На начавшуюся среди женщин свару Виолетта сначала не обратила внимание. За гулом и шумом было плохо слышно кто и что говорит. Виолетта встрепенулась только когда услышала своё имя.
— Вилка!!! Сучка! Где ты?! Вылазь, тварь. Пришло время поквитаться.
Виолетта замерла. Она упустила начало, а теперь ситуация складывалась как нельзя хуже. Похоже, что ей решили устроить смосуд. Она не доедет до того места куда их везут. Ее убьют, а её кроха погибнет! Женщины искали её. Инстинкт самосохранения с усилием подавил панику.
— Где она?! Как её найти?! Вилка!!! — орала какая-то из дебилок.
— Брюхатая она. Не ошибёмся.
По крику Виолетта узнала Таньку — подстилку Гуни, которая бросила его перед самым отъездом Кощея.
— Пинай всех! По визгу поймём! — надоумила её какая-то из служанок. Виолетта никак не могла вспомнить её имя.
Панночка покрепче сжала рукоять отвёртки в руке. Пусть только попробуют ее тронуть. Она сумеет за себя постоять.
Виолетта почувствовала, как к ней снова прижалась Верка и горячо зашептала ей в ухо:
— Виолетточка, что делать? Что? Ой, мне страшно.
Верка была непроходимой тупицей. План в голове Виолетты созрел мгновенно. Она со всей силы ударила отвёрткой в грудь, прижавшуюся к ней, подругу. Виолетта не зря столько лет ворочала мешки и таскала ящики. Руки у неё были крепкие. Отвёртка погрузилась в Веркину грудь по самую рукоятку. Виолета ещё с десяток раз ударила её в грудь для верности, а потом отпихнул от себя обмякшее тело.
Нужно было спасаться. Виолетта с остервенением вывернула из ящика все, что там лежало. Ящик был очень большой и походил на гроб из толстых досок. Очень мешали скрученный тент, но страх придал Виолетте сил и она открыла крышку как можно шире для того чтобы залезть вовнутрь. Она едва сумела уместиться там с толстой задницей и большим животом, но все же смогла притянуть за собой крышку.
Товарки тем временем наткнулись на брюхатую Верку. Это она поняла по победному визгу стразу двух стерв.
В тесном пространстве было очень неудобно. Лежать приходилось на твёрдом и холодном днище ящика, утыканном какими-то угловатыми выступами. Пожалуй так она сможет добраться до места, не рискуя оказаться в лапах у тех неблагодарных уродин, а Верка им отомстит за неё. Если Верка подохла, то все должно получиться само собой.
Дикие крики начались минут через пять. Мёртвая Верка восстала. Беременное зомби пошло за едой.
«Тупые сучки! — злорадно и мстительно подумала Виолетта. — Прежде чем разборки с убийством устраивать, следовало подумать о том, что делать с трупом, который по нынешним временам спокойно лежать не будет, а полезет вас жрать, твари поганые.».
Если они будут долго ехать, то еёе похитителей ожидает сюрприз. Вместо пленных они привезут целый фургон зомби. То-то они удивяться.
Ехать пришлось очень долго. Громкие крики со временем прекратились, и началось самое страшное. Бабы, превратившиеся в зомби, нашли где прячется Виолетта. Сначала Она услышала, как по крышке ящика ударили чьи-то мёртвые руки. Она вздрогнула. Затем ящик начали царапать. Виолетта изо всех сил ухватилась пальцами за выступающие со внутренней части крышки бруски с резиновыми накладками и потянула их на себя.
На ее ящик удары посыпались градом. Панночка заорала от ужаса. К ней рвались мёртвые и голодные твари. Ящик царапали, били и грызли. Умёртвия не оставляли ее в покое ни на секунду. Виолетта знала, что зомби тупые и упорные, они никогда не останавливаются, если чувствуют жертву.
Виолетта кричала и плакала, она выла от ужаса, она молилась, давала самые страшные клятвы, просила у всех прощения, несла полубезумную околесицу. Натиск зомби был беспрерывным. Виолетта обделалась. Она несколько раз почти теряла сознание, но могучий материнский инстинкт заставлял ее бороться.
Когда машина остановилась, Виолетта была уже практически в полуобморочном состоянии, ее силы заканчивались, она почти что сдалась. Через некоторое время она услышала выстрелы. Стреляли много и громко, Что-то гремело по днищу фургона. Еще она слышала крики. Еще были топот и шум. А когда все стихло, Виолетта провалилась в полузабытье.
Она не знала сколько была без сознания, а когда очнулась долго не могла понять где она. Виолетта осторожно приподняла крышку спасшего ее ящика.
Сквозь узкую щель она увидела свет. Вместе со светом в ее ящик потёк отвратительный запах крови, мочи, ацетона и испражнений. Поднатужившись, она подняла крышку еще выше. Открытий проход оказался достаточным, чтобы она выбралась. Ее трясло, руки и ноги ходили ходуном.
Трупы из фургона уже вытащили. Все пространство у нее под ногами было залито кровью. Из ярко освещённого проема распахнутой двери в фургон залетами голоса и обрывки слов. Остальное разобрать Виолетта не могла.
А что делать ей дальше? Если узнают, что она хозяйка и повелительница рабов в их с Кощеем усадьбе, то военные ее казнят. Какой смысл тогда было прятаться и бороться за свою жизнь?
Нет. Ее никто не узнает. Она сняла с себя все украшения, разорвала и вытащила из-под одежды дорогое обгаженное белье. Оторвала длинный подол своего платья. Дольше всего Виолетта обрезала тупыми ножницами свои великолепные волосы, бесчувственные руки едва двигались. Практически до четырнадцати лет ее стригли под мальчика. А ей так хотелось, чтобы у нее были длинные волосы, как у принцессы. С четырнадцати лет она волосы не стригла вообще, только подравнивала кончики отросших локонов. Виолетта гордилась своими волосами, а сейчас она расставалась с ними. Волосы она жалела сильнее всего остального: шмоток и побрякушек, дорогого шелкового белья. Но так было нужно.
— Помогите! Помогите!!! Я живая! — закричала она изо всех сил.
Резкие окрики, влетающие внутрь фургона рикошетили от оббитых грязным металлом стен, и сливались во что-но непонятно и пугающее. От нее что-то требовали, но она ничего не могла понять. Если она что-нибудь сделает неправильно, то ее убьют. Тогда погибнет ее малыш, а он должен жить. Она сделает все, что от нее потребуют, чтобы он жил.
Виолетта опустилась на колени и подняла руки вверх, вытянув их как можно выше, на сколько смогла. Голоса с улицы стали уже более спокойными. Может она смогла угадать их приказы?
В лицо ударил нестерпимо яркий сет. Казалось, что луч фонаря пытается выжечь у нее глаза и мозг. Глаза плотно зажмурились сами собой. Испугавшись еще больше, Виолетта снова закричала:
— Не убивайте меня. Я прошу вас! Я живая. Я все сделаю. Только не убивайте! — голос предательски сипел и срывался.
Она совершенно сорвала голос, пока пыталась удержать крышку спасительного ящика.
Ей не хотелось верить, что жизнь ее малыша кончится, еще не начавшись, вот так среди вонючего фургона, залитого кровью погибших женщин.
Она услышала, как лязгнул металл, и ноги в тяжелых ботинках затопали в ее сторону. Затем шаг раздвоился. Виолетта не сразу поняла, что к ней идут двое, а не один человек.
Яркий луч фонаря продолжал жечь нестерпимым светом. Перед закрытыми глазами полыхало кровавое зарево. Свет проникал через плотно сжатые веки и въедался в глазные яблоки подобно жгучей кислоте. Вдруг свет исчез, ей на голову отдели плотный черный мешок. Ее руки завели за спину, и запястья почувствовали знакомое ощущение затягивающейся петли.
Виолетту подняли с колен и понесли, не давая ногами касаться пола фургона. Её как ребенка передали из рук в руки навстречу яркому солнцу. Мешок был слишком темным, чтобы увидеть ее свет, но ласковое солнечное тепло погладило ее по озябшему телу.
Виолетта чувствовала, что ее куда-то тащат. Прохлада сменившая ласковое тепло подсказала ей, что ее занесли в какое-то здание. Наконец она ощутила под ногами пол холодный и гладкий как стекло. Она почувствовала, как на ней режут одежду. Треск распускаемой ткани проникал через плотный мешок сразу внутрь ее головы.
Чьи-то холодные руки стали ощупывать ее тело. Ее вертели как тушку курицы на базаре, стремясь разглядеть со всех сторон. Наконец ей развязали руки и сняли мешок с головы. Но проверка на этом не закончилась. Высокий строгий мужчина в мотоциклетном шлеме и странном костюме из плотной ткани с нашитыми пластмассовыми щитками внимательно осмотрел ее голову в поисках укусов и ранений. Предосторожность не была лишней, они боялись, что ее укусили.
Перед глазами плавали красные и оранжевые пятна. Зрение восстанавливалось, но медленно. Наконец Виолетта разглядела, что она стоит перед зеркалом совершенно голая. Целлюлитные бедра, громадный живот в растяжках и набухшие бурдюки грудей выглядели уродливо и гротескно. Она ненавидела себя такую.
Виолетта находилась в очень светлой комнате в которой все стены, пол и потолок были выложены белой кафельной плиткой. Она больше напоминала операционную с обилием всевозможной техники, столами и специальными креслами.
— Чисто. Множественные гематомы. Подозрение на легкое сотрясение головного мозга. То, что она беременная на последнем сроке — это сами видите. Есть ссадины и царапины. Ее лучше в карантин отправить. Может и обойдется, — сказал обследовавший ее человек в странном костюме.
— Похвально. Присядьте барышня.
Голос донесся из-за ее спины. Человек в костюме помог ей развернуться и сесть на вертлявый неудобный стул. Теперь она оказалась перед мужчиной и двумя женщинами, сидящими за длинным белым столом. По обеим сторонам расположились угрюмые молодые охранники с автоматами.
— Кто вы, милая.
— Я, Вика. Служанка я. У хозяев служила, — не своим голосом отозвалась Виолетта.
— Беременная служанка?
— А куда мне деваться? Или подыхать, или терпеть. Я не нахлебница. Я своим трудом себе на жизнь зарабатываю.
— Хм. А как же вы смогли в фургоне выжить?
— Я под тент залезла. Там ящик большой был, в нём я и спряталась. Они по мне топтались. Искали меня, но не нашли.