Пестик был известным треплом, но в доказательство он принес из коридора свои грязные ботинки со следами крови по всей поверхности. Там была такая суматоха, что помимо поднятых у «прикормленного» фармацевта «стекляшек» Пестик умудрился «подрезать» в приемном покое промедол и трамадол, а также новое «стекло», которое раньше они не видели. Запланированное «стекло» Пестик отвез Адидасу, а «приварок» рискнул оставить для себя с пацанами. Теперь у них появился свой товар, да и самим «вмазаться» чистым «ширевом» было бы за счастливку. Не справившись с соблазном, Плюха сегодня все же оступился от заповедей Адидаса и с риском для жизни решил «кинуть» босса, помогая утаить «приварок».
На радостях пацаны сгоняли еще за энергетиками, сигаретами и едой. Потом за неторопливой трапезой слушали рассказы Пестика и парочки других вернувшихся пацанов о беспорядках на улице. Колоться пока боялись. Все ждали, что придёт Адидас с «зарплатой» для внутривенного введения. Он сразу может вычислить, что пацаны уже вмазались. И если они вмазанные, то притырили хозяйский товар, а босс относился очень жестко к таким фокусам с крысятничанием.
Ушла на работу следующая смена, но от Адидаса не было ни слуху, ни духу. Все же с наступлением темноты пацаны насмелились. Сначала «вмазали» хозяина квартиры. Кочерга был наркоманом со стажем и в свои двадцать шесть лет выглядел на все сорок. Для остальных нарков Кочерга был фигурой нужной, так как у него была своя собственная квартира. Адидас «вмазывал» и кормил Кочергу для того, чтобы у него жили пацаны, но с одним условием, чтобы тот никого не водил в квартиру и сидел тихо. Новое «стекло» пошло хорошо, едва отошедший от прежней дозы Кочерга снова улетел в мир блаженного дурмана. Ничего ему не сделалось. Колоться было можно.
Сами пацаны укололись уже поздним вечером, почти ночью. Мальчишки вытащили шприцы-инсулинки и «ширнулись» новым «стеклом». Доза Плюхе пошла мягко, он ее почти не почувствовал, приход был слабый. Такой ватный голяк маленького наркошу не устраивал. Плюха зарядил «баян» еще раз и пустил в вену вторую дозу. Теперь приход получился мощным и быстрым. Но бодрость и радужное настроение постепенно стали переходить в давящую со всех сторон темноту, накатил жуткий страх, все тело начало трясти как в лихорадке. Сердце мальчика бешено колотилось, стало жарко, воздуха не хватало, закружилась голова.
Плюха нарвался на «передоз». Страх переходил в панику, тяжелые глюки ужасающих рож и наползающих стен пугали до одури. Плюха как был в грязных джинсах и легкой футболке выскочил босиком на улицу. Но и ту не было спасения, облезлый голый куст сирени протянул к нему свои ветки-щупальца, норовя затянуть мальчика в свое хищное нутро. Валяющийся перед подъездом обрывок пакета вырастал страшной белой личинкой, раздувался и колыхался из стороны в сторону как желе. И небо, такое жуткое и чужое ринулось на бедного Плюху со своей заоблачной высоты. Маленький наркоман испуганно завизжал и кинулся, куда глаза глядят.
Холод мартовской ночи не помог наркоману. Сердце уже не билось, а трепыхалось вразнобой, совершенно забыв о нормальном ритме. Плюха умер от остановки сердца за киоском с периодическими изданиями, забившись в щель между стеной дома и этой железной будкой. Его смерть длилась не долго. Через какие-то десять или пятнадцать минут Плюхин труп восстал и начал свою не жизнь.
В самом конце рабочего дня по улице на встречу друг другу неслись две маршрутных «газели». Водитель Маценко притопил педаль акселератора в пол, разгоняя дребезжащую желтую лохань с мотором. Время близилось к полуночи, и Петро торопился закончить последний на сегодня рейс. Пассажиров было мало, и последнюю стайку возвращающихся со второй смены работниц пекарни он подобрал два перекрестка назад. Кроме них на заднем сиденье расплылся студнем большой и жирный как гиппопотам красномордый мужик с перевязанной бинтами рукой. Он ехал от самой больницы. Всем пассажирам нужно было к метро, и он, пропуская остановки, погнал маршрутку, обгоняя автомобили. Кроме управления этим многоместным недоразумением Петро привычно делал несколько дел одновременно: разговаривал по сотовому, курил в приоткрытое окно, пил из банки энергетик и слушал шансон по радио, а также рассчитывал пассажиров.
На встречу Петро катился волшебный близнец его микроавтобуса под управлением Абуджалила. Волшебным маршрутный автобус был только потому, что ездил он чудом. Уже вторую неделю «газелька» стонала и жаловалась больше обычного, требуя ремонта, но Абуджалил экономил деньги и тянул до последнего. Свадьба сына была уже на носу, а деньги текли сквозь пальцы как вода, требуемую на свадьбу сумму не получалось набрать ну никак. Доход от перевозок был весьма неплохой, но после ежедневного расчёта с хозяином автобуса и маршрута, поборов милиции и ДПС, нужно было заправить машину, оплатить мойку и стоянку, отложить деньги на откуп от миграционной службы, а также купить запчасти и ремонтировать «газельку»-кормилицу. Жалкие остатки дохода размазывались на еду, оплату проживания, одежду и отправку жене в Бухару.
Абуджалил тратил деньги очень бережно, он экономил на всем на чем можно и нельзя экономить. Узбек переселился из благоустроенной однокомнатной квартиры, в которой они жили всего лишь впятером, в подвал жилого дома, где работали дворниками его земляки. Машину он ставил не на стоянку, а в гаражный кооператив под присмотр других земляков, круглые сутки работавших в полулегальном сервисе. Питался Абуджалил остатками из столовой или скидывался на еду с дворниками дома, где он жил. Денег все равно не хватало, даже не смотря на то, что он работал по двенадцать часов в сутки, а иногда и четырнадцать.
Абдуджалил прислушивался к неровной работе двигателя. Движок троил и иногда даже двоил, но хорошая прогазовка заставила работать все четыре цилиндра. Внезапно визгливо свистнул ремень генератора и в работу двигателя вмешался посторонний гремящий звук. Двигатель начал терять обороты, а фары стали светить тускло.
Кажется все! Машина начала бастовать, требуя ремонта решительно и бесповоротно. Похоже, что это его последний рейс на сегодня. Только бы не встать по дороге. Тогда придется тратиться на эвакуатор или просить кого-то из коллег оттащит его на место стоянки. Абуджалил выключил фары. Двигатель снова заработал ровнее. Печальный прогноз подтверждался. Похоже, что генератор накрылся. Водитель начал разгонять микроавтобус, чтобы проехать как можно дальше пока аккумулятор разрядится «до талого». Слава Всевышнему, что все трое оставшихся пассажиров ехали до конечной, а до нее оставалось меньше километра.
Петро от разговора по телефону отвлекла какая-то «кукшка». Тупая бабеха, которую он рассчитал три минуты назад, начала плющить мозг на предмет того, что он не додал ей два рубля с сотни. Она брызгал ему слюнями прямо в щеку, обзывая его хапугой и взяточником. А взятки тут при чем? Он повернул к ней голову и начал убеждать, чтобы она лучше считала. Ведь он еще в отстойнике раскладывает монеты кучками, чтобы потом быстро рассчитывать пассажиров.
Мертвый Плюха выбрался из-за киоска и пошел через дорогу на ту другую сторону, где светил яркой витриной спортивный магазин. Маценко краем глаза заметил силуэт ребенка на дороге и автоматически ушел от столкновения влево, даже не успев сообразить что произошло. Абуджалил в последнее мгновение увидел, как на полной скорости в лоб его «газели» вылетает такая же маршрутка. Он даже тормозить не стал, все равно было бесполезно, только губы сами прошептали:
— Аллах Акбар.
Две газели с пассажирами столкнулись лоб в лоб на максимально возможной скорости. Смявшиеся в одну кучу искореженного металла, микроавтобусы перевернуло и впечатало в витрину спортивного магазина. Практически все пассажиры мгновенно погибли именно от черепно-мозговых травм. Вот такая особенность у отечественных микроавтобусов.
Из всех пассажиров обеих маршруток относительно выжил только красномордый толстяк, который ехал сразу на двух боковых сиденьях в конце салона. Большая мышечная масса и толстый жировой слой сработали как подушки безопасности, минимизировав ранения, а спина впереди сидящего пассажира уберегла от ранений голову. Но собственный вес оказал еще и медвежью услугу, впечатав громадную тушу в узкий металлический поручень как раз самым центром грудины, не рассчитанные на такие нагрузки, ребра лопнули, порвав легкие и впившись в сердце своего хозяина. Красномордый жил еще минут десять.
Плюха сопроводил тупым голодным взглядом кувыркающиеся клубок слипшихся маршруток, а затем пошел на запах свежей крови.
Когда восстал толстяк, Плюха уже кормился, просунув голову в разбитое лобовое стекло. Восставший труп маленького наркомана сожрал дымящуюся сигарету вместе с губами и кожей лица водителя Маценко.
Мертвый Красномордый никуда не ходил, он принялся обстоятельно и методично обгладывать ногу работницы пекарни. Большинство пассажиров не восстали потому, что погибли от черепно-мозговых травм — теперь у толстяка было много жратвы. Спортивного вида парень в обычной кутке и милицейских форменных брюках, ехавший в маршрутки Абуджалила, тоже восстал, но его так зажало в искорёженном автобусе, что он не смог выбраться.
В городе уже творилось, нечто слишком странное и очень страшное. Мертвые пошли по улицам, а живые начали панически спасаться от них и бороться за свою жизнь. До столкнувшихся газелей и двух зомбаков, обгрызающих трупы людей уже никому не было дела. По ночной Москве заполошно метались кареты скорой помощи и милицейские автомобили, мигая проблесковыми маячками и воя сиренами. По улицам двигалась военная техника. Звуки выстрелов в ночном воздухе напоминали прифронтовую канонаду. Катастрофа росла и ширилась, победоносно шагая по жилым кварталам, пока город пытался уснуть для ночного отдыха.
К разбитым машинам так никто и не приехал. Красномордый и Плюха кормились до самого утра. У толстяка вытянулись вперед мощные челюсти, добавилось зубов, кисти рук превратились в уродливые узловатые лапы с когтями и, вообще, он добавил в своих и так немалых размерах. Еще живым при росте почти два метра и широкой кости он весил чуть ли не пару центнеров, а сейч