Иваницкий с упоение прижимал дрожащую машинку, плюющую убийственным огнем. Он не сразу понял, что его трясут за ногу. Кто-то схватил его рукой за голенище и сильно дергал.
— Ты че? Ракеты не видел?
За его спиной, присев на корточки, торчал сам Жора.
— Поехали скорее. Банкиры сами оставшихся добьют. У нас полчаса есть на то, чтобы смотаться. К ним уже подмога с обеих сторон едет. Давай быстрее.
Не дожидаясь следователя Баллон. Поднялся на ноги и побежал в сторону машины. На нем уже не было ни дебильных сапожек, ни понтоватой шляпы. Так он выглядел совсем по-другому. Если раньше его можно было принять за доброго Винни-Пуха, то теперь его звериная жестокая сущность вылезла на поверхность. В камуфляжных штанах, потрёпанном джемпере с эмблемой футбольного клуба, импортных военных ботинках, дорогой разгрузке, бандане и с грамотно навешенным оружием он больше походил на наёмника или скорее на карателя.
Задерживаться действительно не стоило. Не смотря на то, что банда Кабана была точно уничтожена, Иваницкого подгоняло нехорошее предчувствие, которое уже превратилось в твёрдую холодную уверенность накатывающейся беды. Что помешает хорошо вооружённым и подготовленным бойцам колонны положить бригаду Баллона плюсом к бригаде Кабана? Вполне возможно их ждала засада.
Баллон наоборот прибывал в радостном возбуждении.
— Ты виде?! Нет! Ты видел?! Как мы их.
Жора счастливо рассмеялся.
— У меня ни одного раненого ни одного убитого. Пару машин, которые сам сжёг. Так договаривались. И все. А ты молодец, новичок. Я специально за тобой следил. Держи лапу хищник.
Жора протянул ему свою пухлую ладонь, зажатую в тактической перчатке без пальцев.
Операция действительно прошла успешно, но нехорошее предчувствие грызло Иваницкого все сильнее и сильнее. Жуткая катастрофа уже кралась в их сторону на своих мягких лапах.
Глава 32. Вика
После того как Виолетту повалили на землю, её стали душить. Рука в грубой перчатке прочно зажимала ей рот и нос. Она пыталась укусить руку, но только ободрала себе губу и чуть не сломала зубы об жёсткий край протектора накладки. Когда у неё уже начало темнеть в глазах, её отпустили, и вместе с воздухом в распахнутый рот воткнулся большой мягкий кляп из свёрнутой комом тряпки.
Тугая повязка прижала кляп, и под затылком затянулись её матерчатые концы, засунув кляп ещё глубже в рот, а руки стянула нейлоновая петля. В фильмах и книгах ей попадались сцены, где жертвам совали в рот кляп, но нигде не описывалось то, насколько это противно. Вонючий и грязный кусок ткани болезненно распирал рот и обдирал небо. В носоглотке стояла мучительная вонь прелых портянок, которая с каждым вздохом текла в лёгкие. Язык разъедала отвратительная горечь.
— Дышит? — спросил молодой голос.
Воняющая потом мокрая рука прижалась к её носу.
— Да все нормально. О, да она беременная.
— Ничего. Пусть полежит. Не до неё сейчас.
Вторая петля стянула ей лодыжки. Мимо её лица проскользнули две пары ног в лёгких кроссовках. Она даже шагов не услышала. Глаза Виолетты упёрлись в трупы её мужиков. Страшнее всех выглядел Митяй. Почерневший язык вывалился из раскрытого рта, а стеклянные глаза так и остались выпученными. Конечности убитых переплели и связали нейлоновыми хомутиками.
Виолетта с ужасом подумала, что будет, когда они восстанут. Панночка тяжело перевалилась на другой бок и также боком постаралась отползти в сторону от свежих мертвяков. Она видела, как темно-серые тени в предрассветных сумерках разбегаются в разные стороны, осторожно заглядывая в окна и двери построек.
Через какое-то время донеслись частные выстрелы, крики и громкие удары.
Виолетта выбрал подходящее место под крыльцом открытой беседки. Если она сумеет туда добраться, то, возможно ей удастся спрятаться.
Виолетта ползла до тех пор пока силы не оставили ее. Она заливалась слезами от усталости, страха, бессилия и злобы.
Трупы восстали через какое-то время. Мертвяки бестолково барахтались, пытаясь двигаться, но в итоге стали друг для друга каторжными колодками, которые держали их на месте не хуже привязи.
Выстрелы закончились, и Виолетта услышала, как её людей окриками сгоняют куда-то на хозяйственный двор.
Виолетта пыталась освободить руки и ноги, но ничего этим не добилась, кроме того, что устала ещё больше.
А что она будет делать, если её оставят так и она начнёт рожать? Страх за малыша заставил её забыть о желания спрятаться ото всех под крыльцом. Виолетта в ужасе стала мычать, любой другой звук с кляпом во рту для неё был невозможен. На неё какое-то время не обращали внимания, но потом все-таки подошли.
Двое невысокого роста щуплых солдат в масках с прорезями для глаз встали как раз над ней.
— Млять. Что с этой делать будем? Куда её?
— Посмотри сколько цацок на ней. Она явно из этих уродов. Наверное, подстилкой чьей-нибудь была.
— Да, действительно. Так ведь она беременная. Как она в КамАЗе то поедет?
— А ты её в машину взять хочешь?
— Нет. В обе машины детишек напихали. Там не разбирали где чьи. Мест там нет. На головах друг у друга сидят. И брали то только самых маленьких.
— В КамАЗ?
— Я думаю, да. Довезём, а там, на месте, уже разбираться будем.
— Интересно, а как беременных судить будут? Тут ведь их две таких оказывается.
— Наверное дождутся когда родит, а потом в расход пустят, если вину найдут. Ребёнок за родителей не в ответе. Забыл что ли?
— Пусть командиры разбираются. Я эту погань резал и долго ещё резать буду, пока совсем не изведу.
Виолетта лежала замерев, ожидая вердикта захватчиков. Она поняла, что теперь надеется сможет только на себя. Главное, что её сейчас убивать не будут. Значить и малыш живым останется.
В поле зрения появилось тёмное и узкое лезвие ножа. С тихим треском лопнули разрезанные хомутики на руках и ногах, а затем ловким движением рассекли завязки на затылке. Виолетт сама не могла выплюнуть кляп, и занемевшие руки её не слушались. Молодым солдатам пришлось ей помочь.
— Идти сможешь?
Виолетта даже не поняла сначала, что обращаются к ней. Она попыталась встать, но затёкшие ноги не слушались, тогда две пары сильных рук поставили ее на ноги.
Солдатики оказались совсем молоденькие, почти дети. Только взгляды у них были совсем не детские. Такие глаза должны быть у одержимых фанатиков, которые штурмуют полицейские кордоны.
Виолетту практически дотащили до КамАЗа с самодельным металлическим фургоном в кузове. Именно с этого КамАЗа началась работа Виолетты у Кощея. Сколько раз она ездил на этом грузовике? Сколько тонн продуктов она самолично распродала из распахнутых створок дверей этого самого фургона? Почему-то ей сразу стало спокойнее. Все-таки этот автомобиль уже был какой-то частью ее прошлой жизни, когда хоть и жилось тяжелее, но не так страшно.
В распахнутые двери фургона поднимались женщины: жены и подруги бойцов их отряда и дети постарше. Виолетту подвели последней.
— Э! А ну-ка, заберите свою подружку, — строго крикнул пленным женщинам один из её провожатых.
Женские руки потянулись навстречу Виолетте и помогли ей забраться в фургон. Тёмное пространство воняло трупным смрадом, смешавшимся с запахами гнилой капусты и тошнотным запахом перегоревшей солярки. Виолетту провели сквозь толпу в самое начало фургона. Она опустилась на свёрнутые полотнища брезента, которыми укрывали овощи в открытых грузовиках.
Виолетта упёрлось во что-то тёплое. Это была Верка. Дура скулила тоненьким цыплячьим голоском, что-то бормоча себе под нос.
— Вилка, миленькая, а что же дальше будет? — зашептала она ей прямо в ухо, пачкая щеку чем-то мокрым и склизким.
Двери фургона громко лязгнули захлопываясь и перекрыли доступ света и воздуха внутрь этой железной коробки. Стало темно. Виолетта услышала и почувствовала, как где-то у неё за спиной заработал чахоточный двигатель старой развалюхи. КамАЗ немного постоял, а затем дёрнулся и затрясся на неровностях, выезжая с территории усадьбы.
Виолетта панически пыталась соображать, что ей теперь делать. Она уже поняла, что на милосердие ей рассчитывать не стоит. А когда узнают, кто она такая, то возможно и родить не дадут. Рабы её не видели, а вот эти клуши её точно заложат. Они ещё и поглумятся на её казни.
Лихорадочный поток пугающих мыслей внезапно зацепился за этот самый КамАЗ и остановился. Виолетта знала машину как свои пять пальцев. В своё время она и ремонтировать её помогла и мыла её, и чистила, да ещё ящики и мешки с овощами таскала. Как раз вот здесь у передней стенки фургона были два больших ящика с инструментами и с разным хламом. Инструменты и всякий хлам были, конечно, ещё в кабине и под фургоном в самодельных контейнерах, прикрученных к раме, но жадный Кощей ничего не позволял выкидывать и складывал все ненужное в фургон.
Виолетта оттолкнула дуру Верку и перекатилась по скрученному тенту в сторону. У борта она задрала край жесткой прорезиненной ткани тента.
Да. Большой ящик были на месте. Панночка откинула защелки и подняла тяжелую деревянную крышку. В нем лежали провода, старая ветошь, бутылки, драные мешки и какие-то железки. Рядом стоял ящик с инструментами, но он был привален тяжёлым рулоном скрученного тента и его никак не получалось открыть, а там внутри были не только гаечные ключи. Там был большой самодельный нож, отвёртки, пара молотков, кувалда и несколько монтировок. Но сейчас это все было недоступным.
Промучившись какое-то время, Виолетта бросила попытки открыть злополучный ящик и полезла рыться в ящик с мешками, бутылками и поводами. Только там ей удалось найти хоть что-то подходящее для самозащиты — это была старая длинная заточенная отвёртка, которой Кощей протыкал колеса машинам конкурентов. Ещё она нашла ржавые большие ножницы. И это тоже сойдёт.