Так же, не поднимая глаз, девушка сказала гостям:
— Пойдёте со мной, пожалуйста. Здесь сейчас может быть опасно.
Она так же быстро и плавно повернулась и пошла в сторону храма. В девушке не было ни подростковой угловатости, ни женской игривости, ни бабьей неуклюжести. Она текла перед ними как лёгкая и воздушная фея. Причём двигалась она так быстро, что двое рослых мужчин едва за ней поспевали.
— Марфа, а куда мы идем?
— В трапезную. Вы там покушаете, а потом я вас к докторам нашим отведу, когда они освободятся. Это если боженька милует и боя с врагами не допустит, а если Господь уготовал нам испытание бранное, то я вас в убежище отведу. Господь милостив, и на все воля его.
Девушка истово три раза перекрестилась, беззвучно шевеля губами.
— Аллилуйя, — сказал Иваницкий и осекся.
Это могло прозвучать грубо и непочтительно по отношению к гостеприимный хозяевам. Его «Аллилуйя» могло быть воспринято как издевка. Хотя поп ему и не нравился, но отвечать хамством на добросердечный прием ему не хотелось.
— Прошу прощения, — извинился он. — Я не хотел показаться вам грубым.
— А в чем грубость? — не поняла Марфа или сделала вид, что не поняла.
Она впервые открыто посмотрела на них. У нее были слегка раскосые глаза, крупноватые скулы и сильно суженное к низу лицо с тонкими губами и маленьким ротиком. Девушка чем-то напоминала лисичку.
— Аллилуйя — это хвалебное слово господу, — объяснила девушка и весело рассмеялась, глядя на озадаченные лица своих подопечных. — Вы не тушуйтесь. Чувствуйте себя свободно. Я вам все покажу, все расскажу. Буду вас с братьями и сестрами знакомить. Вы не переживайте. Сначала у нас все скованно себя чувствуют от того, что по-первости благость божию ощутить не могут, а потом они веселиться как дети. И у вас так же будет.
Марфа принялась рассказывать, как здорово получить снисходящую на тебя благодать.
Открытая беззащитность и непосредственность девушки обезоруживали. Натура у Смуглянки была озлобленной и грубоватой, но зловещая брутальность тренированного убийцы плавилась и отекала под милое девичье чириканье Марфы. Николаю захотелось протянуть руку к укрытой платком головке и погладить ее как несмышленого котенка.
Щебечущая головка забавно крутилась на тоненькой шейке. Худенькие острые плечики под вязаной кофтой двигались в такт шагам лисички, а мешковатая одежда колыхалась на ней как на вешалке.
Иваницкий не обращал внимание на трескотню малолетней сикухи. Он внимательно оглядывал место, в которое они попали.
Верхушка горы была абсолютно лысая и плоская как тарелка. Частокол огораживал площадь примерно в три футбольных поля. С внутренней стороны к частоколу были привалена стенка из мешков с песком или примыкали новые постройки. Вдоль всей ограды тянулись подмости для стрелков, чтобы можно было стрелять поверх ограды. К внутренней стороне частокола уже начали пристраивать домики с плоскими крышами или сарайчики. А в одном месте Володя увидел сквозь пролом частоколе, что с наружной стороны, строят бетонную стену. На территории стояло несколько больших домов и длинные низкие бараки. В середине площадки стояла небольшая деревянная церковь с пятью куполами, которые лепились друг к другу как цветы в букете.
Когда они уже обошли церковь, Иваницкий увидел, нечто совершенно не вписывающееся в общую обстановку. За церковью прятались две бетонные коробки с металлическими дверями. А за ним возвышался современный модуль, очень напоминающий склады в накопителе. Только само здание было серовато-белым и по размерам уступало громадным ангарам логистического терминала. Редкие ржавые и темные потеки на стенах говорили о том, что здание стоит тут уже долгое время.
Иваницкий оторопело остановился. Только сейчас он решился прервать веселое щебетание Марфы:
— А это что такое?
Лисичка тоже резко остановилась и испуганно уставилась на следователя:
— Что?
— Вот эти коробки и модуль.
— Какой модуль?
— Вот впереди. Белый такой.
— А! — облегченно вздохнула Марфа и пустилась в объяснения: — Железное здание — это наша фармацевтическая фабрика. Там у нас учение работают.
— Фармацевтическая фабрика? — в один голос переспросили Иваницкий и Смуглянка.
Лисичка опять звонко рассмеялась. Наверное, ее позабавил обалделый вид двух взрослых мужиков.
— Да. Ведь лекарства перестали выпускать, а те лекарства, которые еще остались скоро закончатся или испортятся. А о теле своем нам нужно заботиться не меньше чем о душе. Ведь на нас миссия великая лежит. Мы христовы воины и выступаем против армии сатаны. А у врага человеческого не только демоны и черти есть, а еще и телесные помощники — это люди которые посулы прельстивого сатаны приняли, зло творят и убивают всех подряд. А еще враг человеческий болезней всяких напустит. Наши лекарства для борьбы с болезнями и лечения раненых нужны. Батюшка говорит, что не стоит Господа искушать. Нам самим о теле своем и о стаде людском позаботиться следует.
— А бетонные коробки?
— Та, что ближе — это арсенал, а та, что подальше — убежище. Это наши катакомбы, — с гордостью сказала она. — Мы в них как первые христиане прячемся. Представляете? Они от притеснений в подземелья уходили. И храмы там первые строили. Стены узорами украшали. Нам батюшка Серафим про это рассказывал. Мы на нижних уровнях уже стены начали расписывать. Только там пыльно и грязно пока новые кельи строят.
— Вы так и живете в подземелье этом? — уточнил следователь.
— Нет, что вы! — разулыбалась девушка. — Мы только по тревоге сюда спускаемся и для молитвенных подвигов. Раньше мы вообще собирались подземелье как кладовые использовать. Сухо там. А после того как нас из минометов слуги сатаны обстреляли, мы в катакомбах прятаться стали. Тогда пять бомб у нас прямо во дворе упало, а потом они на штурм пошли. Одна бомба в трапезную попала. Там братьев и сестер убила и покалечила. Но мы выстояли. Не дали слугам сатаны уничтожить нашу обитель. Теперь мы при каждом нападении в катакомбах укрываемся.
— От кого обороняться? — не унимался следователь.
— Как от кого? — удивилась девушка. — От врагов божиих: посланцев и слуг врага человеческого.
— И часто они к вам приходят? — допрашивал Марфу Иваницкий.
— Часто, — уже расстроенным голосом сказала лисичка. — Сначала только поднятые нечистым заявлялись. Это мертвяки ходячие, а потом и божьи отступники приходить стали. Мы по-первости их словом божиим и молитвой в стан спасенных хотели обратить. Только их греховность слишком сильной оказывалась. Часто братья и сестры наши гибли. Тогда батюшка сказал, что мы теперь христовы воины, и если раньше мы словом за души боролись, то теперь должны встать одесную ангельского войска его и крушить созданий тьмы. Все равно у них души уже нету. А призвал нас сам Господь. Ибо в главном сражении у него каждый солдат на счету. Тогда уже не так страшно стало. Наши подвижники и новики нас защищают, а испытаний для нас все больше и больше становилось. Враг рода человеческого еще один очаг веры и сопротивления в нас увидел. Господь нас не оставляет в заботе и покровительстве своем.
— И вы там все помещаетесь, когда враг приходит?
— Только те, кто на защиту не встает. Остальные на стенах обороняются. Тут три этажа внизу есть. На нижних женщины и дети прячутся. На верхнем этаже в резерве остаются те, кто обороняться может и новенькие, которые только в общине появились.
Смуглянка внимательно слушал рассказ девушки, и ему становилось понятно: зачем этот кривой частокол вокруг макушки горы и зачем вообще эти люди сюда забрались. Но раньше он не слышал, чтобы на какой-то анклав нападали с минометами. Почему на религиозную общину нападают вообще? На первый взгляд тут не было ничего ценного. Техника старая, люди больше на каторжников похожи у которых и отбирать то нечего. Живут они тут своим мирком, Богу молятся, пытаются жизнь наладить, а вот появляются какие-то слуги сатаны и нападения на христианскую общину устраивают. Может, им сама гора нужна? Это бы все объясняло. Враги пытаются занять господствующую высоту или получить какой-то важный ресурс, который здесь имеется.
— А почему вы не уходите отсюда? — задал вопрос уже Николай. — Ведь, наверное, есть более спокойные места?
— Это невозможно! — девушка впервые повысила голос. — Это место благословенно. Оно нам божьим велением даровано. Это обитель живых, остров спасения господнего, его цитадель среди мрака и беззакония. Конечно, есть другие места, где возможно обрести спасение через мученичество или через служение, но это место наше. Враг рода человеческого только и ждет того, чтобы уничтожить острова благодати божией. Ибо тогда безверные люди обратятся к власти его и примкнут к армии тьмы. Мы должны выстоять в роковой битве.
— Роковой битве? — снова спросил следователь.
Девушка опять расплылась в блаженной улыбке:
— Какая же я глупая! — она даже хихикнула. — Я совсем забыла, что глаза ваши еще не видят главного, а уши не слышат! Вы ересью сатанинской одурманены. Я вам сейчас правду расскажу, а вы просто поверьте. Тысячи лет диавол плел свои сети, мороки наводил и ложью своей людей от слова божьего отвращал. А делал он это для того, чтобы воинство христово уменьшить, а слугам своим рабскую армию подготовить. Ибо пришел сейчас судный день, когда должна судьба мира решиться.
— То есть апокалипсис? — уточнил Николай.
— Вот именно! — глаза девушки Марфы радостно заблестели. — Вы и так знаете. Антихрист пришел на землю. Но до главного сражения еще будет противостояние великое по всей земле. Будут отделены агнцы от козлищ. А после соберутся армии тьмы и света на битву роковую. Те, кто думает, что Армагеддон в один день произойдет и Господь всех праведных без испытания к небесам заберет, то это не так, они ошибаются. Битва она долгая будет. Ведь каждый делом должен доказать свою преданность Господу. Через борьбу человек очиститься должен и искупить не только свои грехи, но и грехи ближних и дальних своих.