого зрела, набирала силу и крепла холодная злоба.
Докторами Иваницкий назвал их абсолютно условно. Лопоухого он обозвал доктор Менгеле, в честь нацистского преступника, проводившего опыты на детях в концентрационных лагерях, а среднестатистического Игоря Петровича он назвал "Доктор Безликий".
— Пойдемте, пойдемте же скорее. Вам будет очень интересно. Это так увлекательно, то чем мы занимаемся.
Совершенно бесхитростно доктор Менгеле схватил следователя за рукав и потянул. Володя поддался его порыву и позволил доктору Менгеле повести свою персону к двери. Сзади, быстро перебирая своими средними ножками, семенил Доктор Безликий.
— Павел Игнатьевич, ему пока нельзя. Ему ещё лечиться нужно. Да что же это такое! — возмущался безликий. — Вы собираетесь всю мою работу насмарку пустить? Период реабилитации…
Доктор Менгеле, поглощённый своей щенячьей радостью, не замечал коллегу. Он торопился показать Иваницкому все свои сокровища, рассказать все секреты. Он жаждал признания.
"Он точно помешанный" — вынес свой вердикт следователь.
— Послушайте меня, наконец! — уже кричал безликий. — Я сорок часов вытаскивал его с того света, а вы хотите все вот так взять и похерить! Не смейте мешать мне работать!!! — диким голосом на грани истерики затараторил безликий.
Это возымело действие. Доктор Менгеле остановился и развернулся.
— Сколько вам потребуется на завершение лечения нашего дорого Владимира Игоревича?
— Хотя бы сутки. Тогда уже все будет ясно.
Тем временем в двери кабинета вошел ещё один человек. Щуплый козлобородый мужчина в возрасте, напоминающий хорька, разорившего курятник.
Доктор Менгеле снова оживился:
— Владимир Игоревич, разрешите вам представить. Это ваш спаситель — Доктор Смерть.
Глава 11. Носферату
После неопределенно долгого лежания под капельницей едва соображающего Смуглянку уложили на носилки, вынесли на улицу и положили в кузов обычного грузового автомобиля. Единственным человеком кого он узнал среди пришедших за ним, была та самая некрасивая женщина. Она обращалась с ним вполне уважительно, даже заботливо, но кроме холодного профессионализма в ее скупых точных движениях ничего другого он не заметил.
Николай попытался с ней поговорить, но не смог. Голос его просто не слушался. И еще ему было стыдно за то, что он расплакался при женщине. Было в этом что-то жалкое и постыдное как будто тебя застали за мастурбацией. Хотелось как-то оправдаться, придать произошедшему невинный статус, свести все к шутке, чтобы сгладить поганый эмоциональный осадок, оставшийся после постыдного поступка. Нельзя сказать, что Смуглянка был железобетонно непробиваемым и крутым мачо, но за прошедшие годы сентиментальность внутри него усохла или была замещена холодным цинизмом.
По приезду его унесли в просторный, светлый и сухой подвал. Комната с малюсенькими окошечками под самым потолком, в которую он попал, была разделена металлическими решетками на ячейки. Обстановка навеяла прямые ассоциации с тюрьмой не смотря на аккуратность и чистоту помещения. После того как его уложили на откидные нары, он увидел типичную тюремную парашу — вмонтированный в пол чугунный унитаз над которым из стены торчал водопроводный кран. Параша даже не была отгорожена от остальной части камеры. От такого зрелища его предположение превратилось в уверенность.
Смуглянка не был одинок. Из шести ячеек в комнате были заняты две. В ячейке ближе к выходу на противоположной от него стороне находился молодой мужчина с коротенькой редкой бородой. Не бородкой, а именно — бородой.
В соседней со Смуглянкой ячейке находилась женщина. То, что это женщина, Иваницкий смог понять только благодаря выпирающий из под одежды груди. Женщина была подстрижена под мальчика и одета в бесформенный спортивный костюм. Разглядеть ее лицо не представлялась возможным, она сидела на нарах, склонив голову. Женщина беспрерывно качалась вперед-назад мерными и одинаковыми движениями, от чего напоминала метроном или китайского болванчика. Когда женщина наконец подняла лицо, оказалось что это дама возраста второй молодости с простым лицом продавщицы сельторга или кулинарии при рабочей столовой.
Большее впечатление на Смуглянку произвел молодой мужчина. Увидев Николая, он подошел и обхватил ладонями прутья разделяющей их решетки. С лица молодого мужика не сходила придурковатая улыбка. Он настолько не вписывался своим видом в окружающую обстановку, что все происходящее стало походить на фарс.
Смуглянку уложили на вполне удобный и новый матрас. Этот матрас явно не был тюремным. Что еще не вписывалось в общую картинку застенков, так это светлые пастельные оттенки окружающей обстановки и отсутствие тюремного запаха, который он прекрасно помнил. Яркие лампочки под потолком и отличная вентиляция. Все же, что это за место?
— Вставать вы сможете примерно через час. До этого момента будьте поосторожнее. Координация у вас нарушена. Советую дождаться пока все само собой не восстановиться. Ждать осталось не долго, — успокоила его некрасивая женщина.
Смуглянка закрыл глаза, внутреннее напряжение ушло, и он мгновенно заснул.
Ему снилось, загородное шоссе по которому он ехал верхом на броне БТР. Густая яркая зелень и теплое летнее солнце вокруг. Воздух радовал ароматом горячего разнотравья. Красота вокруг была неописуемая, но вместо радостного спокойствия внутри была безысходная обреченность. Глаза напряженно шарили по зеленке, выискивая любое подозрительное движение. Слух ждал грохота выстрелов или взрывов, а ноги были готовы в любое мгновение вытолкнуть его тело с брони, чтобы после удара об землю, понести своего хозяина в ближайшее укрытие.
Каска норовила сползти на глаза, бронежилет давил на плечи, а подсумок с автоматными магазинами надоедливо хлопал по бедру не смотря не то, что он ехал сидя, и такого быть не могло. Это было странно. Старые брезентовые подсумки на ремне он таскал только в армейской «учебке». Все остальное время лифчик с магазинами привычно закрывал грудь и верхнюю часть живота. Подсумок ударил еще сильнее. Смуглянка сразу же проснулся и сел.
Сквозь прутья решетки на него смотрела та самая сельпошная продавщица. Это она его хлопала скрученным в жгут полотенцем по бедру.
— Простите, — извиняющимся голосом заоправдывалась она. — Вы на самом краю лежали. Упасть могли, а на голос не реагировали. Как вы себя чувствуете?
— Пока не знаю. А сколько сейчас время? — отозвался бандит.
— Этого мы не знаем, — ответил вместо нее бородатый человек. — Тут через окна ничего не видно. Освещение постоянно яркое. Часы у нас отобрали.
— Вот, вот, — в тон ему продолжила продавщица. — Я вообще не понимаю, сколько тут нахожусь. Может день, а может и неделю. Я сначала кормежки старалась считать, но потом со счета сбилась. Ждешь постоянно не понять чего. Я, наверное, с ума скоро сойду.
— Зачем? Не нужно. Замысел Всевышнего непостижим и благостен. Все испытания, которые он нам посылает — тоже благостны, как бы тяжелы они для нас не были. Мы готовы претерпеть испытания для спасения души своей и искупления грехов. Ожесточение и неверие точит душу и отдаляет от врат небесных.
— Опять завел свою шарманку, придурок, — заворчала продавщица.
— Стоп. А где мы находимся? — задал смуглянка свой главный порос.
— Понятия не имею, — ответила женщина. — Нас какое-то время назад из города вывезли. Когда все началось мы в здании почты прятались. Нас сначала в лагерь какой-то отправили, а потом после медосмотра всех разделили. Меня и еще двоих на грузовике повезли куда-то, а когда высадили, я тут оказалась. Ночь была. Я так и не смогла понять вообще, где это. То, что нас в клетках разместили — я этому сначала даже внимания не предала, после ужастей которых натерпелась. Во так и сижу с того самого времени взаперти. Тех двух товарок моих увели куда-то, а ко мне вот это вот чучело подселили.
Женщина раздраженно кивнула в сторону бородатого и продолжила:
— Я вообще не понимаю, что происходит. Говорят, что лечат нас. Уколы колют, микстуры дают, и все такое. Кормят хорошо, но содержат, как зверюг в клетках. Нам ничего не говорят.
Эту женщину Смуглянка мог знать. Их отряд обиженных тогда ездил на почтовую сортировочную. Кто-то предложил посылочки потрясти. Там должно было обнаружиться много всякого интересного. Поездка оказалась практически бесполезной. Они приволокли обратно уже забитые посылками грузовики, но полученный навар оказался по большей части кучей бесполезного хлама. Вместе с грузовиками они привезли штук двадцать сотрудников сортировочной, большая часть из которых были женщинами. Они отобрали из почтарей в возрасте трех физически самых крепких теток и продали их приятелям доктора Смерть, а остальных превратили в рабынь. Хотя в рабыни попали только дюжина или чуть больше из тех что помоложе, а остальных просто пустили в расход и тоже продали друзьям Доктора Смерть.