Затем ворота вздрогнули, заскрипели и отползли вправо. Из открывшейся узкой щели в сторону следователя высунулся ствол дробовика приличного калибра.
— Оружие сюда давай.
— Ну, ты хитрый! Я же тут без оружия останусь.
— Зря не доверяешь, но позицию уважаю. Проходи так. Только пулемёт за ствол держи.
Володя попытался протиснуться в узкую щель, но ничего не получилось. Пришлось снимать лишнее, но даже со снятым рюкзаком и бронежилетом, он не мог пролезть вовнутрь.
— Погодь, — остановил его тот же молодой голос.
Раздались щелчки и скрипение. Створка ворот отползла в сторону еще немного. Иваницкий, желая помочь неизвестному хозяину, уперся в одну створку и со всей силы надавил плечом на вторую, и проход расширился до такой степень, что он мог пройти, и не снимая сбрую.
— Э! Не ломи, дурак здоровый!
Но Иваницкий уже шагнул в середину тускло освещенного пространства прямо перед узкой щелью приоткрытых ворот. Парня с дробовиком рядом уже не было, тот отступил куда-то в темень, зато он увидел перед собой довольно-таки высокую баррикаду из металлического хлама, бочек, и мешков, набитых чем-то сыпучим. Неожиданная преграда фронтально перегораживала всю площадь перед воротами, оставляя лишь узкие проходы в обе стороны. Любой, попавший во внутрь, противник оказывался в пустом и хорошо простреливаемом коридоре. Перемахнуть высокую стену по силам было только морфу.
Чтобы не терять время пока его разглядывают аборигены, Иваницкий перетащил вовнутрь броник и рюкзак. За спиной тут же зашумела створка ворот, катясь роликами по балке, и захлопнулась с громким стуком и лязгом. Хозяев видно не было, они скрывались в сумеречной тени за темными силуэтами техники и всякого хлама.
— Ленту из пулемёта вытащи, — послышался требовательный голос.
Володя откинул крышку, выдернул ленту и демонстративно свесил ее конец вниз. Крышу он тоже не закрыл.
— Мир вам, православные.
Из темноты хихикнула, а затем сказали:
— А мы тут не все православные.
В тоже время Володя расслышал тихий голос:
— Поп, что ли?
Внутри темного пустого пространства, где он оказался, тихий голос удивительным образом усилился многократно, можно было и не шептаться.
— Дурень. Разве попы с пулемётами бывают? — ответил ему второй тихий голос.
Справа послышалось ворчание:
— Вот лось дурной. Это же надо! Стопор свернул.
Иваницкий оглянулся на этот недовольный голос. Невысокого роста мужичок в возрасте при свете фонаря сокрушенно ковырял небольшой монтировкой какой-то механизм в дальней части ворот. Он совершенно не прятался как остальные, и демонстративно не замечал Иваницкого. Мужичок, надсадно кряхтя, пытался наладить неведомый стопор.
Володя направился в его сторону. Похоже, что все, кроме него и сердитого мужичка, растерялись. Иваницкого никто не окликнул.
— Давай помогу, — предложил свою помощь Володя.
— Собачка слетела. Её в паз заправить нужно.
Иваницкий кивнул и, уперевшись ногой в нижнюю планку каркаса металлической створки, дернул рычажок с блестящим роликом на себя. Выскочившая деталь со щелчком вернулся в паз, заблокировав набитую солидолом шестеренку.
— Чего давить было? Подождать не мог? Мы вручную ворота открываем и закрываем. Электричества ведь нету, — заворчал на него мужичек.
— Не сердись, братка. Я ведь не знал, — извиняющимся тоном сказал Иваницкий. — Спасибо что пустили.
— Оружие на землю! Руки за голову! — послышалось из-за спины.
В тусклом свете появились невнятные фигуры людей с оружием.
— Заткнись, дура! — рявкнул мужичек, ремонтировавший ворота. — В войнушку решили поиграть, ковбои недоделанные? Он меня десять раз мог уже убить, пока вы там, придурки, друг друга за концы тискали. Клоуны!
Подходящие охранники оружия не опустили, но имели явно озадаченно-виноватый вид.
— Пустили, так пустили. Теперь-то чего пукалками своими машете? — продолжал мужик. — Баллона зовите.
— Идет он уже, — сказал один из ребят.
Охранники явно были подростками. Пусть их было плохо видно, и ростом они были выше Иваницкого, но стройные фигуры и юные голоса выдавали их возраст.
— А ты кто таков? Из каких мест к нам пожаловал? Где бугаев таких земля родит? — обратился мужичек к Володе, забыв о сконфуженных недорослях.
— Москва. Из Подмосковья я.
Один из подошедших громко присвистнул.
— Мать моя женщина! Это же надо. И как тебя в наши-то края занесло? — продолжал мужичек.
— А где я?
Окружившие его люди неуверенно засмеялись.
— Владимирская губерния. Далековато ты забрался.
— Документы! — крикнул тот же голос, который требовал от него оружие на землю положить.
— Димочка, золотой мой, тебе можно доверить только котов кастрировать, а не базу охранять. Помолчи пока взрослые разговаривают, — осадил его мужичек.
Он явно был в авторитете у местных бойцов. Ни кто так и не решился ему возразить. Все, сказанное им, безропотно проглатывалось молодыми караульными.
— Нет у меня документов, — честно признался Иваницкий.
— Вот видишь. Человек без документов. Чего ты с него еще требовать будешь?
Подошедший ближе, парень как-то неуверенно помялся, а потом стал отдуваться, пытаясь собраться с мыслями. Рядом в пятне света от фонаря появились еще двое.
— А вы чего здесь делаете, олухи? — обратился мужичек к тем двоим. — Там, наверное, уже враг оголтелый ворота штурмует, а вы тут зенки пялите. Цирк здесь что ли? Если пиписюн уже в кулак не помещается, то взрослыми себя почувствовали? Вам только в песочнице петушки на палочках сосать и в штаны гадить. Нечего тут сопли размазывать. Быстро на пост! Мамок ваших перетак! Понаплодили болванов безмозглых. Завтра будете унитазы драить, пока ума не добавится.
Все трое кинулись куда-то в темноту.
— А ты куда попер, баран тупой! Дима! Тебе гостя бригадиру сдать нужно. Я-то сейчас дальше пойду делами своими заниматься. А ты его одного оставишь по территории шляться? Совсем отупели соплежуи.
Раскрасневшийся парень вернулся в полной растерянности. Возразить мужику он не решался, а тот издевался над ним в свое удовольствие.
— Тебя как звать, гость дорогой? — наконец мужичек снова переключился на следователя.
— Владимир.
— Можешь меня, Вова, Георгичем звать. Я тут по хозяйственной части больше заведую.
Георгич явно прибеднялся. Судя по тому, как он строил охранников, его полномочия и статус выходили далеко за рамки обычных хозяйственных дел.
В дальнем конце ангара или цеха, из-за баррикады было не видно, застучали кованные подошвы по бетонному полу. В промежутках между ударами подкованных башмаков проскакивал топоток потише и поскромнее. Звук кованых копыт местного хозяина приближался к замершей на месте троице. Наконец неведомый бригадир обогнул баррикаду и показался в узком проходе.
Блеклые отсветы электрического фонаря, наконец, зацепили силуэт толстого человека в широкополой шляпе. Маленькая огненная вспышка на мгновение выхватила из сумрака полное лицо под широкими полями. Человек на ходу закурил. Полная фигура забавно колыхалась, а кованые ножки смешно шагали в раскорячку, напоминая походку мультяшного героя. Но к ним пришел не добрый Вини пух. Наверное, так должен был выглядеть безбородый Карабас-Барабас. Свой статус верховного правителя толстый чувак нес гордо, как знамя.
Внимательно разглядывая скучковавшихся людей, Карабас-Барабас подошёл к ним как раз за спиной мужика, отчитывавшего молодых охранников.
— Ну, че тут у вас? Опять сопли вам подбирать?
— Ты племяш, не гоношись, — обратился к нему Георгич. — К нам гость пожаловал.
— Какой гость? Опять мутант припёрся?
— Нет. К нам живой человек заглянул. Переночевать проситься.
Племянник бесцеремонно отодвинул Георгича в сторону и с нескрываемым интересом уставился на Иваницкого.
— Здорово, живой человек! — поздоровался он.
За спиной Карабаса-Барабаса захихикали девичьи голоса. Голос самого племянника был высоким и даже писклявым, но при этом вполне громким и отчётливыми. Как раз у учительницы Иваницкого в профессии — Василисы был точно такой же голос, застрявший где-то на андрогинном уровне — слишком низкий для женщины и слишком высокий для мужчины. Васька прекрасно парадировала певицу Людмилу Зыкину. Володя нисколько бы не удивился, если этот племянник тоже может петь голосом Зыкиной.
— Здравствуйте.
— А зовут тебя как?
— Владимиром кличут.
— Хм. А меня Георгием в честь деда. Но можешь меня Жора звать. Кликуха у меня «Баллон» — это еще с детства остались. Просветили уже наверное? Можешь и так называть. Я смотрю парень ты серьёзный. Вон пулемётик у тебя с оптикой. Сразу скажу, что ты не местный. Не в пулемёте дело. Выглядишь ты не по-нашему. Чужой ты.
— Из Подмосковья.
— М-м-м. Столичные гости к нам пожаловали. Чем обязаны?
— Заблудился я. Пешком шёл через лес, и заблудился.
Толстяк по-бабьи всплеснул руками:
— Ой, тёмненькая. От самой Москвы к нам топал?
За его спиной снова захихикали девахи.
— Нет. Мы с товарищами к колонне с беженцами пристроились. На свой страх и риск ехали. Хотели место себе новое подыскать. Только у нас машина сломалась. Ждать нас никто не стал. Когда отремонтировали, то уже поздно было. Мы в лесу заночевали. Утром догонять поехали, только сначала на пиратов каких-то наткнулись. У них на джипах флаги с весёлым Роджером и мертвяки на капотах распяты.
Толстяк удовлетворённо закивал головой и перебил Иваницкого:
— Моргало это. Дебилы конченные. В пиратов ещё не наигрались.
— Морган, — неуверенно поправил Жору-Баллона оставшийся охранник Дима.