Когда он вышел из-за угла здания госпиталя, следователь сразу увидел громадного попа, задирающего кверху руки и бороду. Громоподобный голос нес грозную ахинею про казни египетские и мрак в душе маловерных, а также что-то про Иуду и гонителей раннего христианства. Володя подумал, что начинается очередной занимательный спектакль, но через мгновение у него все похолодело внутри. В пыли на земле сидела Людмила и прижимала к своей груди дочку. Вокруг были разбросаны листы белой бумаги с рисунками Сонечки. По крайней мере, Иваницкий решил, что это именно Сонины рисунки.
Иваницкий пока не мог ничего понять, но по обрывкам фраз и общему настроению он сделал вывод, что дел плохо. Володя подошел ближе, чтобы разобраться.
— Ах ты, нечисть богопротивная. Грехом своим ты Христа страдать заставляешь. Ты гвоздями его ладони пронзаешь. Она терзает Христа! — обратился поп уже ко всем.
Накал негодования в толпе рос также быстро, как сгорает бикфордов шнур. Просветленные улыбчивые лица сектантов перекосились от бешенства, глаза наливались злобой. Батюшка Серафим сознательно и умело раскачивал общий психоз.
Тут Володя увидел, что с другой стороны от него, за разрастающийся толпой стоял бледный уголовник.
— Коля!!! — наполненный ужасом, крик Людмилы на мгновение перекрыл мощный бас священника.
Иваницкий видел, как Смуглянка развернулся и побежал проч.
— Вот тебе и любовь, — разочарованно сказал в полголоса следователь. — Не на долго хватило пылкого Ромео.
Его неприятно удивило поведение уголовника. Подло бросать женщину в таких обстоятельствах.
Поп орал уже совсем что-то невразумительное. Его подхватывал общий хор сектантов. Иваницкий протиснулся сквозь толпу ближе, он даже сам не понимал, зачем это сделал. Может он не хотел так позорно бежать, как тот самый Ромео-Смуглянка?
В воздух ударила очередь. Стреляли из автоматического пистолета или пистолета-пулемёта. Толпа с противоположной от следователя стороны всколыхнулась и начала нехотя расступаться. Сквозь толпу шел Смуглянка. Николай держал в одной руке пистолет Стечкина, а в другой большую противотанковую гранату. Но это было не все. На нем висел разгрузочный жители. Карманы которого были плотно набиты аммоналовыми шашками.
— Назад! Млять! Всех положу, мрази!
Смуглянка двигался сквозь толпу как нож сквозь масло. Перед ним расступались. Никто не решился преградить дорогу живой бомбе. Иваницкий прекрасно видел, что людям страшно. Какими бы они не были фанатиками, но в душе каждого жил страх. Когда уголовник подошел к попу, Николай сунул пистолет за пояс и вытащил самодельную петлю из обрезка тонкого металлического тросика. Поп, наверное, хотел что-то сказать, но Смуглянка накинул ему петлю на шею и так резко дернул, что вскрикнул. Второй конец тросика он намотал себе на руку с гранатой.
— Назад все! — снова заорал уголовник. — Люда, вставай!
Людмилу не нужно было упрашивать. Она помогла подняться девочке и встала сама. Но смотрела она не на Смуглянку и попа, она смотрела на ребенка.
Рядом со следователем остановился мужик его возраста в хорошем камуфляже и с пулемётом «печенег» в руках. Судя по свежим повязкам на шее и голове, боец вышел из госпиталя. Марлевая повязка на месте уха наливалась кровавой кляксой.
Забинтованный подвижник спокойно и даже с ленцой заправил лену из короба в пулемёт и передернул затвор. Пулемёт него был отличным на загляденье: новенький, вычищенный и с оптическим прицелом.
Смуглянка не мог видеть пулемётчика, так как тот был скрыт в толпе людей.
Но Пулемётчик не успел поднять свое оружие. Иваницкий со всей силы одним размашистым движением с хрустом вмял трёхкилограммовую кувалду ему в лицо. Пулемётчика он удара откинуло на тех, кто стоял позади, пулемёт он выронил.
Володя поднял пулемёт и вышел к уголовнику и его верной подруге.
Поп выглядел не столь представительно как раньше. Казалось, что он полинял и усох. Петля на шее попа опасно затянулась и он придерживал руками получившийся поводок, чтобы трос не затянулся еще больше.
— Ну, что, ваше преосвященство? Командуй своим войскам отход. Ты теперь в заложниках, — с усмешкой сказал Иваницкий.
У них остался только один путь на свободу из этой обители, и проделать они его могли только с попом на привязи.
Володе стало интересно, что за листы разбросаны на земле. Он нагнулся и подобрал с десяток мятых и испачканных листочков. Но нескольких были видны рельефные отпечатки подошв. Иваницкий аж присвистнул. Таких картинок от девочки он не ожидал. По ним можно было составить целый порнографический комикс. На бумажных листах простым карандашом с отменными подробностями и деталями был изображен глава секты, совокупляющийся с членами секты различных возрастов и пола. Теперь было понятно, отчего так взбеленился этот бородатый гоблин.
— Все назад!!! — заорал Смуглянка.
Ошарашенные таким поворотом дел, сектанты казалось дрогнули, но все же не только не расступились, а стали подходить еще ближе. Ситуация могла выйти из под контроля в любую секунду.
— Да не прольется кровь в святой обители на острове спасения нашем, — завопил поп. — Проявите смирение, братья и сестры. Уповайте на волю божию. Примите испытание с решительностью и верой непоколебимою.
Речь попа оказало нужное действие. Отважно стягивающееся вокруг них кольцо мгновенно стало вялым и неуверенно заколыхалось.
Людмила прижала девочку к себе. На ее лице горели глаза волчицы, которая готова к последней схватке в своей жизни.
Иваницкий обошел вокруг привязанного к уголовнику отца Серафима, а затем весело сказал:
— Пора на волю. А ну ка, расступились все!
Он ткнул стволом пулемёта в сектантов, перегораживающих дорогу к главным воротам. Люди как бы нехотя подались назад и в стороны. Иваницкий вошел в образующийся коридор так же легко как и в двери накопителя тогда в марте. В окончательно прояснившихся мозгах билась бесшабашная и разудалая веселость. С таким настроением как раз можно идти погибать.
— Ну! — прикрикнул он на замешкавшихся сектантов.
Те начали двигаться активней.
— Люда! — коротко сказал Смуглянка. Женщина обернулась и одарила его бесконечно преданным взглядом. Он стал для нее вторым человеком после дочки, ради которого она не задумываясь была готова пойти на смерть.
Людмила, прижимая девочку к себе и оглядываясь злым взглядом по сторонам, двинулась вслед за ментярой в коридор из живых человеческих тел.
— Только попробуй что-то выкинуть, — с холодной решимостью сказал Смуглянка попу. — Мне терять нечего, и им тоже.
Он повел его практически вплотную за женщиной с дочкой.
Толпа за ними смыкалась. Шелестящее шипение окружало их в этой людской западне. Губы людей непрерывно двигались — ОНИ МОЛИЛИСЬ. Шёпот, жуткий шёпот сводил с ума. От него пространство вокруг становился плотнее, воздух становился практически осязаем, он давил и вязко тек. Легкие уже с трудом перекачивали эту массу тягучего воздуха.
Иваницкий перешел от окриков и понуканий к действию. Следователь не скупясь раздавал тумаки, тычки стволом и тяжелые удары прикладом, замешкавшимся сектантам. Но все равно, внимание людей было приковано к отцу Серафиму. Поп шел со смиренной спокойной улыбкой, как будто таки и было задумано, а члены его паствы стали участниками жестокого спектакля.
На площадку перед воротами их все-таки пропустили. Следователь деловито обошел площадку. Выбрал он авто-монстра сделанного на базе армейского Урала. Машина была обвешана толстыми металлическими листами, баки были заполнены под самую горловину, а внутри находились оружие, медикаменты, форма и запас продуктов. Он помог загрузить в машину священника и Смуглянку. А Людмила с Сонечкой забрались в кабину уже сами. Иваницкий задержался для важного дела. Он обошел каждую из машин и прострелил все колеса, а потом выпустил по пулемётной очереди в двигатели машин. В итоге ему пришлось сменить опустевший короб с пулемётными патронами.
Сектанты не мешали ему. Людская толпа все также шелестела, вознося молитвы их всевышнему.
Пока следователь занимался транспортом. Урал завели. Вонючие клубы сизого дыма стали расплываться в тяжелом душном воздухе, поднимаясь ядовитым маревом над людьми.
Иваницкий поднялся в кабину. За рулем сидела Людмила. На его вопросительный взгляд она ответила вопросом:
— Ты Урал водил когда-нибудь?
Следователь помотал головой.
— Садись.
— А ворота открыть?
— Это Урал.
Могучая машина тронулась с места и, набрав скорость, ударила в ворота тяжелой бронированной мордой. Створки беспомощно разлетелись в стороны. Тараном тяжелой машины выбило сразу обе половинки ворот. Одна рухнула куда-то в бок, а вторая повисла на единственной петле, выдержавшей удар. Ворота у крепости оказались ненадежные.
На удивление Николая с горы они спустились быстро и без происшествий. Можно сказать, что Людмила проехала серпантин спуска практически интуитивно. Из-за невысокого роста Людмилу практически не было видно из-за руля. Пара секретов по дороге, обозначили себя молча стоящими сектантами. Вооруженные караулы не решились ввязаться в бой с беглецами.
Выехав из, покрывавшей холм, лесной чащи, Людмила крикнула в сторону Иваницкого:
— Куда мне ехать?
— Едем обратно! Дорогу помнишь?
Решение было правильным. Если ехать в неизвестном направлении, то можно попасть в тупик или просто заблудиться.
Из кунга в кабину заглянул Николай. Между кунгом и кабиной был устроен открытый лаз.
— Вова, давай к пулемёту. Справишься?
Вместо ответа следователь развернулся и неуклюже полез в прямоугольный проем между кабиной и кунгом. В крыше металлической будки, как раз за кабиной была установлена турель с пулемётом. Выдернув из крепления мотоциклетный шлем с очками, Иваницкий забрался на маленькое сидение. Уперевшись ногами в небольшую площадку, а спиной в поясничный упор сиденья, следователь одел шлем и стал устраиваться на месте пулемётчика.