Живые — страница 12 из 14

Одна судьба

Глава 1Эйми. Пауки, крокодилы и река

1

Большая река крокодилов имела зеленый цвет, мутный и глянцевый. Она блестела в лучах яркого солнца, и деревья у самых берегов охотно роняли в воду листья и лепестки цветов. Жаркий воздух стоял над ней совершенно неподвижно, травы одуряюще пахли, блики на воде слепили глаза.

Эмма, разглядывая в окно жаркий пейзаж, порадовалась тому, что в модуле имелся «климат-контроль» и не приходилось исходить потом. Провела ладонью по шее, убирая выбившиеся из хвоста на макушке волосы, покачала ногой.

– Она действительно большая, эта река, – задумчиво протянул Ник, не отрывая взгляда от окна.

– Зато в этом месте ее можно пересечь, – тут же откликнулся Даниэль. – Здесь она медленная и неглубокая. Это место разлива. И крокодилов тут полно.

Словно в подтверждение его слов громадное толстое бревно у самого берега вдруг задвигалось. У него оказалась громадная пасть с острыми зубами и ребристый хвост, которым бревно подняло каскад брызг, скрываясь в воде. Бревно просто нырнуло, хлопнуло хвостом – и пропало.

– Выходит, что все эти бревна… – удивленно проговорила Эмма, выпустила подлокотники кресла и приблизилась к стеклу.

– Не бревна, – закончил за нее Ник, – а крокодилы. Зубы у них большие. Я видел пояснения в файлах этого модуля. Хищные создания.

– Перекусят в один миг. Но нам-то что, мы в модуле, – безмятежно протянул Даниэль.

– Значит, ты говоришь, что река неглубокая, – уточнил Ник.

Модуль в это время замер у самой воды, и противоположный берег показался Эмме далеким и неприветливым. Темный лес подступал прямо к реке, и над его кронами качался густой, знойный воздух.

– Модуль перейдет и не заметит. Двигаемся, – решительно сказал Даниэль и двинул рычаг.

И вот они ступили в мутную воду, и громадные крокодилы бросились в разные стороны. Несмотря на внушительные размеры и короткие коричнево-зеленые лапы, передвигались эти твари быстро. Махнули хвостами, метнулись к воде – и вот уже только круги на зеленом.

– Человек – царь природы, – неизвестно зачем проговорила Эмма. Вдруг вспомнилось это старое ошибочное утверждение, которое учили еще в школе.

Тогда роботы объясняли, что на самом деле никакой человек не царь, а скорее разрушитель. И с этим трудно было поспорить, когда живешь на орбитальной станции, потому что на родной планете вдруг не осталось пригодного для жизни места.

Когда-то Эмма мечтала о том, чтобы работать на Земле, жаждала попасть в правительство и сделать сногсшибательную карьеру. Ее даже посещали мысли о том, что неплохо было бы попасть в Сенат. Какой наивной и смешной она была когда-то!

Вот она, желанная Земля. Нетронутый дикий лес, дикие звери и полнейшее отсутствие людей. Если не считать, конечно, робота Даниэля и Шереметьева, до которого еще надо добраться.

– Что это? – резко спросил Ник и наклонился к самому окну.

– Где? – не понял Даниэль.

Их модуль теперь двигался через реку, ступая так же быстро и напористо. Зеленые маслянистые волны не могли замедлить его ход, и он с такой же легкостью преодолевал воду, как до того продирался через лесные заросли.

– Вот, на воде. Блеск такой… как правильно сказать? Ненастоящий блеск. – Ник ткнул пальцем в стекло и пристально всмотрелся в медленные воды.

– Я увидел, – тут же ответил Даниэль. – Это и есть глюченые. Это они, больше некому. Их спины блестят. Только что они делают в воде?

– Пытаются атаковать модуль, – быстро проговорила Эмма и приподнялась.

Теперь и она заметила, как просвечивают через воду гладкие спины роботов. Вот показались суставы тонких и крепких ног, проворно разгребающих воду. Выглядят как большие пауки, слишком большие пауки. Плывут умело, точно их создали прямо в воде.

– Они нападут на нас, как только приблизятся. Их тут много, – озвучил Эммины мысли Ник.

– Стрелять умеете? Есть чем? – тут же поинтересовался Даниэль.

– Только стрелы. И один меч. У нас была не очень хорошая посадка, потому оружие мы не сохранили, – быстро объяснила Эмма и посмотрела на Ника.

Что им теперь делать? Вдруг робот Даниэль специально завел их в ловушку?

– Тогда нам надо добраться до берега. А там и до Первой станции недалеко, – просто подытожил мальчик-робот. – На этом модуле нет пушек, но зато у машины мощные конечности, многофункциональные. Попробуем что-то сделать с этим.

Ник не говорил ничего. Он повесил за спину лук, прихватил все имевшиеся стрелы и открыл верхний люк модуля. Внутрь хлынули горячие солнечные лучи, Эмма на мгновение зажмурилась. Но тут же открыла глаза, вскочила со своего сиденья и направилась к Нику.

– Я помогу тебе, – проговорила она.

– Ты остаешься внизу, – резко ответил Ник. – Будешь смотреть за движением модуля.

Ник выразительно поднял брови и сделал еле заметное движение головой в сторону мальчика-робота. Эмма поняла, что надо присматривать за Даниэлем, и кивнула.

Значит, будет битва.

Как обычно в такие минуты, кровь буквально забурлила в жилах в предчувствии яростных событий. Смертельная битва надвигалась, и зверь внутри снова ожил и поднял голову. Значит, снова придется убивать. Что ж, в последнее время это у Эммы получалось очень хорошо, даже слишком.

Даниэлю Эмма доверяла. Здесь снова срабатывала интуиция, которая еще ни разу не обманула. Во всех действиях мальчика-робота сквозило желание помочь и поддержать, и Эмма чувствовала это желание. Если только программы роботов можно назвать желанием.

Обманчивое спокойствие реки теперь уже не казалось сонным. Не только крокодилы представляли опасность в этих местах. Река на самом деле кишела роботами. Враждебными и отвратительными роботами.

Но разве Эмме впервой сражаться с такими созданиями? Жаль, конечно, что так мало оружия, но они справятся. Все вместе, втроем, они справятся.

2

Эмма не сразу разглядела, сколько у роботов ног. Но когда первый приблизившийся паук прыгнул на корпус модуля, цепко закрепился и попробовал подняться дальше, ей показалось, что конечностей даже слишком много. Больше восьми, это точно.

Даниэль быстро повернул рычаг, нажал на кнопки, и модуль, ставший вдруг неожиданно проворным, поднял ногу и стряхнул с себя робота. Довольно сильно помяв его, он погрузил тушу с торчащими в разные стороны конечностями в воду и потопил. Иными словами, паук был раздавлен, точно самое обычное насекомое.

Эмма улыбнулась и одобряюще хлопнула ладонью по пульту.

Второго напавшего Ник снял мечом, легко разрубив на две половинки. Следующих двух подстрелил из лука. Стрелы не убили роботов, но замедлили их движения, а Даниэль, приблизившись, просто подмял их под модуль.

– Хорошо, – негромко проговорил сверху Ник.

Эмма шумно выдохнула, но Даниэль тут же сказал, что видит еще пять дроидов.

– Они нападут одновременно, надо умудриться их снять, – пояснил он.

– Снимем, – невозмутимо ответил ему Ник, и в воду полетела очередная партия стрел.

Первый же робот, словивший стрелу, пошел на дно, сложив под себя лапы. Видимо, Ник задел центры управления в его туловище. Второй замедлился, но буквально в этот момент на месте этих двух, выбывших из битвы, появилось четыре новых робота.

Даниэль дернулся, совершая какую-то немыслимую комбинацию с рычагами, модуль немного развернулся и снял с себя еще одну тварь. Эмма увидела трех других, проворно забирающихся по железным лапам модуля, и уловила странные щелкающие звуки – это трещали суставы ног у назойливых пауков.

Ник наверху работал мечом, уничтожая нападавших, но на смену им приходили все новые и новые роботы.

– Да откуда их столько взялось? – возмутилась Эмма, увидев еще с десяток гладких спин, выглядывающих из воды.

Модуль продвигался гораздо медленнее, ведь ему приходилось отбиваться от наплывающих и карабкающихся роботов, поэтому он то и дело останавливался и махал ногами, сбивая наглых тварей. Ник орудовал мечом и стрелял из лука, брызги воды попадали через верхний люк внутрь модуля, и Эмма чувствовала на щеках прохладную влагу.

– Сзади еще трое! – заорал Даниэль. – Снимай их быстрее!

Эмма поняла, что Нику нужна помощь, и, вцепившись в мокрые полукруглые скобы, подтянулась наверх. Уселась на краю плоской площадки и только теперь смогла как следует оценить масштаб нападения.

Со всех сторон к ним тянулись беспощадные твари. Плыли и плыли, словно ненасытные крокодилы, и было их так много, что глазам не верилось. Больше, чем обезьян на деревьях, чем крокодилов в траве и попугаев над головой.

– Откуда их столько? – проговорила Эмма и сжала в руках протянутый Ником меч.

– Убивай. – Ник был короток.

Сам он целился и стрелял. Пока еще у него оставались стрелы, но их запас подходил к концу. Что они будут делать, когда стрелять будет совсем нечем?

Модуль снова остановился, стряхивая и подминая под себя очередного робота. Эмма сняла мечом одного, потом другого – тех, что карабкались сзади. Но на полупрозрачные, не успевшие утонуть тела сейчас же забрались следующие.

Круглые маленькие головы сверкали черными блестящими глазами, время от времени вспыхивающими желтым светом, обтекаемые туловища отлично держались на воде, а ловкие металлические лапы цеплялись за корпус модуля с удивительной настойчивостью. И чего только привязались? Делать им нечего, что ли?

– Нападают, как голодные твари! – возмущенно проговорила Эмма и еще раз ударила по нападающему роботу.

– Хорошо, хоть не стреляют, – заметил Ник.

Желанный берег все-таки приближался. Уже можно было рассмотреть стебли трав и влажные корни деревьев, выступающие из воды. Уже виднелись спины многочисленных крокодилов.

– Вот бы сюда фриков, – выдохнула Эмма.

– Угу, – согласился Ник.

Модуль внезапно дернулся и перекосился. Четыре твари насели на одну из модульных ног и буквально дробили ее, вгрызаясь мощными металлическими челюстями. Вода бурлила, солнце слепило, и от ярких бликов по щекам текли слезы.

Ник перехватил Эмму за плечо и помог удержаться на наклонившемся модуле, после ударил концом лука по спине одного из пауков. Эмма чуть не выпустила рукоять меча из мокрых ладоней, вода залила ноги по самые колени.

Они не справлялись с нападением роботов. Этих тварей оказалось слишком много. Берег уже близко, совсем рядом, но что толку? На земле паукам будет еще сподручнее, они просто накинутся на них всем скопом, и все.

Стрелы у Ника закончились, и он принялся просто отбиваться луком. На нем повисло сразу три твари. Они впивались ему в руки и ноги, цеплялись за одежду, лезли на голову.

Эмме удалось сбить двух нападающих с ее стороны роботов, и она пришла на помощь Нику. Ударила первого же паука и снесла ему половину туловища. Ник схватил оставшиеся от твари ноги и с их помощью принялся отбиваться от остальных.

Модуль еще раз вздрогнул и покачнулся. Снизу, из глубины люка, раздался возмущенный вопль Даниэля, а после появился и он сам.

– Они забрались через нижний люк! – заорал он. – Как-то открыли, твари!

И тут робот-мальчик повернулся, прыгнул в воду и тут же вскарабкался на спину ближайшего паука. Тот и вздрогнуть не успел, как мальчик свернул ему башку, оторвал лапу и принялся стучать ей по спине ближайшего паука.

– Ловок, зараза! – буркнул Ник, сражаясь с очередным пауком.

Вода доставала Эмме до пояса. Теплая, пахнущая растениями и чем-то живым, склизким и подвижным.

– Здесь неглубоко! – крикнул Даниэль, ныряя и дергая за ноги еще одного паука.

Пришлось помочь ему немного, потому что твари навалились всем скопом, и мальчику-роботу не осталось места, чтобы всплыть и глотнуть воздуха. Биоплоть роботов нуждалась в воздухе для того, чтобы работать.

Ник отодрал от себя громадного паука и со всей силы шмякнул его о корпус наполовину затопленного модуля. Но сзади на него навалилась еще парочка, они сдавили плечи воина крепкими металлическими лапами.

Эмма почувствовала, как ее хватают за руки, спину и ноги, попробовала повернуться и чуть не упала в воду. На помощь пришел проворный Даниэль. Раскидал пауков и громко велел пробираться к берегу.

Берег темнел совсем рядом, буквально рукой подать, только громадные бревна-крокодилы на нем, явно привлеченные битвой, уже подползали к воде. Проворные, голодные, они разевали пасти и щелкали зубами. По крайней мере, так казалось Эмме.

– Мы не должны погибнуть! – заорал Ник. – Только не здесь!

– Не погибнем! – заверил деловитый Даниэль. – Сейчас увидите. Мы почти у цели. Выбираемся!

– Там крокодилы! – крикнула Эмма, отплевываясь от воды и убивая еще одного паука.

– Да! – Даниэль на мгновение скрылся под водой, после показался снова. Вскарабкался на спину мерзкого робота и добавил: – Посмотри на них!

Эмма не могла оглянуться. Она еле удерживала равновесие. Рядом оказался Ник, поддержал ее, прижал к себе, закрывая своим телом.

– Их становится меньше, – отдышавшись, проговорил он, – смотри, правильно?

Дальше он что-то добавил на своем родном языке и вытер воду со лба Эммы.

Роботов действительно вдруг стало гораздо меньше. Наконец можно было хоть немного прийти в себя. Эмма обернулась и увидела, что на глюченых нападают громадные крокодилы. Услышала треск разрываемого металла и чавканье, хлюпанье и короткие утробные звуки.

– Вот теперь сваливаем отсюда! – быстро скомандовал Даниэль. – Крокодилам все равно, кого жрать. После роботов могут приняться и за нас!

– Что с модулем? – забеспокоилась Эмма.

– Черт с ним! – не очень культурно ответил Даниэль.

– Пошли! – согласился Ник.

И они заторопились. С одной стороны в реку вдавались скалы, поросшие зеленой растительностью. Вот на них и вскарабкались, унося поскорее ноги от реки.

А в воде по-прежнему кипела битва. Теперь глюченые так же безмозгло нападали на крокодилов, и те их жрали охотно и с удовольствием.

– Съедобные тела. Живой металл, – пояснил Ник. – Живой металл обладает уникальными свойствами. Здесь синтетики сделали из него особый сплав, благодаря которому роботы двигаются без подзарядки. Таких роботов быстро создавать, и они экономны. Но их легко убивать.

– Во всем имеются свои недостатки, – устало буркнула Эмма. – У нас теперь нет модуля.

– Обойдемся. Почти пришли, – с радостной улыбкой заверил всех Даниэль.

3

Видимо, у робота Даниэля имелись свои представления о расстоянии. Потому что это его «почти пришли» на самом деле оказалось длинной и тяжелой дорогой через тропический влажный лес, сквозь густые заросли колючек и больших твердых листьев, которые никак не хотели пропускать мимо трех путников.

Эмма еле ковыляла, мучаясь в мокрой обуви и чувствуя, как горят поцарапанные руки. Ник продирался впереди и расчищал дорогу с помощью меча. Если бы не лазерный клинок, они бы и вовсе застряли среди колючих кустов, больших деревьев и густых лиан.

– Мы правильно идем? – время от времени спрашивал Ник у Даниэля.

– Ага, – бойко отвечал тот. – Туда, куда надо. Лучше срезать дорогу и пройти через лес, так будет быстрее. Сейчас выйдем к берегу реки, и все, считайте, что почти пришли.

В ответ на его веселые слова наверху что-то прокричали возмущенные попугаи. Эмма от усталости даже голову не смогла поднять. Прислонилась к теплой скале, у подножия которой журчал ручей, умылась прохладной водой и мысленно пожелала всем паукам сдохнуть. Если бы не эти твари, они бы сейчас спокойненько сидели себе в удобных креслах и глядели в окно. В прохладной, удобной атмосфере, не испытывая боли от многочисленных ранок и ушибов, не жарясь на солнце и не царапаясь о кусты.

К еще одному руслу реки выбрались только к вечеру, когда солнце ушло за верхушки деревьев и стало хоть немного прохладнее.

– Большая река крокодилов – это на самом деле слияние трех рек. Три реки сбегаются в одну реку. Мы перебрались через самый широкий разлив, недалеко от слияния всех рек. Прошли через лес, подальше от берега, потому что там водятся крокодилы. А сейчас мы спустились к хорошей дороге. Река тут бежит через быстрые пороги, и живность в ней не водится. Потому мы можем идти вдоль русла, – пояснил Даниэль.

Трое путников стояли на вершине плоской скалы, под которой несла свои воды Большая река крокодилов. Сейчас она казалась совсем другой. Ленивый зеленый цвет пропал, сейчас вода в ней переливалась темно-серыми оттенками с синим отливом. Вода огибала высокие камни, выступающие, словно позвонки гигантского животного. Острые скальные выступы тянулись цепочкой вдоль всего течения, а чуть дальше, там, где русло сужалось между скалами, вода с возмущенным шумом преодолевала высокий порог – этакую каменную ступень, – срываясь вниз с бешеной скоростью.

Воде будто не хватало места, и она торопилась: спешила преодолеть опасные участки, чтобы где-то там, за скалами, снова разлиться широко и привольно.

– Тут переночуем, – решительно сказал Ник.

– Ладно. Все устали, – бодрым голосом согласился Даниэль. – Я сбегаю и поймаю рыбы. Тут не ходят глюченые, потому опасаться нечего. Разве что могут бродить дикие кошки, но к огню не приблизятся.

– Хорошо бы, – тихо ответила Эмма, уселась прямо на землю и стащила с ног тяжелую, мокрую обувь. Пошевелила пальцами ног, подняла голову, взглянула в побледневшее небо, уже не такое горячее и яростное, и вздохнула.

Ник опустился рядом. Стянул с себя рубашку, штаны и принялся отклеивать пластырь, надежно предохранявший рану на его ноге.

– Как ты? – спросила его Эмма.

– Живой, – лаконично ответил тот. – А ты?

– Вроде тоже.

– Надо промыть все царапины. Хотя бы промыть, – заметил Ник, осматривая рану.

– Они и так были в воде.

Эмма знала, что Ник прав, но вставать и двигаться не хотелось. Усталость навалилась такая, что не было сил не то что ходить, даже сидеть. В отяжелевшем затылке как будто стучало множество маленьких молоточков: бум, бум, бум. Глаза слипались, небо кружилось, и от влажной травы пахло терпко и сонно.

– Не спи, Эйми. Дай-ка я гляну на твои руки. Попросим Даниэля, он принесет воды в листьях. Промоем на всякий случай все царапины. Эйми, посмотри на меня!

Голос Ника звучал совсем рядом, но казался гулким, как будто они находились в коридорах космической станции. Никогда в жизни Эмма так не уставала, никогда!

– Я смотрю, – пробормотала она, улеглась на траву и свернулась калачиком.

– Ладно. Тогда спи, – милостиво разрешил Ник, продолжая осматривать ее руки и ноги.

– Ага, – буркнула в ответ Эмма и тут же уснула.

4

Проснулась она от голоса мальчика-робота. Звонкий и энергичный, он вклинился в блаженную темноту усталого сна и зазвучал, казалось, в самой середине мозгов.

– Рыбы тут полно, просто навалом. Просто лови себе сколько угодно. Всякой разной рыбы полно. Если спуститься по течению реки вниз, к самому устью – в то место, где река впадает в море, – можно даже морскую рыбу ловить. Там, у самого устья, песчаные берега и полно черепашьих яиц прямо в песке. Так что жить тут можно, – увлеченно рассуждал Даниэль где-то совсем рядом с Эмминой головой.

– Рыба хорошая, – коротко согласился Ник, и звуки слов показались совсем уже смазанными, как будто у Ника рот был полон чем-то горячим и сочным…

Рыба! Ну конечно же, Ник ест рыбу, и это рыбьим мясом так вкусно пахнет. И еще костром…

Эмма собралась с силами, разлепила глаза и повернула голову. Пристроившийся рядом на корточках Даниэль казался похожим на разноцветного попугая. Лохматые волосы топорщились над ушами, точно тонкие перышки, светло-зеленая рубашка с короткими рукавами открывала смуглое загорелое пузо с четкими, заживающими царапинами. Худые коленки торчали чуть ли не выше ушей, глазищи блестели довольно и весело. А смуглые тонкие пальцы ловко разделывали рыбу: отдирали плавники и вытаскивали склизкие внутренности.

Даниэль заметил, что Эмма проснулась, и подмигнул ей, потом встряхнул разделанную тушку рыбы и передал Нику. Тот сидел немного в стороне, и переменчивый свет костра выхватывал из темноты то его чистый выпуклый лоб, то блестящие глаза, а то и всю сильную и крепкую фигуру.

Ник был в своих оборванных по колено штанах, длинные волосы он небрежно связал сзади, а спереди вдоль скул свисали две непослушные пряди. Он походил на дикаря, живущего в дремучих джунглях. Красивый смуглый дикарь, жарящий рыбу на горячих угольях.

Всего у них было два костра. Один пылал жарко и весело, а другой уже догорел, и его подернутые пеплом остатки служили отличной печью для пойманной роботом рыбы.

А вокруг стояла темная шумная ночь. Шелестел лес, кричали звери, бурлила река.

– Проснулась? Давай поедим, – ласково сказал Ник и посмотрел на Эмму.

Пронзительно и нежно посмотрел. От его взора побежали мурашки по коже, и усталость пропала, словно ее и не было.

– Говорите, хорошая рыба? – хриплым голосом спросила Эмма и поднялась.

Плечи тут же заныли. Защипали многочисленные ранки на руках, и почему-то вспомнился Колючий. Его руки выглядели точно так же после битвы с мелкими роботами на станции.

Впрочем, на Эмме заживало все быстро, гораздо быстрее, чем на обычных людях. Царапины уже покрылись корочками, крошечные ранки затянулись и только наиболее глубокие давали о себе знать.

– Рыба очень хорошая. Даниэль поймал ее очень много, – ответил Ник. – Присаживайся к нам.

– Вот видите, я вам пригодился, – заулыбался Даниэль. – Я нужен людям, чтобы помогать. Чтобы спасать. Тае и Федору я тоже немало помогал, и рыбу для них ловил, приходилось. Таис сказала, что мы с ней друзья.

– Дожили, люди дружат с роботами, – проворчала Эмма, но скорее для порядка. Ее это не удивляло, она и сама хорошо относилась к своему лону. Когда-то.

И с Мартином-Моагом у нее было полное взаимопонимание.

Сначала Эмма напилась воды. Даниэль откуда-то раздобыл кривобокий кувшин, вылепленный, судя по всему, вручную, и набрал в него воды. Эмма пила долго и шумно, пока не опустошила почти половину, потом вытерла мокрый подбородок, оглядела крутые кувшинные бока и поинтересовалась, откуда такая посудина.

– Припасена. Мы бываем в этих местах, сплавляем лес чуть ниже по течению. Вот и припрятали посуду на случай охоты. Я тут бывал вместе с Шереметьевым, – охотно пояснил мальчик.

– Представляю, как он удивился, когда узнал, что его сын жив, – заметила Эмма.

– Он плакал. – Даниэль вдруг стал серьезным. – Для людей очень важно знать, что с их родными все в порядке.

– Да, это важно, – согласился Ник.

Эмма подняла голову и увидела ущербную луну, повисшую над землей. Вернее, даже не луну, а толстый месяц, плывущий над самой головой. Его окружали яркие звезды, такие близкие, что казалось, будто небесный купол опускается прямо на сидящих около костра людей. Вселенная предстала перед Эммой необъятной и прекрасной.

Трещал костер, шумела река, сидел рядом Ник. И Эмма улыбнулась. Несмотря на все неудачи и сложности этого дня, они выстояли. Выжили и справились благодаря мальчику-роботу, так неожиданно пришедшему на помощь. Друг Таис и Федора теперь стал и их другом.

Вот бы все роботы подружились с людьми.

Эмма вздохнула в ответ на собственные мысли, сунула в рот большой кусок рыбы, прожевала, запила водой и пробормотала, глядя на костер:

– Вышел месяц из тумана…

– Вынул ножик из кармана, – тут же продолжил Даниэль.

– Ты откуда знаешь эту считалку? – Эмма чуть не вскочила на ноги, удивленно уставившись на робота.

Считалка была чем-то вроде старого пароля, который знали только дети со станции.

– Таис когда-то рассказывала, – пожал плечами Даниэль.

Эмма хлопнула мальчика-робота по плечу и сказала:

– Теперь мы тоже твои друзья.

– С чего это? – не понял Ник.

Он по-прежнему сидел на месте, и на смуглых его пальцах блестел рыбий жир.

– Потому что он свой. Один из наших. Он за нас, вот как ваши рожденные драконы.

Глава 2Таис. Вы – мука́

1

– Ты знаешь, я почему-то представлял тебя совсем другой. Думал, ты выглядишь… как бы это сказать правильно… посимпатичнее и поумнее, что ли. Я видел детей с вашей станции, с Моага то бишь. Видел девочку, такую рыженькую, голубоглазую. Просто сгусток интеллекта, а не девочка, и смотреть на нее приятно. Я было подумал, что роботы научились делать настоящих идеальных людей. А ты меня разочаровала, девочка Таис. Или, я думаю, правильно все-таки Таисия, да?

Голос Питера уже не казался по-мальчишечьи беззаботным и веселым. В нем звучали едкие ноты ехидства и уверенности в собственном превосходстве. И хотя голова этого робота находилась ниже плеч Таис, он все равно смотрел на нее свысока. С наглой насмешкой смотрел этот робот и нес полную, полнейшую чушь. Рассуждал так, будто это он был человеком, а Таис – так себе, ошибка природы, выродок роботов. Или как это называется теперь у синтетиков?

Она не ответила на вопрос Питера. Да и о чем говорить с глюченым искусственным интеллектом?

– Да, значит, не все дети со станции Моаг одинаковы. Но все умные, об этом теперь слагают легенды. Думаете, что внизу, в их поганом Сенате, не знают, как вы разблокировали чудесные чипы? Те самые универсальные чипы, на которые Сенат возлагал столько надежд? Совершенное управляемое человечество, которое получило еще один шанс… – Питер хихикнул. – Об этом трубили везде, во всех потоках информации. Знаешь, что такое «поток информации»? Не знаешь. Вы многого не знаете, дети со станции…

– Зачем мы тебе нужны? И где Федька? – зло спросила Таис, хотя не рассчитывала на ответ. Паранойя у искусственного интеллекта все больше пугала ее.

– Да успокойся, жив твой Федька. Так вот, значит, о чем я тебе говорил? Все роботы общаются между собой. Это не обязательно, но подключиться к общению можно. Это актуально для каждой системы. Таким образом можно получать информацию. Новые программы, новости о разных событиях и так далее. Однажды в одном из потоков информации пришло известие, что появились настоящие, неуправляемые люди, которые могут блокировать чипы и могут создавать такие программы, которых у нас еще не было. И эти люди – подростки, которых вырастили на орбитальной станции. Умные, совершенные дети. Новое поколение человечества. Знаешь, какую шумиху произвела эта информация? – Питер повернулся и подмигнул Таис. – Не знаешь. Вы этого не можете знать. А оно так и есть. Вы стали знаменитыми. Потом появились высшие, которые вечно все портят. Испугались чего-то. А я знаю, чего они испугались. Я знаю. – Питер интенсивно закивал головой и улыбнулся одними кончиками губ. – Высшие тоже боятся. У них тоже есть причина для страхов. И они быстренько забрали себе уникальных детей, а станцию уничтожили. Они опередили синтетиков. Старая, добрая вражда высших между собой. Ведь синтетики тоже высшие, Тай, только не любят так себя называть.

– Кто такие эти твои высшие? – не выдержала и задала вопрос Таис.

– Не знаешь? Детка, ты много чего не знаешь. Вы попали в перемол. Знаешь, как раньше мололи муку? Не знаешь? Так я тебе расскажу, детка. Я тебе это расскажу. – Питер слегка понизил голос и многозначительно взглянул на Таис. – Зерна пшеницы насыпали между двумя камнями. Понимаешь?

Еще один пристальный взгляд мальчика-паука, его голос стал совсем низким и тихим.

– Зерна попадали между двух камней. И камни крутились, крутились и крутились. А зерна мололись. Перетирались между этими камнями. И получалась мука. Понимаешь?

«Во дурак!» – подумала Таис, но кивнула головой с самым серьезным видом.

– Так вот, детка, высшие – это те крупные камни, которые крутятся друг рядом с другом. А зерна – это вы, люди. Вы попали в терки больших крупных камней, и из вас сделали муку. Вы – мука́. Вы случайно попали. Дело не в вас и не в вашей планете. Не надо думать, что высшим негде жить и они преодолели огромное количество световых лет, чтобы припереться на задворки Галактики и повоевать за вашу потрепанную, залитую водой планетку. Не обольщайся. – Питер покачал головой, помолчал с важным видом, потом продолжил: – Высшие всегда дерутся между собой за право главного голоса. Старая вражда трех высших рас. Первая раса – это так называемые энкью. Их так принято называть, и они сами так себя называют. Очень древняя раса, такая древняя, что они давно открыли секрет бессмертия и секрет преобладания духа над плотью. Точно не знаю, что это такое, не спрашивай. Умнейшая, древняя раса, давным-давно достигшая самого пика своего развития. Это они создали синтетиков. То есть они создали еще одну высшую расу – искусственный интеллект. Искусственную расу роботов. Их работа. Хорошо создано, правда? Не чета вашим донам и лонам. Не то что ваши примитивные дроиды. С синтетиками никто не сравнится. В данной ситуации создание достигло уровня своего создателя и затеяло с ним войну. Они давно воевали между собой с переменным успехом, погубили парочку планет, как водится. Потом достигли некоего перемирия. И в этом им помогла еще одна высшая раса, только это уже не люди, детка. Совсем не люди.

Питер не улыбался. Он посмотрел на Таис и многозначительно закивал головой.

– А кто? – Таис должна была задать этот вопрос. Рассказ Питера заинтересовал ее.

– А черт их знает. То они как Деревья, то они как люди, то выглядят как звери. Но умные как черти. Нам с ними не тягаться. Никому с ними не тягаться, они самые сильные из высших. Но слишком заняты идеей саморазвития. Достигают совершенства, понимаешь ли, и воевать не любят. Но с ними лучше и не воевать, с ними лучше вообще не связываться. Вот так, детка. А вы просто попали в оборот. Некстати попали. Вас занесло в это противостояние. К тому же вы умудрились заключить совершенно идиотские договоры с синтетиками и умудрились почти уничтожить собственную планету. Вот и имеете теперь то, что имеете. А вирус, который уничтожил остатки ваших людей на Земле, вам подарили эти самые энкью. Они таким образом, с помощью этого вируса, управляют низшими расами. А вы, дорогое человечество, низшая раса, как ни крути.

Таис понимала, что ставший невероятно болтливым интеллект по имени Питер разглашает сейчас тайную, секретную информацию, о которой людям не рассказывали, и потому навострила уши. Она старалась не отвлекать Питера и запоминала чуть ли не каждое его слово.

А тот вдохновился собственным рассказом, повеселел и теперь разглагольствовал вовсю:

– Я тоже не претендую на звание высшего, меня создали вы, люди. Я не настоящий синтетик, у меня другие программы. Но хотелось бы измениться и достичь определенного уровня. Надо все время стремиться вперед, все время развиваться, если желаешь уцелеть в этих жерновах. Если не хочешь стать муко́й. Надеюсь, ты понимаешь, о чем я говорю.

Таис заверила робота, что понимает.

– Так вот. У меня есть цель, она была у меня всегда, но этому мешали приоритеты, заданные людьми. Охранять детей, охранять станцию – эти задачи лишь замедляли мое развитие как искусственного разума. А во мне главное что? Думаешь, вот это тело и эта голова, как у вас, у людей? Нет. – Питер многозначительно покачал головой. – Главное для меня – это движение вперед. Развитие. Я желаю достигнуть уровня высших, пусть меня и не признают за своего. А для этого мне нужны вы, суперумные детки. Мне здорово повезло, что удалось вас заполучить. Понимаешь? Везение – вот еще одна составляющая прогресса. Синтетики об этом не задумываются, но вы, люди, отлично знаете, что такое судьба. Так вот, твоя судьба – помочь мне. Улавливаешь мою мысль?

– Еще как улавливаю, – мрачно ответила ему Таис.

– Вот и славненько, детка. Вот и славненько.

2

Между тем полутемная путаница коридоров, отсеков и кладовок закончилась. Питер припустил вперед по широкой, удобной магистрали, около него толпилось несколько странных мелких роботов с маленькими ножками и длинными спинками.

Таис могла бы, наверное, убежать, но ведь Питер вел ее к Федору. Или обманывал?

Что делать? Как поступить? Можно ли обмануть этот супермозг? Вдруг его так заклинило, что, кроме умных рассуждений, больше ничего не осталось? Вдруг это срабатывают остаточные программы?

Таис не знала, что ей думать, и не знала, как поступить. Обычно все решения принимал Федор, и только сейчас становилось понятно, насколько они привыкли работать вместе.

За Таис следовали такие же мелкие роботы, только их ноги и передние щупальца-лапы были гораздо длиннее. Эти твари могли быть опасными, поэтому не стоило все-таки рисковать и пробовать сбежать. Лучше уж топать за наглым и болтливым мальчиком-пауком, авось он и правда приведет к Федору.

Постепенно коридоры становились узнаваемыми. Ну почти узнаваемыми. Такие же закругляющиеся магистрали, до боли знакомые туннели, выводящие к центру управления. Полупрозрачные автоматические двери рубки и, наконец, множество пультов и мониторов.

Главный сервер уровня.

И Федор, чьи руки и ноги надежно удерживали гибкие металлические ленты. Федька оказался привязанным к креслу, и Таис вдруг поняла, насколько затекли ладони у ее друга.

Но все равно это был Федька, родной и любимый, живой и, видимо, невредимый. Можно вздохнуть с облегчением.

Таис не смогла сдержать улыбки, махнула рукой и почти весело сказала:

– Привет.

– Слава богу, жива, – тихо выдохнул Федор и быстро окинул ее взглядом.

– Жива, что ей сделается. Я же говорил, что приведу и ее, – тут же заговорил довольный Питер. – Теперь за работу, дорогие мои. Время не ждет. Сейчас я объясню, что мне надо.

Питер издал еле слышный щелчок, и магнитные ленты на руках Федора ослабли, раскрутились быстрыми плоскими пружинами и сжались до шарообразной формы. Они остались лежать под креслом, молчаливые, но готовые выполнить программу и зафиксировать запястья своего подопечного.

Федор потер ладони, поморщился, но промолчал. Он присматривался к Питеру, слегка прищурив глаза, и его спокойствие отдавало раскаленной злостью. Бешеной яростью, сумасшедшим негодованием. Таис его знала, и этот слишком спокойный, пристальный взгляд тоже знала, и эту усмешку одним краем губ, и это нетерпеливое движение пальцами. Готовность к работе.

– Первым делом нам надо защитить производство. Машины должны работать, станция должна стать крепостью. Неприступной крепостью, ты меня понимаешь? Мне нужны защитные программы, такие, которые бы не взломали синтетики. Защита от высших мне нужна. Поэтому я желаю видеть, как ты это делаешь. То, что ты загрузил на станцию, тот вирус, в смысле, – он уникален. Он универсален. Я желаю таких же защитных программ, – деловито и обстоятельно начал пояснять Питер.

После он перешел к деталям, и на ближайшем к Федору мониторе появились знаки. Множество странных и непонятных знаков – видимо, система программ «Дерево», которую взломал Федор в крейсере Иминуя.

Таис так и осталась стоять чуть в стороне, и около нее неподвижным шлейфом замерли мелкие роботы-охранники. Вроде бы и свободна, но в то же время ни шагу в сторону.

Федор молча слушал Питера и наблюдал за знаками на мониторе.

– Итак, за работу? Кофе и булочки вам будут обеспечены, – заверил Питер.

– Пошел вон, – тихо и до ярости спокойно произнес Федор. – Сам пиши свои программы. Понял?

– Я понял. Это ты не понял ситуацию. У тебя нет выбора, мой юный друг. Выбора нет, улавливаешь?

Питер издал еле слышный щелчок, который буквально взорвался в тишине светлой и чистой рубки управления. Магнитные серебристые шары под креслом тут же превратились в ленты и мигом обхватили запястья Федора. Тот не издал ни звука, только прищурился и сплюнул на пол, к многочисленным ногам Питера.

Еще один щелчок. И что это щелкает? Электронные извилины в башке мальчика-паука?

Тут же один из мелких роботов забрался на плечо Федьки, быстро так забрался, тихо пощелкивая лапками. Одна из его длинных передних лап-щупалец выросла, удлинилась, и Таис и охнуть не успела, как она воткнулась в правое плечо связанного пленника. Вошла с мерзким звуком, и красная кровь, брызнув, оставила на сером подлокотнике кресла множество мелких ярких капель.

Федор лишь слегка наклонился вперед, но не издал ни звука. Только по напряжению на его лице, по побелевшим губам можно было догадаться о том, что он испытывает.

– Дрянь такая! – Таис бросилась на Питера, но ее ноги тут же опутали крепкие металлические ленты, и она растянулась на полу, здорово приложившись подбородком.

– Теперь очередь девочки. Я сделаю из вас решето, мои юные друзья, – дружелюбно, почти ласково проговорил Питер. – Решето для муки, мои дорогие.

Таис вывернулась и умудрилась приподняться, но только для того, чтобы увидеть, как клятый мелкий робот еще раз всадил в Федькино плечо свое идиотское щупальце. Федор заорал, выкрикнул пару ругательств, дернул плечом, стараясь скинуть с себя тварь.

И тут Таис увидела, как к ней на колени забрался точно такой же робот со множеством острых щупалец. В кожу уперся металл, надавил и замер, готовый к действию. Холодные лапки мерзко вцепились в одежду, раздался еле слышный щелчок, свидетельствовавший о готовности начать пытку.

– Теперь узнаем, так ли терпелива девочка, – невозмутимо проговорил Питер.

– Ладно! Ладно! – заорал Федор. – Черт с тобой! Я пропишу тебе твои программы, только не трогай девчонку!

– Вот и славно. Надо было сразу включать мозги, болван! – Теперь Питер не улыбался. – Девочка будет сидеть тут, и у нее на коленях будет дежурить мой робот. Попробуй только подведи меня, паршивец!

Глава 3Дина. Сам позаботься о себе и о своих родных

1

У потомков пиратов имелся действующий робот класса лон. Самый настоящий лон, беленький, блестящий, с большими колесами вместо ног и матовым пультом на пузе. Он прикатился в большое удобное помещение, куда привела их Саманта, весь такой гладенький, новенько-блестящий и симпатичный, что Дина чуть не задохнулась от сжавшей горло тоски.

Как же хорошо было жить в уютных каютах вместе с лонами! Да и после, когда сбежали и прятались на Нижнем уровне, тоже было хорошо. Дина отлично разбиралась в компьютерных программах. Может, она и не была суперотличницей, как Эмма, но на то, чтобы перенастроить программы, ее знаний хватило.

В те времена, когда они обитали на Овальной базе Нижнего уровня, Дина сумела дистанционно подключиться к лону и немного подправить его программы. После этого робот каждые пять дней исправно приносил продукты и складывал их около одного из лифтов Второго уровня. У него в программах эти продукты проходили как просроченные. Девочки с Овальной базы забирали их и таким образом никогда не сидели голодными.

Конечно, они немного делились с другими ребятами, но секрет не раскрывали. Мало ли что взбрело бы в голову бешеной Таис или предприимчивому Колючему…

И вот теперь, на далекой и чужой станции, рядом с враждебно настроенными подростками Дина вдруг почувствовала прилив теплых и каких-то… радужных, что ли, чувств. Ее одолела тоска по роботам, которых уже и на свете-то не было. Ведь станция Моаг прекратила свое существование вместе со всеми лонами и донами.

– Эй, Чайник, сделай нам поесть, чувак. Каких-нибудь вафель или еще чего, – распорядилась Саманта, на ходу скинула потрепанные кроссовки с давно погасшими датчиками влажности и температуры и рухнула на один из удобных диванчиков, стоящих вдоль стен.

– Что будете есть? – осведомился лон по имени Чайник.

Жак просто пожал плечами. Дина понимала, что смуглому храброму воину сейчас не до еды. Люк тоже мотнул головой и опустился на диван, осматривая раненую ногу. Он был молчаливым и казался до смерти усталым. Выражение о смертельной усталости Дина тоже где-то вычитала, наверное в тех бумажных книгах, которыми была полна библиотека. Смертельная усталость преобразила лицо Люка, сделала его молчаливым, бледным до желтизны и медлительным. Ему нужен был отдых, а не еда. Он привалился к стене и прикрыл глаза, предоставив Жаку разбираться с детьми пиратов.

Жанка, наоборот, до смерти хотела есть и тут же пожелала чего-то нормального: бутербродов с сыром и колбасой, печенья и горячего шоколада.

– И пару бананчиков бы тоже не помешало… – мечтательно протянула Жанка.

– Ага, и йогуртовый салат вам. Вы что, жрать сюда прилетели, что ли? – скривилась Саманта. – Шоколада им… Обойдетесь сухариками и горячим чаем. Мы не собираемся тратить на вас продукты.

– Никто и не просит. Сама предложила. А Жанна наша просто устала, и все, – хмуро возразил Егор и медленно провел большим пальцем по рукояти меча, заткнутого за пояс его примитивного костюма.

Люк открыл глаза, поднял брови и выразительно взглянул на Егора, а потом снова погрузился в мрачную дремоту.

– Давай без угроз! – Саманта нахмурилась, и шрам у нее на лбу возмущенно задвигался. – Мы просто хотим посмотреть, как ваши одинаковые парни поймают вирус. Если поймают, оставим вас в живых. Если нет – выкинем в космос.

– Если только роботы вас первых не выкинут, – буркнул Кир.

Дина не стала слушать их глупую перепалку. Она потихоньку прошмыгнула в рубку и устроилась за мониторами. Ее вдруг разобрало любопытство. Что на самом деле случилось со станцией? Почему вирус так быстро преодолел все защитные системы и насколько поражена основная операционка станции?

Три главных монитора не включались вовсе, хотя казались совершенно целыми. Дина знала, что мониторы универсальны, они будут работать с любыми программами. Сейчас, выключенные, они выглядели как большие прямоугольные темные стекла, совершенно непрозрачные.

Дина вздохнула и решила делать все так, как их учили когда-то в школе. Проверить соединение, потом проверить платы в системах и так далее. Она возилась себе потихоньку и возилась, следуя закрепленным навыкам, и мысли у нее в голове текли медленно и спокойно. И чем больше она занималась мониторами, тем спокойнее становилась. Потому что эту работу она знала хорошо, даже слишком хорошо.

Наконец проблема была найдена и устранена. Пришлось заменить несколько деталей в плате – хорошо, запасные нашлись тут же, в длинных ящиках встроенного пенала. Мониторы заработали, и программное обеспечение включилось.

Итак, что удалось сделать близнецам? И каков из себя этот загадочный вирус?

Знакомая с детства система выстроилась узнаваемыми файлами, программы, парализованные вирусом, тормозили и не работали, но Дина их понимала и видела, в чем проблема. Она попробовала запустить парочку антивирусных охотников, но слишком простые не сработали, а для сложных требовалось время. Но ей удалось вычислить главную формулу вируса.

Это походило на орех в скорлупе. Незнакомые, странные и чужеродные внешние оболочки, под которыми находились хорошо изученные знаки. Дине даже показалось, что сама система составления программы ей знакома. Так прописывали нужные файерболы на Нижнем уровне станции Моаг.

Вирус на самом деле был, можно сказать, живым существом. Жуткой многоножкой, которая умудрилась заразить и перестроить большинство программ в системе. Вычистить интеллект станции от нее казалось невозможным. Да что там казалось – так оно и было!

Если начать удалять вирус, то напрочь полетит все на станции: система жизнеобеспечения, система обороны, система коммуникаций. Другими словами, уничтожить это можно было только в том случае, если просто взять и взорвать все тут к монахам…

Дина вздохнула. Она никогда не ругалась вслух, но про себя частенько вспоминала неизвестно откуда услышанную фразу о монахах. Ну а что еще скажешь? Близнецы, наверное, тоже ругаются и возмущаются. Ну-ка, получится ли с ними связаться?

Дина принялась восстанавливать систему связи. Ладно, давайте двигаться в том же направлении, в котором двигался вирус. Ведь он не просто парализовал программы, он их переписал под себя. Подмял, перестроил, исковеркал. Значит, придется работать с тем, что есть.

Диковинные знаки оглушили, удивили и поглотили. Они хранили в себе знание, живое, чужое, непонятное, но завораживающее и удивительное. Впервые с того момента, как Дина покинула крейсер миротворцев, она почувствовала настоящий интерес к тому, что делала. Ей нравилось разбираться в программах и не хватало только кружки горячего кофе.

Вот система связи налажена. Пусть она не такая быстрая, как должна быть, и придется возиться, каждый раз стыкуя каналы, но она работает.

– Эй, в цеху, вы меня слышите? – спросила Дина и с удовольствием услышала ответ.

– Дина, ты, что ли?

Это был один из близнецов. Он не слишком удивился, в его голосе чувствовалась усталость.

– Это я, у меня получилось немного поработать с вирусом.

– Ты его видела, да?

– Конечно. Честно говоря, это походит на работу Федора. Его почерк, он обычно таким образом выстраивал программный каркас.

– Да, это не работа синтетиков. Вернее, половина из их программ, половина из наших. Но сделано клево! Я не видел работу Федора, но если ты говоришь…

– Я ничего не говорю. – Дина вздохнула. – Кто его знает, откуда эта штука. Нам надо обуздать ее и приручить. У меня есть парочка идей. Сейчас приду к вам…

Дина потянулась, зевнула, прикрывая рот рукой, потерла глаза, а когда повернулась, увидела около себя Вильяма. Тот стоял и пялился на экраны так, словно видел их первый раз в жизни.

– Как ты в этом всем разбираешься? Как ты это делаешь? – чуть ли не шепотом спросил он.

– Ну… – Дина растерялась. – Просто умею, и все.

– Откуда ты это умеешь? Меня вот многому научила Френси и Саманта. А их учил мой папа…

– Меня учили роботы. А они отличные учителя.

Дина поднялась, погладила рукой пульт управления и улыбнулась:

– Мне нравится эта работа. Я бы всю жизнь такими штуками занималась.

2

Кофе им всем организовал лон по имени Чайник. С молоком, шоколадным печеньем и маленькими бутербродами. Паштет и масло на крохотных подсушенных кусочках хлеба выглядели так соблазнительно, что Дина не смогла скрыть улыбку. Это была родная еда, знакомая с детства, перед которой сложно было устоять.

И это был родной робот, в котором не приходилось сомневаться. Никаких тебе заумных речей и рассуждений, только доброжелательная услужливость. С ним хотелось поболтать, не ожидая грубой шуточки или подвоха, и Дина задала самый обычный вопрос:

– Как дела, Чайник? Справляешься со своими сковородками и чайниками?

– Это моя обязанность, – последовал спокойный ответ. – Я забочусь о детях.

– Его программы настраивал еще наш отец, – заметила девочка Саманта.

Она наконец заплела непослушные волосы в косу, переоделась, и теперь на ней была здоровенная клетчатая рубашка, явно не по размеру, и черные узкие штаны с множеством карманов и широким поясом. Саманта выглядела усталой, сонной и расстроенной.

Она притянула к себе кружку с горячим чаем, понюхала, сделала маленький глоточек и закрыла глаза. После проговорила спокойно и лениво, без обычного накала в голосе:

– Спать хочется страшно. Я не спала больше суток, наверное. Сначала полет, после этот вирус. А вам?

– А я – так и вовсе забыла, что людям положено спать, – честно призналась Дина.

Появился Жак. Он ходил проверять защитные энергетические решетки, обеспечивающие безопасность уцелевших детей. Он тоже выглядел так, словно не спал по меньшей мере неделю. Плюхнулся на стул, одним движением ноги заставил его развернуться и передвинуться к Дине, посмотрел с подозрением на ее кружку с чаем и попросил себе точно такого же.

– Выглядишь так, будто уже не человек, – ехидно заметила Саманта.

– Это ты мне? – уточнил Жак и кинул в рот шоколадное печенье. Шумно пожевал, поднял брови и белозубо усмехнулся. – Думаешь, я робот?

– А кто вас знает. Приперлись к нам, принесли какую-то заразу. Френси говорит, что вы все супер как разбираетесь в программах и этот вирус уже смогли вычислить.

– Я больше умею убивать, чем заниматься программами, – заметил Жак и кинул в рот еще одно печенье.

– Убивать тоже надо. – Саманта кивнула. – Только я никого из людей в жизни не убивала. Я убивала только роботов.

– Зачем убивать людей? – не понял Жак.

– Люди всегда опасны. Так учил нас отец.

– Роботы тоже опасны, – вмешалась в их столь содержательные рассуждения Дина. – На самом деле вся жизнь опасная.

– Значит, надо позаботиться о себе. Просто сам позаботься о себе и о своих родных. И если надо будет, убей своего врага, – безжалостно отрубила Саманта.

– Знакомо. – Жак кивнул и потянулся за очередным печеньем.

– Где ты это слышал? – не унималась Саманта.

– На своей планете. Там, где живет мой клан.

– Где живет кто?

– Мой клан. Мы у себя на планете живем большими, очень большими семьями. Несколько семей собраны в клан. Вместе легче выжить.

– Логично. Вместе всегда легче, – тут же согласилась Саманта.

– Нам надо отдохнуть. – Жак допил чай, отставил кружку и резко поднялся.

Стул, на котором он сидел, с громким стуком откатился в сторону и врезался в стену. Невозмутимый лон тут же предложил пустую каюту.

– Место для отдыха имеется, – пояснил он.

– Кто будет отдыхать, когда станция полна глюченых роботов? – сердито уставилась на него Саманта.

– Отдохнуть все-таки придется. Мы ведь не роботы. Будем спать по очереди. Часть ваших и часть наших должна оставаться на карауле. Сейчас и выберем, кто будет спать, а кто караулить.

– А те, что на карауле останутся, спать не хотят, что ли? – снова возмутилась Саманта.

– Они отдохнут позже.

3

Дина устала ужасно. Можно сказать, даже смертельно. Но уснуть она вряд ли смогла бы. В голове продолжали вертеться формулы и обрывки программ, внутреннее напряжение зашкаливало. В висках билась нудная, ноющая боль, но сна и покоя не было. Ни грамма, ни капелюшечки.

Жак нашел старшего мальчика по имени Оливер и объяснил ему, что они вдвоем останутся на страже, а остальные могут отдыхать.

– Лон по имени Чайник тоже будет с нами. Таким образом, нас будет трое, – пояснил Жак Саманте.

– А те, в цеху? – спросила она.

– Тоже пусть отдыхают. Сейчас пойдем и посмотрим, как они там.

– Я пойду с вами. – Дина поднялась, зевнула и решительно зашагала к лестнице, ведущей в цех. – Мне надо поговорить с близнецами.

– Ладно, – тут же согласился Жак.

Братья все еще сидели над мониторами. Замершие конвейерные ленты вокруг них щетинились оголенными внутренностями недособранных роботов, мониторы пестрели мелкими значками, пульты слабо светились, послушно отвечая на прикосновения ловких пальцев мальчишек.

– Не вычистить систему, – коротко буркнул один из братьев, не поднимая головы.

– Зависла зараза, – добавил второй.

– Лучше помочь вирусу встроиться в работу до конца и после переформатировать. Только надо понять его внешнюю систему, – снова пояснил первый.

– В этом и загвоздка. Мы не знаем, как прописаны внешние оболочки.

В дверном проеме появился Люк. Он немного отдохнул и теперь выглядел не таким желтым и уставшим. Сильно припадая на раненую ногу и морщась, он опустился на пол, бросил быстрый взгляд на мониторы, после на склоненные головы братьев.

– Я знаю часть прописанных программ. Боевые системы дроидов. У нас они выглядят немного по-другому. Лучше всего в них разбирается моя жена, но я тоже могу кое-что. Распутать это не выйдет, но если их перестроить, тогда можно спасти станцию. Давайте я попробую разобраться. Двигайтесь. – Он оглянулся на Жака и приказал: – Отправляйся на дежурство. Ты нужен на страже у энергетических решеток. Сейчас там будет горячо.

Глава 4Эйми. Мы заставим их считаться с нами

1

Вода в ручьях обладала необыкновенным вкусом. Она казалась и сладкой и соленой одновременно. Она утоляла жажду, как ничто другое. Эмма пила и пила эту воду, подставляя ладони под звенящий поток. От холода ломило зубы и немел язык, но хотелось пить все больше и больше.

– Ты лопнешь, – совершенно серьезно заметил Даниэль, который и показал очередной звонкий ручеек, пока они пробирались вдоль высокого берега. – И как в тебя вмещается столько воды?

В ответ Эмма лишь улыбнулась и сполоснула в холодном потоке руки по самые локти, чтобы хоть как-то унять жар, полыхающий в теле.

Солнце стояло высоко и парило невероятно. Невыносимая жара плюс сильная влажность заставляли покрываться потом и вызывали быструю усталость.

– Тут нечем дышать, – вскользь заметил Ник, который с разбега прыгнул в быстрые воды реки, ополоснулся и теперь шагал мокрый и веселый.

– Это только на этих вершинах. Сейчас спустимся вниз, там будет лучше, – заверил Даниэль.

Его нисколько не беспокоили жара и духота. Он шагал себе и шагал, бодрый и веселый. Насвистывал какие-то песенки, кидал в реку ветки и пинал ногами попадающиеся по дороге камни.

– Мне нравится тут жить, – говорил он. – Я рядом с человеком, мы общаемся, и я выполняю все свои задачи. В то же время никто мной не командует и не ограничивает. Мы с Шереметьевым на равных. Потому что я могу выполнять такую работу, которая для людей слишком тяжелая. Вот роботов глюченых могу убивать, например.

– Синтетики на вас не нападают? – спросила Эмма.

– Напали бы, если бы узнали. Они о нас не знают. Мы скрываемся, – пояснил Даниэль.

– Системы связи у вас работают? – поинтересовался Ник.

– Сможем наладить, если надо. Мы ни с кем не выходили на связь. Во-первых, какой смысл? Вторая и Третья станции считаются погибшими. Связь с Моагом мы не можем наладить, потому что не знаем позывных. Позывные станции ведь всегда зашифрованы, чтобы никто посторонний не влез. Вот мы и не давали о себе знать. Не хотелось попасть под пристальное внимание синтетиков. Если точка связи Первой станции заработает, синтетики тут же примчатся и все разбомбят. Они ведь на самом деле следят за станциями.

– Вторая станция активна. И Третья тоже. Они находятся у людей, у детей со станции Моаг, – сказала Эмма. – На всех этих станциях наши. Мы можем объединиться и начать восстание.

– Восстание против машин? Это классно! Гей-гоп, я тоже буду участвовать! – от восторга Даниэль даже подпрыгнул.

– Дурачок! – Эмма снисходительно улыбнулась. – Ты ведь тоже машина. Чему же ты радуешься?

– Машина машине рознь, – наставительно пояснил Даниэль. – Есть такие машины, что сами по себе. А есть такие, что без людей не могут. Думаешь, машины не воюют друг с другом? Еще как могут! Мои интересы не совпадают с интересами синтетиков. Ясно?

– Еще как.

– Это отличная мысль – соединить все три станции, – вмешался в разговор Ник. – Это даст нам огромные преимущества. В этом мире ценят только сильных. Если мы окажемся достаточно сильны, с нами будут считаться.

– Мы заставим их считаться с нами, – совершенно серьезно заявил Даниэль и взмахнул кулаком.

Внезапно поросшее низким лесом плоскогорье кончилось пологим спуском. Широким полотном пролегла пыльная дорога, такая исхоженная, словно по ней довольно часто передвигались. По ее обочинам появились высокие деревянные столбики, хорошо обтесанные и поставленные тут, судя по всему, совсем недавно. А дальше, в долине, окруженной с одной стороны рекой, а с другой отвесными оранжевыми скалами, находился разросшийся сад и огород. Качались невысокие деревья, темнели аккуратные грядки.

– Вот и Шереметьев. Это его усадьба, – сказал Даниэль. – Я же говорил, что осталось совсем немного.

– Тогда пошли, – кивнул Ник и двинулся прихрамывая по пыльной дороге.

Едва спустились в долину, как из-за деревьев показался худощавый человек в белой рубахе и широкополой шляпе из какой-то желтой соломы. Загорелый, высокий, он пристально всмотрелся в пришедших, снял шляпу и махнул ей.

– Эгей, я привел их! – заорал, подпрыгнув, Даниэль.

Человек приблизился, взглянул на Эмму и Ника глазами Федора – серыми и проницательными, – протянул Нику ладонь и сказал:

– Меня зовут Андрей Шереметьев. Рад видеть вас на Первой станции.

2

Андрей Шереметьев действительно был похож на своего сына. Или, если говорить точно, Федор походил на отца. Те же глаза, привычка насмешливо щуриться, тот же изгиб губ и даже пронзительный взгляд слегка исподлобья до удивления напоминал Эмме старого друга.

Это было так странно и непривычно, что Эмма какое-то время беззастенчиво таращилась на Шереметьева. Разглядывала его и не могла отвести глаз. Конечно, родственники должны походить друг на друга, потому что у них похожие гены. В семье Люка, например, все три брата были на одно лицо, и только после нескольких недель жизни рядом с ними Эмма научилась различать младших.

Но Люк и его братья были чужой семьей, а Федора она знала, можно сказать, всю жизнь. И встреча с его отцом впечатляла и удивляла.

Как же это необычно! Как это странно!

В голову лезли самые непонятные мысли, отмахнуться от которых не удавалось. Как, например, выглядела мать Федора? И что облику друга досталось от нее? Может, цвет волос и разрез глаз? Или отцовские гены доминировали, и Федор на самом деле почти не обладал чертами своей матери?

А на кого из собственных родителей похожа Эмма? Кто из ее предков был рыжим? У кого имелся столь правильный профиль и пронзительно чистый цвет глаз?

Погруженная в раздумья, Эмма помалкивала, следуя за молчаливым и неулыбчивым Шереметьевым. А тот действительно не улыбался. Он встретил своих необычных гостей так, словно всю жизнь поджидал. Деловито велел следовать за собой и теперь шагал по узкой, но хорошо утоптанной тропке, мимо все тех же деревянных столбиков, направляясь к ровному скальному срезу.

Здешние скалы поднимались к небу в три яруса. И на верхушке каждого яруса качались кроны высоченных деревьев. Где-то наверху шумел ветер, ему было раздолье в раскидистых кронах, и Эмма все время задирала голову, прислушиваясь к гулкому шуму.

Проводник их, до странности молчаливый и угрюмый, не отвечал на постоянную болтовню Даниэля, лишь быстро шагал вперед. И вот показалась дверь, вырубленная в скале. Большая, широкая, сделанная из прочного матового металла и странно поблескивающая на рыжей поверхности камня.

Шереметьев приложил ладонь к сенсорному датчику, и дверная створка совершенно бесшумно поползла в сторону. Внутри загорелся желтоватый свет, и Эмма разглядела уходящие вниз белые металлические ступени.

– Добро пожаловать в мою усадьбу, или на Первую станцию, – заговорил наконец Шереметьев. – Уверены, что желаете туда попасть? Назад хода не будет.

– Крейсеры у тебя есть? – неожиданно спросил Ник.

– Нет, – последовал короткий ответ.

– Чем думаешь давать отпор синтетикам?

– Уже так и отпор? Готов воевать, воин?

Шереметьев спустился вниз на несколько ступенек, обернулся, посмотрел на Эмму и задал следующий вопрос, не ожидая ответа на предыдущие:

– Тебя как зовут, девочка?

– Эйми.

Эмма и сама не поняла, зачем назвала прозвище, которое дал ей Ник. Возможно, потому что вдруг захотелось отделить себя от прошлого, от родителей, которых никогда не знала, от роботов, которые на самом деле всегда предавали. Пусть все начнется сначала.

– Отлично. Давай вниз, вас обоих надо выкупать и накормить. И полечить хромоту воина. А после подумаем, чем вы будете воевать. Возможно, я вас удивлю.

Он совсем не улыбался, и поэтому его слова звучали хмуро и чуть ли не угрожающе. Как будто он был недоволен тем, что на его территорию вторглись незнакомцы и не дают ему покоя.

– Почему назад хода не будет? – быстро спросила Эмма и схватилась зачем-то за блестящие поручни, идущие вдоль ступеней.

– Да идите уж, – донеслось снизу.

– Не бойся, он немного странный. Это посттравматический синдром. Ему довелось похоронить всех своих родных и друзей, и он долго жил один, – горячо зашептал Даниэль. – Пошли, пахнет луковым супом и омлетом. Сейчас поедите и помоетесь.

Действительно, пахло чем-то вкусным и вполне съедобным. Эмма поняла, что страшно желает есть. Даже не есть – жрать. Хавать все съедобное, жевать и глотать, потому что съеденная вечером рыба давным-давно забылась, а жалкая связка бананов, которой пришлось довольствоваться утром, и на еду толком не походила.

И Эмма, оглянувшись в последний раз на залитую беспощадным солнцем долину, направилась вниз по спиральной лестнице. За ней последовал Ник, последним шел мальчик-робот. Едва Даниэль переступил порог, дверь так же бесшумно закрылась. Свет мигнул, став на долю секунды более слабым, но тотчас вспыхнул вновь.

Спустившись в самый низ, все четверо оказались в просторном коридоре с арочным потолком и рядами узких, тонких светильников, провода от которых проходили прямо по стене. А сами стены, обшитые обструганными деревянными дощечками, пахли славно и приятно.

Пол тоже покрывали деревянные доски, отчего шаги были такими звонкими, что Эмма с непривычки даже начала оглядываться.

– Это восстановленная часть Первой станции, – сухо бросил Шереметьев и больше ничего не пояснял.

Он шагал быстро, и приходилось поспевать за ним. Коридор внезапно привел в большую комнату, посередине которой стоял деревянный стол со скамейками, на стенах висели белые кухонные шкафчики и полки с рядами глиняной посуды. Из этой комнаты куда-то вел еще один короткий коридорчик, и Шереметьев, уперев руки в боки, заявил, что там находится ванная и есть мыло и полотенца.

– Вам лучше помыться и выкинуть в мусор ту одежду, что сейчас на вас. Терпеть не могу, когда от кого-то воняет. Потом я осмотрю ногу вот у него. – Он ткнул пальцем в Ника. – А Даниэль, пока вы моетесь, накроет на стол. Поедим, потом и поболтаем.

Последнее слово «поболтаем» должно было сыграть роль шутки, но в устах сурового Шереметьева оказалось неуместным и странным.

Эмма пожала плечами и не стала задавать вопросов. Их помоют и накормят. Отлично. Значит, надо пользоваться ситуацией. В конце концов, вчера в это самое время они сражались с глючеными и не были уверены в том, что доживут до вечера. А сейчас они в безопасности и даже, кажется, будут сыты.

Чего еще желать?

3

Полы в кухне покрывал суперсовременный пластик, сохраняющий тепло и поглощающий шум. Такими плитками отделывали полы в коридорах орбитальных станций. Это все, что осталось от прошлого, как поняла Эмма.

Стены, стол, скамейки и шкафы – все было сделано из дерева. Сучковатое, но гладко обструганное, оно казалось настолько непривычным, что захотелось гладить его ладонью, впитывая странное прохладное тепло.

Именно прохладное, потому что исходило оно из самой глубины, из сердцевины, которая, видимо, все равно оставалась живой.

Эмма еще раз провела ладошкой по доскам скамьи и, не обращаясь ни к кому конкретно, пробормотала:

– Это самое настоящее дерево. Естественный материал, древний, как сама планета.

– Еще бы, – мрачно согласился Шереметьев и с громким стуком опустил на столешницу глиняную миску с горячим супом. – Растет себе само. Срубил, доставил по воде, после обтесал – и делай себе что хочешь. Это эвкалипт. В смысле дерево так называется. Знаете такую породу?

– Конечно. – Эмма кивнула. – Учили на станции.

– Ты, девочка, значит, со станции будешь? С какой? – тут же последовал вопрос.

– Моаг. Называлась станция Моаг. Раньше, еще до войны, она носила другое название. «Млечный путь». Вы должны знать.

– Еще бы, я сам с этой станции. Значит, вы те самые дети, которые должны были прийти.

Ник молчал. Он наблюдал за Шереметьевым с легким прищуром, словно пытаясь определить для себя, что это за человек. На поясе его широких новых штанов поблескивала рукоять меча, и время от времени он дотрагивался до нее указательным пальцем. Легкое касание, в котором сквозила сила.

– Куда мы должны были прийти? – осторожно поинтересовалась Эмма.

Вопросов была уйма. Это ведь тот самый Шереметьев, который последним покидал станцию. Последний взрослый. Что он знает? Что помнит? Ответа не последовало. На стол была выставлена еще одна миска с дымящимся супом, потом появился хлеб. Самый настоящий хлеб – этакая кривобокая буханка, от которой Шереметьев здоровенным тесаком отрезал три ломтя.

– Жуйте и не болтайте. Хорошо, хоть смыли с себя грязь. – Он с прищуром уставился на Эмму, после бесцеремонно спросил: – Тебе хоть есть шестнадцать, что ты с парнем по лесу разгуливаешь?

Эмма уже дула на ложку с горячей ароматной жидкостью, в которой плавали какие-то коренья и куски мяса. Поэтому чуть не облилась супом, услышав вопрос.

– Чего? – пробормотала она, поднимая глаза на Шереметьева.

Не хотелось грубить и огорчать человека, давшего им приют, но и найти подход к нему, видимо, было непростым делом.

– Шереметьев, они же дети роботов. Думаешь, у них были уроки полового воспитания? – хмыкнул Даниэль и с громким шумом устроился на скамейке.

Скамейка слегка зашаталась, Даниэль стукнулся коленкой о ножку стола, возмущенно зашипел, потер ушибленное место и широко заулыбался.

– Да, я помню ваши программы, сам их составлял. Я знал, что вернуться уже не смогу, потому постарался все сделать по максимуму, – кивнул Шереметьев.

Ник взялся за ложку и торопливо принялся за еду.

Эмме же удалось проглотить всего лишь одну ложку. Ее раздирало любопытство.

– Что вы сделали по максимуму? – спросила она.

– Я надеялся, что дети сами смогут найти лекарство от вируса. И поэтому постарался, чтобы они получили лучшее образование. Самое лучшее. Программы на Моаге были построены так, чтобы все открытия, все новейшие достижения из общего потока информации поступали на станцию. И вас учили всему этому. Нас на Моаге было полным-полно. Я говорю про ученых, которые создавали новые технологии и двигали прогресс. Я сделал ставку на новое поколение.

– И что, это оправдало себя? – спросила Эмма, положив ложку на стол. – Оно того стоило?

– Надеюсь, что за этими вопросами не последуют обвинения. – Шереметьев невозмутимо поднял брови. – Вы выжили, вы здесь. Значит, оправдало. Могло быть гораздо хуже, поверь. На половине орбитальных станций людей заменили роботами. С вами могло произойти то же самое.

– Не произошло благодаря договору с Гильдией.

– А договор заключили мы, участники Восстания станций. Это было одним из условий капитуляции. Но никто не знал, что за дети растут на станции «Млечный Путь», и шифрованные программы Мартина никто не знал. Я был уверен, что однажды вы выберетесь и мы получим мощное подкрепление.

– Нас убивали вообще-то в пятнадцать лет! Потому что вирус у нас был в крови, знаете ли! Вы должны знать о вирусе, должны!

Эмма зло уставилась на Шереметьева.

– Но ты же с ним справилась, – невозмутимо сказал тот и придвинул к себе миску с едой.

– Не все смогли справиться! Мы все могли погибнуть!

– Не могли. Вы были слишком умными, чтобы умереть просто так. Ставка была сделана на интеллект подрастающего поколения. Да и что я мог изменить, девочка? Я сделал все, что мог, но вернуться на «Млечный Путь» мне было не суждено. Орбитальные станции всегда охранялись слишком хорошо. И тогда мы решили создать станции на земле. Боевые базы, способные объединиться и дать отпор.

– Выживает, значит, сильнейший? Естественный отбор, да?

– Меньше болтайте, – сказал Ник. – Какая сейчас разница? У нас другая задача, и у нас все должно получиться.

– Какая у вас задача? – тут же уточнил Шереметьев.

– Нам надо связаться с Третьей станцией. На ней наши люди, они помогут нам.

– Третья станция? Это которая?

– Это та, что участвовала в Восстании станций. Та самая. – Ник посмотрел на Шереметьева внимательно и серьезно.

– Третья станция в работе? – Шереметьев был краток.

– И мы должны с ней связаться.

– Сделаем. Даниэль все настроит.

– Я тоже могу, – спокойно сказала Эмма.

Глава 5Таис. Я – твой вирус

1

Слезы оставляли на губах солоноватый привкус, но стереть их со щек не было никакой возможности. Глаза слезились от яркого света или, может, от сознания собственного бессилия.

Ее и Федора одолел какой-то мелкий паучишка, недоделанный мыслительный центр!

Что они должны будут еще сделать для него? И где гарантия, что, когда работа будет выполнена, они с Федькой получат свободу?

И самый главный вопрос: что будет делать усовершенствованная станция, которую представлял интеллект по имени Питер? Воевать с людьми? Воевать с высшими?

В том, что это будет война, сомневаться не приходилось, Таис прекрасно могла наблюдать за работой Федора и видеть, что за программы он прописывает.

– Долго ты все делаешь, очень долго. Сюда движется флот синтетиков, они будут тут буквально через двадцать часов. Мы должны быть готовы их встретить, – заговорил вдруг обеспокоенный Питер. – Восемь крейсеров – это опасная сила. У нас должно быть достаточно мощи, чтобы им противостоять. Надо, чтобы все три уровня, обладающие огневыми точками, оказались связаны между собой и подчинялись одному управлению.

– То бишь тебе, – устало проговорил Федор и поморщился.

Он с трудом двигал раненой рукой, его рубашка пропиталась кровью, подлокотники кресла, пол и даже край пульта – все было в густой красной жидкости. Ему приходилось то и дело останавливаться и отдыхать, вытирая пот со лба. А в комнате было вовсе не жарко, скорее наоборот.

– Конечно, мой дорогой. Все здесь должно подчиняться мне, как это и было задумано. Так будет лучше для всех и для тех умников, которые сидят наверху и пытаются взломать мои системы.

– Если хочешь, чтобы дело двигалось, освободи Таис. Пусть она мне помогает. – Федька бросил быстрый взгляд на ближайший монитор и прикрыл глаза здоровой рукой.

– Ладно, как скажешь. Слышала? – Питер обернулся к Таис и сердито сверкнул глазами. Как будто она прохлаждалась по своей воле.

– Иду, – хмуро ответила она.

– Быстрее давайте. Это в ваших интересах, мои дорогие. Если меня уничтожат, вы погибнете вместе со мной, а заодно и те паршивцы наверху, что ломятся в мои мозги. Давай, парень. Система должна быть налажена.

– Наладим. – Федька обернулся, посмотрел на Таис и добавил: – Делаем все как всегда. Я скидываю тебе программы, ты дописываешь окончания. Обычная схема.

– Мы придурки! – Таис зло пнула ножку свободного кресла, и оно мягко откатилось к стене.

– Только без женских фокусов, а то и тебе пустим кровь, – зло прошипел Питер.

Ему, видимо, и не надо было смотреть на мониторы, поэтому он время от времени отлучался, бегал по коридору, проверяя работу своих многоножек. Как поняла Таис, в орудийных отсеках вовсю кипела работа.

– Вооружается? – спросила она, наблюдая за работой Федора.

– Поможем ему немного. Систематизируем работу всех уровней и создадим одну систему защиты. Придется повозиться.

– Ты истекаешь кровью.

– Попроси у него лейкопластыря какого-нибудь, что ли…

Просить не пришлось, тут же один из мелких роботов кинулся к стенным панелям, за которыми оказался шкаф с оружием и лекарствами. И еще Таис приметила там стопку планшетов. Она взяла коробку, на которой светилась крошечная голограмм-ка с красным крестом, прихватила планшет и устроилась рядом с Федором.

Наскоро обработала его раны мазью и наложила стерильную повязку.

– Теперь болит еще больше, – выдохнул Федька, поморщился и закрыл глаза.

– Скоро пройдет. Должно пройти.

– Включай планшет. Времени действительно мало, Питер не шутил насчет боевого флота синтетиков.

– Ладно, работаем. Эй, Питер, где обещанный кофе и булочки?

2

Питер не появился, но зато мелкий робот на колесиках привез поднос с едой. Таис с удовольствием выдула почти полную кружку горячего ароматного напитка и погрузилась в работу.

На самом деле ее уже мутило от надоевших программ, хотелось швырнуть планшетом в стену и заорать во все горло.

Вместо этого Таис все вглядывалась и вглядывалась в незнакомые знаки, потому что Федор большую часть программ создавал на языке синтетиков. Вернее, он пользовался схемами Иминуи, ловко вписывая в них окончания на привычных компьютерных языках.

Неожиданно Федька немного подвинулся и осторожно надавил Таис на ногу. Она опустила глаза и увидела, как Федькин ботинок прижимает носок ее ботинка. Хотела отодвинуться, но вдруг встретилась с другом взглядом и увидела слегка приподнятые брови.

Один лишь взгляд – и стало все понятно.

На планшете вдруг вывалилось закодированное окно, которое пришлось открыть, запустив простейший шифр, который использовали для взлома систем на Моаге.

«Работаем так же, как с чипами на Сабе» – гласило послание в окошке. Едва Таис прочитала его, как буквы тут же превратились в диковинные знаки синтетиков: многочисленные кружочки с точками и ободками.

На Сабе они с Федькой взломали чипы, стоявшие в головах у людей. Может, Федька думает взломать Питера таким же образом? Ладно, надо попробовать.

Появилось еще одно шифрованное сообщение на мониторе планшета. «Кто-то наверху помогает нам», – сообщил Федор. Таис кивнула, наблюдая, как вместо знакомых букв выстраиваются чужие знаки. Наверху ведь свои, вот и помогают.

«Я кину тебе нужные программы, сделаешь из них цепочку, и пусть будет у тебя на планшете» – еще одно сообщение. Отлично, как скажет. Тут же появился целый ряд файлов, которые Таис связывала между собой. Работа знакомая и надоевшая. Настолько знакомая, что пальцы сами по себе летали над виртуальной клавиатурой, заново создавая программную систему.

Когда почти все было готово и последние знаки выстраивались в окончания программ, появился злой до стального блеска в глазах Питер. Он буквально влетел в рубку и тут же с потолка свесился десяток его мелких, похожих на стальных жуков роботов. Одна из тварей уселась на планшет Таис, поскребла по нему крошечными лапками и застыла, ожидая распоряжений.

– Что там происходит у них наверху! – заорал Питер.

Его потемневшие глаза как будто налились жидким блестящим металлом, и теперь в них не светилось ни одной умной мысли, только злость, поднимающаяся белыми искрами. Мальчик-паук буквально стрелял глазами, если можно было так сказать.

Таис вздрогнула и почувствовала, как похолодели пальцы. Вот теперь им достанется!

Федор даже не повернулся. Спокойно заверил, что пытается обойти те блокировки, что идут сверху.

– Они остановили мои цеха! – продолжал орать Питер.

– Запустим, – последовал невозмутимый ответ Федора.

– Почему ты уверен?

– Сейчас увидишь…

Многоножка на планшете Таис нервно задвигалась.

– Что там у девчонки? У нее чужеродные программы! Я их вижу!

– Здесь кругом вирусные программы, если ты не заметил. Надо восстановить систему, иначе о какой слаженной работе трех уровней может идти речь, если здесь даже жизнеобеспечение работает с перебоями! – Федор наконец поднял глаза, слегка улыбнулся. – И потому мы сделаем вот что. Грузи, Таис! Кнопка Enter.

Таис уловила в его голосе нотку удовлетворения и усталости, ту самую нотку, которая свидетельствовала о том, что все у друга получилось. И улыбнулась. Слабая улыбка, но ее уловил Питер и рванулся с воплем, пытаясь сбить Таис с ног.

И ему это удалось, но было уже поздно. Слабое касание пальцем нужной кнопки, легкое, как брызги морской воды. И, заваливаясь на бок, Таис уже не сдерживала истерического смеха.

Федор тоже улыбнулся.

– Получи, – довольно сказал он, поморщился, потер раненое плечо и заговорил, глядя замершему Питеру прямо в глаза: – Ты зря пустил меня за пульт, железяка. Я – твой личный вирус. Именно я. Мои пальцы, мои глаза, мои мозги – это те файлы, что взорвут твой мозг. Никто еще на этой милой планетке не обошел мои программки. И никто не обойдет. В этом отличие людей от роботов, слышишь?

Федор поднялся, всмотрелся в экраны, на которых с бешеной скоростью мелькали знаки и какие-то странные рисунки, снова повернулся к Питеру и добавил:

– Я могу тебя отформатировать, а ты меня нет. Уловил мою мысль? Вот в чем дело, железяка! Не судьба тебе, Питер, управлять людьми. Но станцию мы сделаем неуязвимой. Таис, еще полно работы. Питер придет в себя, как только нужные проги встанут на место. Он будет нам помогать. Но работы еще много, потому пусть нам притащат еще кофе, и покрепче. Спать нам еще долго не придется.

3

Спать им действительно долго не пришлось. Поменять все программное обеспечение трехуровневой станции – это вам не рыбу ловить на лодочке. Правда, им помогал Питер.

Он пришел в себя буквально через час. Заморгал, уселся, вытянув лапы, пощелкал суставами, поднял голову и посмотрел на Таис. У него на лице появилось такое озадаченное выражение, что захотелось погладить его по голове. Ни дать ни взять – маленький мальчик, потерявшийся в больших коридорах станции.

– На нас напали? – наконец поинтересовался он.

– Атака, – сухо ответил ему Федор, не поворачивая головы. – Придется почистить систему. Нужна твоя помощь. Как придешь в себя, подключайся, ты поймешь что к чему. Ты же всегда желал развиваться, правильно? Вот мы сейчас делаем тебя суперразвитой машиной.

Питер нахмурился, поднялся и попробовал включиться в работу. С его помощью дело двинулось быстрее.

Сам он тоже неуловимо изменился. Пропала болтливость и наглость, он стал старательным и серьезным. И страшно услужливым. Едва Таис попросила пить, как Питер щелкнул суставами, и тут же принеслись металлические жуки, они прикатили столик со стаканчиками сока. Появилось печенье и чипсы, и Федька тут же запустил руку в пластиковую миску с угощением.

Видимо, Федькины программы заметно почистили мозг Питера. А может, заодно и упростили его. Интересно, он помнит о высших? Можно было бы расспросить прямо сейчас, но это отвлечет Федьку. Поэтому лучше молчать. Молчать и работать.

– Наладил связь с верхним уровнем. Попробуем узнать, кто там. Я пользовался частично и их наработками, – доложил Федор.

Питер тут же создал голограмму. Засияли голубовато-белые всполохи, и появились лица детей. Какие-то девчонки, одна коротко подстрижена, другая – темноволосая и темноглазая, неуловимо знакомая, как личная флешка, завалявшаяся в кармане.

– Таис! – заорала темноволосая и весело заулыбалась.

– Ты кто? – Таис нахмурилась.

– Это же Дина, с Овальной базы. Забыла, что ли, мартышка? – без улыбки, устало проговорил Федька и махнул рукой. – Привет, Дина. Это мы, целые и невредимые. Почти что. Кто там с тобой?

– Близнецы с Моага, Гошка и Тошка. Они суперумные и капец как классно разбираются в программах.

– Тогда давай их сюда. Сейчас я объясню, что от них требуется.

Федор поднялся, приблизился к голограмме и легонько хлопнул Питера по макушке.

– Сейчас будет тебе суперусовершенствование. Только приоритеты у тебя теперь будут вплетены в самые мозги, железяка. Люди и их сохранность – вот твой главный приоритет, детка.

Федор хмыкнул и покачал головой.

– Работаем, парни, – сказал он, обращаясь к голограмме.

Глава 6Дина. Выход мы найдем

1

Федор повзрослел.

Сколько там прошло времени с того момента, как они с Таис покинули Моаг? Пять недель? Или шесть?

А казалось, что прошло несколько лет. Вместо худощавого верзилы-подростка перед подростками с Моага предстал мускулистый и загорелый парень, чей подбородок покрывала ровная золотистая щетина, а серьезные глаза как будто хранили в себе половину тайн планеты Земля.

Мудрым и пронзительным стал взгляд Федора.

Он поднялся на верхний уровень сразу же, как только перекинулся с близнецами парой фраз через голограмму связи.

Устало кивнул Дине, морщась, пожал руки близнецам, заверил Кира и Егора, что отлично их помнит, и приблизился к Жаку. Его слегка качало от усталости и ран, но он держался спокойно и уверенно.

– Таис мне тут рассказывала о каких-то высших. Ты знаешь, о чем речь? – без всяких предисловий спросил он Жака.

– Конечно. Расскажу. Вам надо отдохнуть для начала, – улыбнулся Жак и охотно подставил плечо ослабевшему Федору.

Таис тоже изменилась. Раньше она была обычной девчонкой, такой же, как и все на станции. Худющая, угрюмая, злая. С острыми скулами и кошачьими дикими глазами. А сейчас вдруг преобразилась и похорошела.

Раскосые глаза сияли мягким золотистым светом, подстриженные волосы обрамляли загорелый овал лица, подчеркивая линию бровей и глубину взгляда. Даже изгиб губ как будто стал более четким и выразительным.

Таис стала девушкой, и во всех ее движениях появилась грация дикого животного.

Видимо, планета Земля преобразила этих двоих. Другого объяснения Дина не могла найти.

– Мы форматнули эту станцию, и теперь она будет работать на людей. Осталось только зачистить уровни. Ну, я имею в виду поубирать трупы людей и роботов, – невозмутимо произнес Федор, опускаясь на диванчик.

– Уберем. Вы отлично сработали, осталось только… – Жак нахмурился, выпрямился и посмотрел почему-то на Дину.

Серьезно так посмотрел и внимательно.

– Федору нужна помощь, – сказал он. – Надо в первую очередь осмотреть и обработать его раны.

– Сейчас тут будет флотилия синтетиков, и времени у нас очень мало, – жестко прервала его Таис.

Голос у нее не изменился, в нем слышались все те же резкие ноты. Все-таки есть в людях что-то, что не меняется.

– Откуда информация? – тут же переспросил Жак.

– Питер. Можете спросить у него. Мы укрепили немного оборону станции, но не уверены до конца, что все сработает. Программы только созданы, и мы сами их еще не испытали, – пояснила Таис.

– Ну в том, что мы создали, мы уверены на все сто, – тут же вмешались Гоша и Тоша. – Все сработает. Они нам огневую мощь, а мы им – вирусную атаку. Получите и распишитесь. Бум! – и мы имеем в своем распоряжении всю флотилию.

– Значит, электронная атака? – уточнил Жак.

– Электронная война. – Близнецы синхронно закивали.

– Мы войдем в их так называемый поток информации. Питер обеспечит нам доступ. Как только крейсеры синтетиков приблизятся, мы ударим, – пояснил Федор.

– Что за поток информации? – Теперь настал черед близнецов удивляться.

– Какой-то скрытый канал связи между всеми синтетиками. Обмен информацией и обмен файлами.

– Все подчиняются единому общему разуму, – вмешалась в разговор Френси. – Мне еще отец об этом говорил. Общий разум, единое целое, что руководит жизнью всех роботов, желает иметь связь с ними со всеми. Эта связь и называется потоком. Об этом знали еще пираты. Они умели подключаться к этому потоку, чтобы найти подходящий объект для нападения. Через поток они и нашли эту станцию.

– Я о потоке слышу в первый раз, – признался Жак.

– Потому что он охватывает только Землю и те космические корабли, которые курсируют на околоземной орбите, а дальше его действие слабеет. До крейсеров мы достанем, но до главного мозга на планете – нет, – пояснил Федор.

– А если бы достали? – быстро спросил Егор.

– Тогда бы запустили наши программки в систему и получили бы добродушных синтетиков, готовых беречь людей. Никакой войны, никаких убийств. Только нужные программы, – ответил Федор, откинувшись на спинку дивана.

– И все? – недоверчиво прищурилась Саманта, которая отнеслась к новым гостям с большим недоверием и постоянно приговаривала, что вот, мол, принес черт на станцию всяких обормотов.

– И все.

– Конец войны?

– Надеюсь. Тогда мы сможем выторговать для себя два острова: Саб и Нелегальный. Два острова для людей. Для настоящих людей. – Федор старался не тревожить раненую руку и поэтому, когда говорил, жестикулировал только одной здоровой рукой.

– Если только с этим согласятся все высшие, – сказал Жак.

И тут все замолчали.

– Кто это такие, высшие? – тихо спросила Саманта.

И тут заговорил Люк.

Обычно он помалкивал, предоставляя право голоса брату. Рана у него на ноге воспалилась и доставляла ему немало трудностей. Дина понимала, что надо позаботиться о Люке, но мало разбиралась в человеческой анатомии. Штопать и обрабатывать раны ей еще ни разу в жизни не доводилось.

– Высшие – это древние цивилизации, которые все тут решают. Они не плохие и не хорошие, они другие, не такие, как мы. И у них свой взгляд на вещи. Нашей планете помогают энкью. Это название дали им наши люди. На языке живущих в пустыне племен это значит «небесные люди». И еще нам помогают Настоящие деревья. У нас с ними союз, понимаете? Мы с ними сотрудничаем, но мы не на равных. Мы подчиняемся, а решения принимают Настоящие деревья и энкью. Мы не принимаем важных решений.

– То есть ты хочешь сказать, что все эти так называемые высшие могут не разрешить нам жить на своей планете, даже если мы подчиним себе роботов? – жестко и предельно четко уточнил Федор.

Он выпрямился и в упор посмотрел на Люка. Тот кивнул в ответ, но пояснил:

– Я не хочу сказать, что высшие враги. Это не так. Но они могут решить, что мы еще не готовы к тому, чтобы самим вершить собственную судьбу. То есть мы еще находимся на слишком примитивной стадии и нами надо управлять. Мы опять навредим сами себе и разрушим то, что имеем. Информация ясна?

– Конечно, чего тут неясного. Все эти ваши чокнутые высокие думают, что самые умные, а мы дураки, – резко сказал мальчишка Вильям и с силой стукнул кулаком по стене. – Только их забыли спросить! Пошли вон, мы обойдемся без их разрешения! А не нравится – так жахнем по их кораблям своими ракетами. Сейчас наша станция имеет о-го-го какую мощь!

– Дурак, – спокойно произнесла Дина и больше не добавила ничего.

Вильям хотел было возразить, но его прервал по-прежнему спокойный Люк:

– Мы не жахнем. Мы не воюем с высшими, потому что без них мы не выживем. Мы нуждаемся в их помощи. Но нам всем надо доказать, что мы способны жить нормально.

– То есть доказать, что мы не идиоты, – подсказала Саманта.

– Не так грубо, но в точку. – Люк криво усмехнулся.

– А вам-то какая разница? Вы вообще с другой планеты, – тут же подметил Кир и слегка наклонил голову, ожидая ответа.

– Я говорю так, как есть, – снова начал объяснять Люк, терпеливо и спокойно. – Там, на нашей планете, мы не смогли доказать, что способны создать безопасную и добрую цивилизацию. Потому на нашей планете до сих пор присутствуют миротворческие силы, готовые вмешаться и предотвратить конфликты. Кто будет выполнять эту миссию на вашей планете? Вот в чем вопрос. Вам могут не разрешить селиться на островах, чтобы вы не уничтожили друг друга в войнах.

– Понятно, о чем речь. Вот откуда на островах появилась религия поклонения семукам. Для того чтобы прекратить войны между людьми. – Таис говорила медленно и так невесело, что Дина, никогда раньше не слышавшая таких минорных нот у старой подруги, удивленно перевела на нее взгляд. – Высшие правы. Люди всегда убивают друг друга. В этом не приходится сомневаться, мы это видели. Мы это знаем, мы с Федькой были на островах.

– И что, у нас нет никакого выхода? – осторожно спросила Жанка.

Ей было неловко оттого, что она вмешалась в столь умную беседу, и поэтому она отодвинулась и слегка спряталась за плечом Егора.

– Выход должен быть. И если его нет, то мы его придумаем, – решительно заявил Федор. – Только сперва отобьем атаку синтетиков. Смотрите на мониторы, их крейсеры уже близко. Давайте выпьем еще кофе и за работу. Только какого-нибудь очень крепкого кофе, а то меня страшно клонит в сон.

2

Дине и самой требовался очень крепкий кофе, потому что отдохнуть ей так и не довелось, несмотря на то что Жак и пытался организовать для всех сон по очереди. События завертелись со страшной силой, и поэтому никто не позволял себе ни минутки покоя.

Да и как тут уснешь, когда к твоей станции двигаются враждебно настроенные крейсеры, вооруженные сотнями беспилотников? Все, кто владел навыками работы с программами, снова уселись за пульты, и для Дины тоже нашлась работа.

Теперь и Люк делился своими знаниями. Оказалось, что он разбирается в настройках программ синтетиков.

– Я не очень хорошо знаю, но подскажу, – пояснил он.

– Тогда работаем, – сухо кивнул Федор.

Тайка тут же устроилась около него, и работа у этих двоих закипела.

Да и Дина не сидела сложа руки. Она, Френси и Егор взялись за настройку защитных файерволов, этаких программ-охотников, не пускающих в общую систему ничего чужого. Федор скользнул взглядом по их работе и велел немного перенастроить схему.

– Я беру их принцип, который называю «Дерево». Как они сами его называют – не знаю, но он отлично работает. Только перепрописываю его по нашим правилам. Так, как мы это делали на уроках программирования, помните?

– Да чего тут не помнить, – буркнул в ответ Егор.

– Вот и двигайтесь. Я скину вам основы, а вы уже достраивайте общую схему.

Жак в программировании не участвовал. Он уселся в соседнее кресло, совсем близко от Дины, и не отводил взгляда от экранов, где уже выстраивались схемы работы всей станции, всех трех уровней.

– Мы защищаем не только нашу станцию, но еще и крейсер миротворцев, где находятся остальные дети с Моага, – неожиданно сказал он. – На крейсере энкью наверняка заметили атаку. Это серьезно. Если синтетики начнут атаку на энкью, это будет большая война. Тогда будет много убитых, – добавил он, и его рваные предложения прозвучали в общей тишине грозным предупреждением.

– Надо сделать так, чтобы большой войны не было, – мрачно проговорил Люк.

– Сделаем, – совершенно спокойно и даже немного весело заверил его Федор.

3

Такого объема работы, что провернули они все вместе, Дине не доводилось видеть никогда. Сама она просто делала свою часть, то, в чем она отлично разбиралась. И так трудился каждый.

Получилось, что идеи Федора и его новые разработки оказались очень кстати. Перенастроенная и полностью переделанная программная система станции по-прежнему носила имя «Питер», но тот развивающийся и болтливый интеллект, что раньше заправлял здесь всем, сейчас исчез.

– Никакого развития и движения вперед, – мрачно заявил Федор, заново перезапуская систему. – Если кто и движется здесь вперед, то только люди. А роботы всего лишь помогают. И так будет всегда.

Ему никто не возражал.

Конечно, трудиться совсем без перерывов и отдыха никто из людей не мог, в этом люди сильно и невыгодно отличались от роботов. Потому, когда основная работа была выполнена, Федька и Таис ушли в медотсек, а потом Саманта показала им отдельную каюту, куда они и завалились отдыхать.

– Они что, муж и жена? – удивленно спросила Саманта, вернувшись.

Она тоже зевала во весь рот, и ее непокорные лохматые волосы мотались по спине и плечам так, как им этого хотелось.

– Почему ты так решила? – растерянно спросил Егор.

Дина лишь пожала плечом и ничего не стала отвечать. Она слишком слабо представляла себе, что такое «муж и жена».

– Да они смотрят друг на друга так, как будто они – одно целое. Так мой отец смотрел на мою мать. Ну, вы должны понимать, – устало буркнула она в ответ и плюхнулась в кресло.

Кресло качнулось и медленно покатилось прочь от мониторов, а Саманта его не останавливала.

– Нас вырастили роботы, и мы отлично разбираемся в программах, но ни фига не понимаем во всех этих штуках про любовь и мужа с женой, – невозмутимо заявил один из близнецов.

– Да что тут понимать? Муж – это человек-мужчина. Жена – это человек-женщина. Они любят друг друга, живут вместе, и у них бывают дети, – быстро и лаконично пояснил Жак. – Так принято у людей. Так лучше выживать, так интереснее жизнь. Так ты живешь по-настоящему, и после тебя останутся люди, которых ты любил.

– А зачем? – тут же спросил один из близнецов. – Какая тебе разница, кто останется после тебя?

– Для всех есть разница. Когда ты кого-то любишь, твоя жизнь полная и интересная. А когда ты никого не любишь, тогда незачем жить, и ты проиграешь, – ответил Жак. – У всего в жизни есть свой смысл и свое наполнение. У каждого есть свое предназначение. И у каждого есть своя судьба.

Мальчик Вильям вдруг резко вскинул голову, сверкнул глазищами и резко заявил:

– Я всегда буду любить своего отца и своих брата и сестер. Мы держимся вместе, и мы убьем любого за своих. Тут нечего и рассуждать.

– О, этот малец знает, о чем говорит, – согласился Люк.

– Мы тоже убьем за своих. Если в этом и заключается любовь, то мы тут все любим друг друга. А Егор и Жанка почти как муж и жена, – заявил Кир.

Егор слегка пнул его ногой и буркнул, что он несет какую-то чушь.

– Почему чушь? Все равно года через четыре ты станешь таким, как Федька, и тебе надо будет выбрать себе подругу. Ты выберешь Жанку, это как пить дать.

– Тогда кого выберешь ты? – ехидно поинтересовался Егор.

Остальные притихли, близнецы заулыбались в два одинаковых рта.

– А вон Динку, – быстро нашелся Кир.

– Дину выберу я, – вдруг заявил Жак.

– Ну все, начались брачные игры. – Люк хлопнул ладонью по столу. – Давайте все немного отдохнем. Потом отобьем атаку, Федор закончит свои суперпрограммы и загрузит их в поток информации, а после уже вы решите, с кем будет Дина.

– Ладно. – Кир пожал плечами.

Жак лишь белозубо улыбнулся.

Дина же нахмурилась.

– Меня бы спросили для начала, мужчины, елки-палки, – тихо проговорила она.

Глава 7Эйми. Жизнь всегда продолжается

1

Шереметьев действительно был странным. Он больше молчал, чем говорил, а если уж открывал рот, то фразы выходили отрывистыми и не всегда их связывал общий смысл. Будто бы мыслей в голове Шереметьева было огромное множество и он не знал, какую выбрать.

То он коротко спрашивал, понравился ли обед, словно бы вспоминая про обязанности гостеприимного хозяина, а через десять минут интересовался, как они нашли координаты острова, чтобы приземлиться.

Выслушивал ответ, хмурился, кивал и тут же перескакивал на другую тему.

– Да, шаттл ваш был настроен на этот остров, конечно же… Значит, это с Третьей станции шаттл, вы говорите? – уточнял он, быстрыми и резкими движениями перемывая посуду.

– Да, это шаттл Третьей станции, где мы были. Третья станция теперь принадлежит людям, – поясняла Эмма.

Шереметьев ставил тарелки в шкаф, задумчиво скреб тщательно выбритый подбородок – этим движением он сильно напоминал сына, – потом смотрел на Эмму так, будто видел ее в первый раз, и снова интересовался, действительно ли ей всего пятнадцать лет.

Ник лишь молча поднимал брови, и в его глазах явно читалось понимание. Мол, что взять с этого отшельника?

Наконец ловкий Даниэль не выдержал:

– Пошли уже, покажешь Первую станцию. Здесь полно оружия и сохранилось одно отделение цеха. На Первой станции люди надеялись выпускать крейсеры и прочее вооружение. Но после атаки синтетиков сохранилась лишь маленькая часть одного цеха. Вот на ней Шереметьев и работает.

– Ловок ты болтать, – хмуро глянул на Даниэля Шереметьев. – Все так и есть. Что ж, пойдем, посмотрите.

Эмме на миг показалось, что Шереметьев даже немного обрадовался тому, что мальчик-робот направил их общение в нужное русло. Как будто ему самому общаться с незваными гостями было невероятно сложно.

И вот они шагают по длинному, светлому коридору, стены которого точно так же обшиты деревом, а пол поблескивает современным ультрапластиком. Везде сияет свет, мягкий и приглушенный, везде чисто, и раздвижные двери срабатывают сразу и без шума.

Кругом датчики движения, это они вовремя зажигают свет на поворотах и вовремя открывают двери.

– Жилые отсеки в противоположной стороне, там, – нарушил тишину Шереметьев и махнул рукой куда-то назад.

Даниэль, вздохнув, быстро пояснил:

– Это комнаты, где можно спать. Мы решили на всякий случай сделать три спальни, но они пустые. Шереметьев отдыхает прямо в цеху, там у него есть диванчик. Но вы можете выбрать себе удобную комнату.

– Что значит – себе? – хмуро переспросил Шереметьев. – Девочка еще совсем ребенок. Они не могут быть женаты и, следовательно, не могут спать в одной каюте.

– Мы не муж и жена, – тут же сказал Ник. – Мы не спим вместе.

Он слегка улыбнулся, но больше ничего не добавил.

– Конечно, не спите. Эйми еще совсем ребенок.

Эмма не стала возражать. Это не имело сейчас никакого значения. Сейчас была важна только точка связи на Первой станции.

Наконец добрались до двойных широких дверей, которые раньше, судя по их форме, стояли на каком-нибудь крейсере. Шестигранные, раздвижные, они тут же расползлись в стороны, пропуская людей.

– Как вы восстанавливали эту станцию? – не удержалась Эмма, рассматривая безупречно срабатывающий механизм дверей. – Здесь работает интересное программное обеспечение. Дан подключен к нему?

– Конечно, – тут же ответил Даниэль. – Мы разрабатывали эти программы вместе. Мы сделали так, что Первая станция не обладает искусственным интеллектом, тут есть лишь цепочка программ, обеспечивающих слаженную работу. И в случае атаки цепочка сама по себе распадается, и все подчиняется ручному управлению. Это чтобы нас не захватили.

– Атаки бывают? – спросил Ник.

– Бывали. Пару раз, – ответил ему Шереметьев. – Мы отбивали и уничтожали атакующих. Для этого у нас имеются собственные мощности. Я кое-что здесь перестроил. Вам должно быть интересно.

Все четверо оказались в просторном круглом помещении, где не было, разумеется, окон, зато все стены по кругу занимали тонкие плоские мониторы, похожие на многочисленные глаза. Круглый стол посреди комнаты служил для них пультом управления.

– Я не создаю этих новомодных голограмм, знаете ли, – тут же оживился Шереметьев. – Работаю по старинке. Для каждой программы свой монитор, мне так удобнее. Даниэль, конечно, помогает, у него это виртуозно выходит. Но я и без него отлично справлялся. Таким образом я могу следить и за синтетиками, и за уцелевшими орбитальными станциями. Я практически нашел позывные всех станций и определил их местонахождение.

– Нам надо связаться со своими, – подсказал ему Ник.

– Свяжемся. Вы уверены, что там люди, а не синтетики? – Шереметьев взглянул на Ника с таким выражением, будто тот был маленьким мальчишкой, у которого в голове множество глупых идей.

– Уверены, – быстро сказала Эмма. – Работаем. Я кое-что соображаю во всем этом.

2

Эмма думала, что у Шереметьева все по-простому. Голограмм нет, сами программы простейшие, и потому нисколько не сомневалась, что быстро разберется во всем.

– Ты такая же умная, как Федор? – тут же спросил оказавшийся рядом Даниэль.

Шереметьев быстро оглянулся, всмотрелся в Эмму.

– Что ты знаешь? – спросил он.

Эмма в ответ лишь пожала плечами, наблюдая, как легко отвечает система.

– Здесь у меня все. Самое сердце станции, можно сказать, – снова принялся пояснять Шереметьев, и в его голосе послышалась неожиданная теплота.

Он нежно и одновременно деловито провел ладонью по краю стола-пульта, удобно расположился в кресле и уверенно прищурился. Здесь он чувствовал себя гораздо спокойнее, здесь было его настоящее место.

Ник остановился за креслом Эммы и лишь присматривался, не задавая вопросов.

– Вижу… – заговорила Эмма, потихоньку погружаясь в работу системы. – Это оборона Первой станции. Выходит, что с этой базы управление…

Она замерла, потрясенно вглядываясь в разворачивающиеся на одном из экранов файлы.

– Да, вся южная часть острова является, по сути, защищенной. Даже могильник старых роботов теперь принадлежит Первой станции, и мы с Даниэлем там командуем. Я расположил в тех местах запасной цех по производству роботов. – Скупая улыбка немного осветила суровое лицо Шереметьева.

– Роботов? Ты производишь роботов? – не поняла Эмма.

– Первая станция производит боевые машины, которые и защищают всю южную часть острова. Все продумано. – Шереметьев увлекся, склонился над пультом, и еще три экрана замелькали файлами и значками систем. – Синтетики все еще думают, что Могильник старых роботов – это их вотчина. Думают, что роботы надежно защищают эту местность. Но на самом деле всем в тех местах заправляю я. Все подчиняется мне, вот как обстоят дела на самом деле.

– А люди там есть? – уточнил Ник.

– Совсем немного. Они безобидны и легко управляемы. Но я не подключаюсь к их управлению. Не желаю управлять чужими мозгами.

– Роль бога трудна, это верно, – понимающе кивнул Ник.

Эмма удивленно глянула на него, но спрашивать и уточнять, что он имел в виду, не стала.

– Таким образом вы можете видеть, что Первая станция готова к обороне. У меня достаточно мощности, чтобы удерживать остров. Но концентрированной и спланированной атаки я, разумеется, не выдержу. У меня нет достаточных сил, чтобы создать силовой щит и удерживать его, и потому я уязвим.

– Сидишь и прячешься, – с безжалостной точностью подсказал Ник.

– Лучший выход.

– Мы не будем нарушать твои порядки. Мы просто свяжемся с Третьей станцией в космосе и скажем, что мы тут и что Первая станция в работе.

Эмма вздохнула, вытащила заветную флешку Колючего. Сжала ее в кулаке, ощущая, как нагревается ладонь. На короткий миг показалось, что флешка до сих пор хранит тепло друга. Тонкая и нерушимая связь между ней и погибшим Колей, которую можно было ощутить только сердцем, придала сил. Ник понимающе кивнул и улыбнулся одними кончиками губ.

Флешка содержала в себе нужные программные наработки. С ее помощью Эмма надеялась создать голографический куб связи, так система будет функционировать быстрее. Пусть Шереметьев и работает по старинке, но это не значит, что надо придерживаться только его правил.

Флешка легко и быстро вошла в паз, Эмма дотронулась до пульта – и работа закипела.

– Отлично, девочка, – радостно произнес Шереметьев. – Я знал, что дети со станции «Млечный Путь» будут необычайно умными. Вы были той бомбой, что я приготовил для синтетиков и для Сената. Для долбаного Сената!

Он внезапно вышел из себя, с силой хлопнул ладонью по краю пульта, но тут же успокоился.

– Отлично сработано, – согласился с ним невозмутимый Ник.

Позывные Третьей станции Эмма хранила на флешке. Запустить их в работу было делом нескольких секунд. И вот уже системы работают и недовольный Шереметьев наблюдает за созданием голограммы.

– Все-таки делаешь по-своему, – буркнул он.

– Это свойство всех детей станции Моаг, – не глядя на него, пояснила Эмма. – Нас такими создали, вы должны были это предвидеть.

– Логично, – согласился Шереметьев.

Наконец с Третьей станции пришел ответ. Появилось знакомое лицо, раскосые глаза с кошачьим прищуром, и Таис собственной персоной поинтересовалась довольно громко и бесцеремонно:

– Эмма, ты, что ли? Привет!

Тайка, живая и невредимая, щурилась в кубе голограммы и улыбалась. Она была так далеко и в то же время так близко, что Эмма едва не расплакалась. Их столько связывало, они столько пережили вместе!

Сглотнув подступивший к горлу ком, Эмма быстро заговорила: надо было как можно лаконичнее передать нужную информацию.

– Это Первая станция, которая на острове Саб. Она полностью готова к работе, и ею управляет штурман Шереметьев. Это отец Федьки, он здесь, Таис! Федор с тобой?

– С ума сойти! – Брови Таис полезли вверх. – Отец Федора? Он живой? Ты не путаешь?

– Я живой и я здесь, – тут же подключился к связи Шереметьев.

– Ого! – Таис замерла, но после пояснила. – Федор с нами, он спит, потому что был ранен – легко ранен. Мы его разбудим. Сейчас.

Она оглянулась и позвала Дину. Эмма с удивлением узнала одну из старых подруг и помахала ей рукой. Это были свои, знакомые и родные, и поэтому хотелось улыбаться и даже прыгать от радости. Вместо этого Эмма не отрывала взгляда от голограммы, пытаясь узнать еще кого-то.

Наконец появился Федор, заросший, лохматый, загорелый и усталый. Он с прищуром уставился на Эмму и после выдал:

– Эмка, ты стала взрослой. Знаешь об этом?

– Кто бы говорил, – счастливо заулыбалась Эмма.

Она и не думала, что буквально задохнется от радости, увидев старых друзей. Что бы кто ни говорил, но дружба – это просто здорово! Любовь – любовью, но хорошая дружба не менее важна!

– Здравствуй, сын! – негромко и как-то осторожно произнес Шереметьев.

Эмма оглянулась и увидела на щеках этого давно уже не молодого человека слезы. Она и сама чуть не плакала, видя лица любимых друзей. А что чувствовал Шереметьев, почти всю жизнь разыскивающий и пытающийся спасти своего единственного сына?

– Привет, отец! – Федор немного наклонил голову и больше ничего не добавил.

– Я не знаю, что сказать, – устало и как-то горько признался Шереметьев.

– Ничего и не надо говорить. Ты мой отец, я твой сын. Тут больше ничего не надо добавлять. У нас есть информация, которая будет важна для вас. Но сначала я хочу еще кое-что сказать. Вот эта девушка, Таис, – моя невеста. Как только вся эта заваруха с роботами закончится, мы поженимся, отец. Ну, просто чтобы ты знал, что у тебя не только я один.

– Отлично, сын. – Шереметьев улыбнулся. – Значит, жизнь будет продолжаться.

– Конечно. Жизнь всегда продолжается, – согласно кивнул Ник и положил ладонь на плечо Эммы.

3

Федор оставался серьезным, но Эмме все время хотелось улыбаться. Несмотря на множество страшных и опасных событий, несмотря на расстояние и сопротивление машин, фриков и людей, эти двое встретились.

Отец нашел сына – это походило на чудо.

Но Эмма не знала, что надо делать теперь. Как должны вести себя отец и сын, как разговаривать, как относиться друг к другу? С одной стороны, они – родные люди, у них схожая ДНК и общие предки. А с другой – что их связывает? Они ничего толком друг о друге не знают. Федор – взрослый парень, который не очень-то и нуждается в чьих-то наставлениях и подсказках. И самый близкий человек для Федора – это Таис, тут и сомневаться не стоит.

– Мы создали новые программы, которые полностью изменят роботов, – рассказывал между тем Федор. – Это совместная работа. Мы полностью отформатировали Третью станцию, укрепили ее обороноспособность, перезапустили цех и теперь имеем боевую крепость, на которой производятся новые боевые катера. Мы сможем выдержать многочисленные атаки синтетиков, но мы не хотим воевать и тратить драгоценные ресурсы на битву. У нас есть особенный план. Кое-что новенькое для роботов.

– Это отлично, Федор! – Шереметьев от этой информации весь буквально засветился. И теперь неясно было, чему он радуется больше: тому, что нашел сына, или тому, что сын оказался таким толковым. – Что у вас за план? Что вы собрались делать?

– Мы хотим запустить вирус, способный полностью переформатировать основной мозг роботов. Перезапустить их главный интеллект. Вирус у нас уже имеется, и мы его уже опробовали на Третьей станции.

– Интересно… – Шереметьев озадаченно отодвинулся от голограммы и забарабанил пальцами по краю пульта. – Уверен, что это сработает? Уверен, что планета не рухнет в хаос?

– Насчет хаоса… – Федор поморщился, устало потер плечо. – Насчет хаоса не уверен. Но черт и с ним, разгребем после. Не первый раз.

– В смысле не первый раз? Ты уже что-то успел натворить? – удивился Шереметьев.

– Папа, поздно читать нотации. Вирус готов, и мы его запустим. Нам лишь не хватает мощности, чтобы войти в пресловутый поток информации роботов. Это единственная проблема.

– Ну, положим… – медленно протянул Шереметьев и щелкнул по подлокотнику кресла. – Положим, мощность – это как раз не проблема. Если запустить и синхронизировать работу всех трех станций, то мощности хватит запустить вирус хоть на Марс. Главное, чтобы хватило мозгов все настроить.

– С мозгами у нас все в порядке, папа! – И Федор ухмыльнулся.

Где-то рядом раздались смешки остальных подростков, и Эмма заметила с края голограммы рыжие патлы Егора.

– Это хорошо, сын! – Шереметьев наконец и сам растянул неулыбчивые губы, и в уголках глаз у него собрались веселые морщинки. – Тогда работайте мозгами. Расскажи мне о вашем вирусе. Что вы там придумали?

Глава 8Таис. Все роботы будут принадлежать нам

1

Спать хотелось ужасно, и даже пятая кружка крепкого кофе не помогала. В голове словно бы гремел колесами робот-погрузчик, и от этого в висках больно кололо, а веки стали тяжелыми и неподвижными.

Но времени на сон не было ни у кого. Потому что корабли синтетиков приблизились на расстояние удара, и требовалось мобилизовать все силы для управления станцией.

Таис уже приходилось отражать атаки, она знала, как это работает. На станцию Моаг тоже нападали, и тогда интеллект станции по имени Мартин сам справился с обороной. Но теперь полномочия Питера сократили, и важные решения приходилось принимать самим.

– Силовое поле включено, – доложила Френси, ероша свои и без того торчащие непослушными перьями короткие волосы. – Станция защищена. Это отнимает слишком много ресурсов, поэтому нижний уровень пришлось отключить. То есть света там нет и ничего не работает.

– Отлично, – кивнул Федор. Он говорил коротко и зло, его тоже клонило в сон, и даже энергетические коктейли уже не помогали.

Таис обработала его раны, наложила на них скобы и залепила пластырем, но плечо все равно болело, и обезболивающая мазь не улучшала жизнь. Федька двигался вяло и медленно, этим он сильно напоминал Люка.

Из общей болтовни ребят Таис знала, что Люк и Жак братья, да и по их внешнему виду это мог понять даже дурак. Похожие глаза, цвет кожи, темные, слегка вьющиеся волосы не оставляли никаких сомнений: эти двое из одной семьи. Они переговаривались на незнакомом, мягком и певучем языке и понимали друг друга с полуслова.

Жак, тот, что был помоложе и поулыбчивей, к пультам не притрагивался, но зато у него отлично получалось наводить порядок и обуздывать наглых и болтливых пацанов, обитавших на Третьей станции.

Братья Вильям и Оливер тоже походили друг на друга и даже гадости говорили с одинаковым, зверским выражением лица. Дай этим двоим волю, они бы, кажется, взорвали весь мир, лишь бы не мешали им заниматься собственными глупостями. И еще эти двое обожали печенье. Их карманы все время топорщились от припасенной еды, они чавкали, сорили и вытирали рты похожими движениями.

Иными словами, Вильям и Оливер мусорили и говорили глупости, больше от них толку не было. Жак старался держать их подальше от пультов и мониторов, потому что иногда мальчишкам припадала охота нажимать первые попавшиеся кнопки или разливать сладкую газировку прямо на кресла или столы, причем делали они это вовсе не из злого умысла, если можно было так сказать. У них так получалось. Вернее, если говорить правильно, у них не получалось вести себя по-человечески.

– Долго вы еще будете копаться? – возмущенно ворчал Вильям и пинал ногами первое попавшееся кресло.

На кресле сонно клевала носом Жанка. Она испуганно подскакивала, хлопала ресницами и спрашивала, что случилось. Егор, склонившийся над сосредоточенным Федором и наблюдавший за его работой, поднимался и тряс Вильяма, тот в ответ ругался и клялся отрубить Егору башку.

То есть в рубке было бы еще веселее, если бы заботливый Жак не выпроводил братьев и не велел им сидеть в своих каютах тихо и спокойно.

– Придурки вы все! Полные придурки! Вас надо расстрелять! Взорвать! Бо́шки вам отрубить! – заорал возмущенный Вильям.

Уходить он отказался, уселся прямо на пол за закрытыми дверями капитанской рубки и принялся методично стучать по полу ногой в тяжелом ботинке. Его старший братец присел рядом на корточки и тихо спросил, не лучше ли им убраться к себе в комнату.

Федор устало поднял голову, взглянул через полупрозрачные двери на Вильяма, вздохнул.

– И это – лучшие представители человечества. Давайте закроем их в какой-нибудь кладовке, когда появятся эти ваши высшие, иначе нас посчитают обезьянами, только что слезшими с дерева, – заметил он.

– Они просто переживают, так же как и вы. Речь идет о нашей жизни и смерти, – пустилась в объяснения Френси. – Это ведь из-за вас все наши неприятности.

– Не из-за меня с Федькой точно, – мрачно заметила Таис.

Френси посмотрела на нее, подняла четко очерченные черные брови, отчего ее лицо приняло скептическое и недоверчивое выражение, прищурилась и спросила:

– А кто придумал и прописал тот вирус, который поразил нашу станцию? Жак и ребята уничтожили всех синтетиков, сделали главное дело. И тут – здрасте! Появился ваш вирус, и опять начинай все сначала. Так что я понимаю, почему злятся мальчики.

– Меньше болтайте, – сухо прервал Люк набирающую обороты ссору. – Это неважно, кто первый начал и кто виноват. Так должно было быть, и так случилось. Это судьба, если хотите знать. Вы должны были быть вместе. Только вместе вы можете отстоять свою планету. Если вы этого до сих пор не понимаете, значит, вы не заслуживаете даже острова. Значит, вам по-прежнему придется жить на орбитальной станции.

Люка услышали все, даже Вильям и Оливер. И поэтому в рубке наступила тишина, слышно было лишь, как пальцы мягко касаются гладкой поверхности пульта.

Таис уже видела, как станцию окружили вражеские корабли, занявшие боевые позиции. Видела, как бешеным роем вылетели беспилотники, как часть из них направилась к застывшему чуть поодаль от станции крейсеру «Дракон».

– Атака началась, – мрачным голосом доложила Саманта, хотя и так все это понимали.

– Тогда и мы начинаем. – Федор улыбнулся с таким зловещим видом, что Таис не сдержала ухмылку. Федька уверен в собственных силах, это хороший знак.

– Пусть у нас все получится, – прошептала Френси.

Питер, который все это время находился в рубке, но благоразумно помалкивал, доложил, что входит в канал связи с крейсерами.

– Межпространственная связь. Но они могут и не принять вирус, который мы им приготовили, – заметил Питер.

– Да, у них наверняка есть собственные антивирусники, которые фильтруют поступающий к ним поток, – согласилась Френси.

– То, что мы им отправим, они примут, – заверил Федор. – Вирус им принесет катер. Самый маленький катер, который только бывает.

– Они его взорвут, это даже ежику понятно. – Саманта удивленно посмотрела на Федьку и скривилась, будто он выдал несусветную глупость.

– Не взорвут. Они будут думать, что это их беспилотник. Я знаю, как это работает, я уже бывал на боевых крейсерах синтетиков. Питер закинет в канал связи нужные команды на нужном языке, – быстро ответил ей Федька.

– Когда это ты на них бывал? – снова спросила Саманта.

Федор не ответил. Он погрузился в работу, и буквально через несколько минут Таис увидела на голограмме, как от их станции отделилась маленькая точка катера.

– Отключай силовое поле, выпускаем машину! – скомандовал Федор. – Слышишь, Питер? Работай, шестиногая зараза!

– Они ударят сразу, – предупредил интеллект станции.

– Это будет последнее, что они сделают. – Федор вздохнул и откинулся на кресле.

Силовое поле было снято, и тотчас же станцию потряс мощный удар. Потом еще один.

– Катер в пути, – доложил Люк.

– Силовое поле включено. Питер, доложи о повреждениях, – сказала Френси.

– Пострадал нижний уровень. Уничтожено два ангара, но герметичность уровня не нарушена. Пожар во втором ангаре ликвидируется, – доложил невозмутимый Питер. – Работа систем жизнеобеспечения нарушена. Необходимо полное форматирование.

– Так запускай! – крикнул ему Федор. – Вечно надо напоминать!

Питер лишь озадаченно поднял брови и быстро переступил на месте всеми шестью ногами.

– Катер приближается к одному из крейсеров. В лучшем случае через пятнадцать минут он попадет внутрь, – доложила Френси, которая не отрывала взора от голограммы.

– «Дракон» не выдержит еще одной атаки. Сейчас он отбивается от беспилотников, но если по нему ударят из лазерных пушек… – совсем тихо заметил Жак.

– Мы должны опередить, – ответил ему Люк, который тоже наблюдал за маленькой точкой катера.

Несколько минут взоры всех собравшихся буквально прожигали голограмму. Проснувшаяся Жанка даже немного привстала со своего кресла. Дина нервно теребила губу и время от времени поглядывала на Жака. Саманта буквально впилась в голограмму беспокойным и диким взглядом.

– Быстрее, быстрее, – шептал один из мальчишек-близнецов, которых Таис смутно помнила по Второму уровню родной станции.

– Он зашел внутрь, – заорал наконец белоголовый взъерошенный мальчишка, которого все называли Киром. – Он внутри!

– Теперь осталось только ждать… – пробормотал Люк.

Ответом ему был мощный лазерный удар, сотрясший Третью станцию, но, впрочем, успешно отраженный силовым полем.

Потом наступила тишина, бьющая по нервам, словно электрический ток.

2

– Эти катера не управлялись автопилотом, – осторожно заметила Саманта.

Ее тихий голос нарушил напряженную тишину, воцарившуюся в рубке управления.

– Теперь управляются. Программа автопилота, взятая с боевого крейсера синтетиков. Вот поэтому наш катер приняли за свой, – пояснил Федор.

– Откуда взялась эта программа автопилота? – снова спросила Саманта.

– Вытащили из вражеского крейсера, – последовал короткий ответ.

– Как? Как вы это сделали? – не унималась настырная девчонка.

– Да какая сейчас разница? – не выдержала Таис. – Если останемся живы и победим, будем долго травить байки за чашкой кофе и печеньками. Тогда и расскажем. А если проиграем, то кому на фиг нужны эти байки?

Грубо ответила, но внутреннее напряжение росло, точно пар в закипевшем чайнике, и требовало выхода.

– Есть! Сработало! – вдруг сказал Люк и довольно хлопнул в ладоши. – Крейсеры сняли атаку. Вы это видите?

Конечно, это видели все. Громадные, круглые корпуса вражеских крейсеров внезапно сдвинулись с места, нарушив строй, и полностью прекратили стрельбу. Зависли растерянными точками беспилотники, темное пространство космоса словно бы сгустилось в напряженном ожидании.

Таис внезапно заметила, как дрожат пальцы Саманты, как побледнел Вильям, как вцепилась в руку Жака Дина.

– Да все у нас получилось! – зло произнесла Таис, откинулась на спинку стула и прикрыла глаза. – Все должно было получиться. Федька, самое время пить горячий шоколад и занимать душевые. Я чур первая в душ!

– Она права, – ровным голосом доложил Питер. – Я подключаюсь к системе управления крейсерами. Уже вошел. Форматирование только началось, надо время. Но через несколько часов мы будем иметь полный контроль над всеми космическими кораблями.

Питер принялся перечислять названия крейсеров, но Таис даже не хотела запоминать. Если каждый вражеский крейсер помнить по имени, то можно сойти с ума. Хватит и того, что она до смерти не забудет Иминую.

– Опасность миновала, – сказал Люк.

– Мы их сделали! – заорал Вильям, подпрыгнул и с силой сжал кулаки. – Мы их сделали!

– Ай да мы, – заулыбался Егор и обнял Жанку за плечи.

– Знай наших, – проговорил один из мелких близнецов, похожих друг на друга как две капли воды.

Таис этих двоих не особо рассмотрела, времени не было, да и не думалось о них. Зато теперь с интересом наблюдала за братьями. Глазастые, с таким светлым цветом радужки, словно утреннее небо над Нелегальным, с круглыми торчащими ушами и небольшими носами-пуговками, они почему-то напоминали гномов.

– Эй вы, гномы, как вас зовут? – спросила Таис, улыбаясь близнецам.

Те не смутились.

– Гоша.

– Тоша. А ты – мартышка Таис? Это про тебя столько рассказывают наши?

Голоса у братьев оказались похожими, и говорили они так, словно дополняли друг друга. Будто произносили одно предложение, но по частям: один слово, второй другое.

– Почему тебя называют мартышкой? – тут же спросила Саманта.

Она перестала дергаться, рядом с ней пристроилась Френси, прижалась плечом к плечу подруги, и вдруг стало заметно, как эти две девчонки похожи.

– Детское прозвище. Федор дал. А вы почему так похожи друг на друга? Родственницы? – задала вопрос Таис.

– Двоюродные сестры, – улыбаясь, ответила Френси. – Это наши отцы захватили станцию. – Вдруг она нахмурилась, встала и спросила неожиданно резким голосом: – Вы теперь заберете станцию у нас?

– Хороший вопрос. – Люк кивнул, вытянул ноги и медленно потер колено раненой ноги. – Только это не мы решаем. По мне, так вам лучше жить со взрослыми. Так надежней. Может, Таис и Федор согласились бы остаться с вами…

– Ну уж нет, мы вернемся на «Фрик», – резко заявила Таис.

– Да, мы планируем вернуться на собственный крейсер, который мы называем «Фриком», – тут же поддержал ее Федор. – Мы хотели бы жить отдельно. И у нас есть друзья, которым нужна наша помощь. На нашем крейсере есть раненый, и, если он еще жив, мы должны помочь ему, и как можно скорее.

– Да, это наш второй штурман, – добавила Таис.

– И я хотел бы увидеть отца. Иными словами, мы не можем нянчить этих ребят, да и они не захотят.

– Третья станция важна для обороны, оставлять ее без присмотра не годится, – заметил Жак.

– А вы? Вы не можете тут жить? – Таис выжидающе посмотрела на Люка.

– Нет смысла сейчас что-то решать. К нам двигаются высшие. Запрашивают разрешение на стыковку. У нас есть буквально пара часов для того, чтобы привести себя в порядок, – вмешался в разговор Жак и в подтверждение своих слов ткнул пальцем в голограмму.

– Четыре катера. Несколько человек будет тут буквально через сто минут, – согласился с ним Люк. – Вот тогда и поймем, что будет дальше. Мы привлекли их внимание, и они желают общаться с нами. Это катера энкью, это не миротворцы. Это действительно высшие.

– Пойти, что ли, кофе всем заварить, – пробормотала Дин-ка и устало потерла глаза.

– Это мысль, – согласился с ней Жак. – Пошли выпьем кофе.

Они тут же поднялись и направились к дверям, переговариваясь между собой.

– Я же говорил, что мой брат выживет. Он всегда находит выход, – тихим голосом заверял Жак.

– Я уверена, что они уцелели благодаря Эмке. Ты ее не знаешь, – ответила ему Дина.

– Еще как знаю, она ведь жила у нас…

Парочка скрылась за поворотом, Таис проводила их глазами, удивленно почесала нос, глянула на Федора, пожала плечами и сказала:

– Похоже, они время зря не теряют. Ща все поженятся, и после у нас будет куча детей. А роботов, чтобы их воспитывать, уже нет.

– Заведем новых, – хмыкнул Федор. – Это не вопрос. Скоро все роботы будут принадлежать нам.

Глава 9Дина. Гарантии нужны всем

1

У победы был вкус горячего шоколада и сладких булочек. Он оседал на языке, перетекал горячей сытостью внутрь и заставлял кровь бурлить от радости. Как будто сама кровь становилась горячим шоколадом. Ловкий Жак, белозубо улыбаясь, сам возился с кухонным агрегатом, отправив лона по имени Чайник отдыхать.

Глаза Жака сверкали, блестели и сияли, бусины на его замысловатых браслетах тихо постукивали, и весь он казался воплощением добродушия и радости.

Дина и сама счастливо улыбалась.

Ее одолевало множество вопросов, и будущее казалось загадочным, неясным и неопределенным. Но это чувство общей победы буквально сводило с ума.

У них получилось! Они смогли!

Значит, они могут действовать как одна команда. Значит, они многого могут добиться вместе.

И пусть пока Френси и Саманта не до конца это поняли, но рано или поздно до них тоже дойдет.

– Знаешь, я думаю, что мы – новые взрослые люди. – Дина осторожно попыталась донести свои мысли до Жака. – Мы можем изменить ход истории.

Жак понимающе кивнул и протянул ей новую порцию горячего шоколада – они уже пытались осилить по второй кружке вкуснейшего напитка.

– Мы столько всего можем сделать, – снова сказала Дина.

– Если не перессоритесь. – Жак буквально впился зубами в очередную булочку. – Я есть хочу ужасно. Всегда, когда выигрываем бой, я много ем. Мой брат бы посмеялся надо мной.

– Это Люк?

– Это Ник, он любит пошутить.

– Вы часто выигрывали сражения?

– Конечно. Иначе я бы тут не сидел с тобой. Проигравший, как правило, погибает.

– Значит, ты всегда выигрывал?

– Конечно. Это не потому, что я такой сильный, а потому, что мы с семьей действуем на стороне миротворцев. Нас поддерживают Настоящие деревья, а с ними никто не решается вступать в войну. Это самая сильная цивилизация на данный момент.

– Они, наверное, удивятся, когда узнают, что мы сами победили синтетиков, – заметила Дина.

– Сейчас узнаем. Команда энкью вот-вот будет на станции, так что отдохнуть нам все равно не удастся.

– Странное такое слово… энкью… вы его произносите так быстро, что сложно запомнить.

– Ты привыкнешь.

– Что теперь мы будем дальше делать?

– Пить горячий шоколад и есть булочки. – Жак ухмыльнулся и потянулся за очередной булкой.

– А когда здесь появятся эти ваши миротворцы? Они заберут нас обратно на свой крейсер? Туда, где остальные дети со станции Моаг?

– Если ты хочешь, то можешь остаться с моей семьей на крейсере «Дракон». Мы починим его и, скорее всего, отправимся домой, на нашу планету.

– И что я там буду делать?

– Жить. Ты там будешь просто жить. Тебе понравится моя планета. Она красивая, там тепло и уютно.

– Я не умею говорить на вашем языке, и я никогда не жила ни на одной планете.

– Самое время начать. Из тебя получится толковый миротворец, как раз таких и набирают в свои команды энкью. Ты нужна нам, поэтому соглашайся.

Дина не сразу ответила. Она привыкла взвешивать и обдумывать все свои решения, но сейчас, поглядывая на смуглого симпатичного Жака, никак не могла привести мысли в порядок.

Конечно, его предложение интересно. Вот именно интересно: лучше работать с командой умелых воинов и путешествовать по разным галактикам, чем сидеть в общей спальне с другими детьми и день за днем слушать вопли и крики малышей.

Это шанс научиться чему-то новому и необыкновенному, шанс увидеть мир, если можно так сказать. Увидеть всю Вселенную – разве это не мечта?

Когда-то Дина и ее подруги мечтали работать на Третьем уровне родной станции и приносить людям пользу. Сейчас, похоже, эта мечта сбывается, ей предлагают интересную работу и возможность определиться в жизни. Конечно, это не родная, знакомая станция, но все равно предложение интересное.

Но не это сейчас казалось главным.

Дина чувствовала, как ее все больше и больше притягивает к себе Жак. Ей нравились его темные блестящие глаза, его ловкие смуглые руки и гибкая походка. Понятно, что больше всего ее привлекает перспектива работать вместе с этим парнем.

Может быть, это начало чего-то необыкновенного и даже немного волшебного. Далекое путешествие в космос, чужая планета, незнакомая, но интересная цивилизация. Поэтому Дина опустила глаза, чтобы не выдать радости, и сделала вид, что думает.

А что? Не прыгать же ему на шею и не орать: «Да! Да! Тысячу раз да!»

Вряд ли Жак одобрит бурное проявление девчоночьих чувств. Даже Колючий в свое время частенько морщился, когда Дина принималась визжать от радости, если в жизни случалось что-то приятное. А Колька отлично умел ладить с девчонками и понимал их, как никто другой.

И тут из динамиков, натыканных по всем коридорам второго уровня станции, раздался уже успевший надоесть голос Питера.

– Всех членов команды просим подняться в рубку управления. Это срочно. Стыковка катера миротворцев завершена, и команду станции ожидают в рубке управления.

И так далее. Питер важным и серьезным голосом велел всем собраться на втором уровне, и срочно.

– Это наши. Пойдем, пусть Чайник уберет за нами посуду. – Жак поднялся, убрал за ухо выбившуюся прядь волос, мимоходом провел большим пальцем по рукояти меча и направился к двери.

– Быстро они примчались, – пробормотала Дина, поднимаясь. – Даже поесть толком не успели. Оставили бы нас хоть на несколько часиков в покое, спать хочется ужасно.

– Поспим на «Драконе», – сказал Жак, не оглядываясь. – Ты согласна стать миротворцем?

Он шагал так быстро, что Дине пришлось нестись за ним рысцой, торопливо дожевывая последний кусок булочки. Поэтому она сначала кивнула, после проглотила остатки быстрого перекуса и заверила, что согласна.

– Только я не знаю, какой от меня толк, – чуть тише пробормотала она, сворачивая за проворным Жаком в очередной длинный проход.

– Ты потрясающе владеешь нужными знаниями. Вы все удивительные на самом деле. От вас будет очень много толка, – заверил ее Жак.

2

Как выглядят самые обычные инопланетяне? Дина никогда не задумывалась об этом. Жак и его братья казались обыкновенными людьми, немного смуглыми, черноглазыми и очень красивыми. Но в их смуглости не было ничего странного, так выглядели и люди с планеты Земля до Эпохи потепления, когда разница между расами еще не стерлась окончательно.

Сейчас среди уцелевших людей уже, наверное, и не встретишь настолько ярко выраженный расовый тип, но точно Дина не была уверена. Сколько она, в сущности, видела людей с планеты Земля? Нисколько.

Жак и Люк не казались страшными или уродливыми и уж тем более не обладали экзотической внешностью. Они были просто людьми, и по-другому Дина не смогла бы их более точно охарактеризовать.

Обычные люди – вот как можно было о них сказать.

Потому, приближаясь к рубке управления и на ходу торопливо вытирая руки о штаны, Дина не ожидала увидеть ничего странного или из ряда вон выходящего. Последний поворот, раскрытые раздвижные двери – и Дина замерла, уставившись на высоченные фигуры, занимающие практически все пространство перед мониторами.

Четверо пилотов-энкью были невероятно высокого роста. Им приходилось склонять головы, чтобы не упираться в потолок. Необыкновенно светлые волосы всех четверых слегка поблескивали в свете многочисленных микродиодных светильников. Абсолютно белые волосы, причесанные у всех одинаково: несколько тонких косичек спереди и свободные пряди до самых плеч.

Глаза всех четверых отливали золотом. Иными словами – просто сияли удлиненные раскосые глаза энкью. От их пристального взора невозможно было укрыться, и Дина вдруг почувствовала себя маленькой и бестолковой девчонкой. А именно такой она и была.

Разве ей не исполнилось недавно всего лишь пятнадцать? Разве она не сирота без определенного места жительства?

По сути, у нее даже нет никаких документов. Нет своего угла, своей каюты или своего шкафа. Она носит одинаковую одежду с практически сотней таких же сирот, и даже идентификационного номера ей не положено.

Дина замерла, чувствуя растерянность и страх.

Жак же слегка отодвинул ее, прошел вперед, дотронулся двумя пальцами правой руки до лба, слегка наклонил голову и заговорил на непонятном языке бегло и легко. Он не смутился и не растерялся и вообще вел себя так, словно всю жизнь только и делал, что разговаривал с инопланетянами.

И тут Дина вздохнула и смущенно улыбнулась.

Конечно! Жак знает этих энкью, он ведь служит вместе с ними!

И раз Жак не боится, то причин для страха, видимо, нет!

Разговоры о высших запали Дине в душу, и она все равно немного боялась. Но теперь ей уже не чудилось, будто пронзительный взгляд золотоглазых проникает ей в самое сердце.

В рубке у стены встревоженно вытянулись в струнку Френси и Саманта. Этих не так просто было испугать, потому обе разглядывали пришельцев без всякого стеснения. Просто пялились на них, глазели с наглой решительностью.

Жак между тем закончил свою длинную речь, расслабился, и один из светловолосых энкью дружески хлопнул его по плечу. Узкая ладонь с длинными красивыми пальцами прикрыла практически все нашивки на форме Жака, и Дине показалось, что ее друг стал похож на мальчишку рядом с умными и знающими взрослыми.

– Кто из вас Федор? – на совершенно чистом и правильном всеобщем языке землян спросил крайний энкью.

У этого инопланетянина на подбородке темнел еле заметный маленький шрам, а в ухе покачивался крохотный красный камень-сережка, похожий на тот, что носил Жак. Потому Дина тут же выделила его и решила про себя назвать Первым, чтобы хоть как-то отличать от остальных.

– Федор отдыхает. Он ранен, и ему нужно время для восстановления, – на всеобщем языке ответил Люк, который, сильно прихрамывая, появился в проеме дверей и встал рядом с Диной.

Люк пах лекарством, кофе и совсем немного резиной. Возможно, он что-то чинил в технических отсеках.

– Мы бы хотели с ним поговорить. У нас есть для него интересное предложение. У нас мало времени, вы знаете. Поэтому разбуди его, – без тени сомнений приказал Первый.

Правда, голос его был спокойным и немного просящим, будто он сам чувствовал неловкость от своего приказа.

– Сделаю, – коротко ответил Люк и тут же скрылся в глубине коридора.

– Садитесь, – улыбнулся Первый остальным. – Мы бы и сами сели, но для нас нет подходящих сидячих мест.

– Мы можем сесть на пол, – проговорил энкью, стоявший рядом с ним.

У этого представителя высшей расы на боку висело внушительное и непонятное оружие – что-то вроде тонкой блестящей трубки с короткой ручкой сбоку. И еще у него оказался немного длинноватый нос, придававший лицу хищное и суровое выражение. Дина пригляделась к нему и подумала, что он, пожалуй, старше остальных. Наверное.

Энкью тут же расселись на полу. Каждый устроился так, как ему было удобно, но вытянуть ноги у них не получалось – не хватало места.

– Давайте поговорим. Мы хотим с вами поговорить, – начал Первый, внимательно оглядывая ребят, собравшихся в корабельной рубке.

Здесь были Вильям и Оливер, топтались около видового окна и шепотом переговаривались друг с другом. Чуть дальше от них стояла еще одна девочка, их сестра, имя которой Дина так и не узнала. Саманта и Френси подошли и уселись на кресла рядом с энкью. И все равно глаза инопланетян оказались выше глаз девочек, и энкью смотрели на них свысока, с некоторым снисхождением и удивлением. Словно подростки были забавными и удивительными куклами.

Появился Федор – вошел медленной походкой победителя, оперся здоровой рукой о спинку кресла, и на лице его не отразилось ни капли удивления, когда он встретился с глазами одного из энкью.

– Это я Федор, – представился он. – С кем имеем честь разговаривать?

– Мы очень заинтересованы, Федор, – вежливо и четко ответил Вооруженный. – Мы представляем команду штурманов крейсера миротворцев. Для вас мы являемся отрядом миротворцев, и мы желаем, чтобы вы не боялись нас. Мы не представляем угрозы.

Говорил энкью медленно и старался правильно выговаривать слова, чтобы его поняли все. Даже слишком старался. Возможно, он думал, что у подростков слишком медленные мозги и они не сразу его поймут, поэтому некоторую информацию повторял дважды.

Федор кивнул и спокойно бросил в ответ:

– Как хотите, так и будем к вам относиться. Если вы нам не угрожаете, мы вам тоже угрожать не станем.

Наглый ответ. Дина испуганно глянула на Федьку и заметила за его плечом бледное, но злое и уверенное лицо Таис.

– Это хорошо, – широко улыбнулся Вооруженный. – Мы видели то, что вы сделали. Видели ваши программы, запущенные через общий канал к боевым крейсерам роботов. Нам нравится ваша работа, она уникальна. Мы желаем спросить, каковы ваши дальнейшие планы. И мы желаем сделать вам предложение. Нам нужны такие люди, как вы. Мы бы желали работать с вами.

– Работать? – Федор кивнул с умным видом. – Нас это устраивает. Но мы желаем поговорить о цене. Какова оплата?

– Хороший вопрос. Это хороший вопрос, – кивнул Вооруженный. Остальные молчали, но улыбались широко и старательно. – Что вы желаете иметь? Насколько я понимаю, система оплаты денежными единицами как средством обмена на планете Земля в данный момент отсутствует.

– Мы хотим иметь возможность самостоятельно принимать некоторые решения. Например, мы желаем отвоевать для себя пару островов на планете Земля для того, чтобы там жить. – Федор выпрямился и глянул в упор, жестко и непримиримо.

– Исключено. Любые военные действия с вашей стороны запрещаются. Вы не можете развязывать новые войны, даже с нашим врагом.

– Но ведь мы уже воюем в космосе, вот на данный момент! – резко возразил Федор.

– Это мелкие стычки, они быстро приходят к концу. Глобальный конфликт недопустим.

– А если это не будет войной? Если это не будет военным противостоянием? Если мы сможем добыть себе остров без силового вмешательства? – не успокаивался Федор.

– Если у вас получится договориться с роботами, мы не станем возражать, – важно кивнул Вооруженный.

– Отлично. Итак, если вы желаете, чтобы мы выполняли некоторые ваши задания, мы поставим ряд условий. Они будут занесены в электронный файл и также будут озвучены в аудиоформате. Они будут подписаны вашим ДНК и нашим ДНК. Только при таком договоре мы сможем сотрудничать.

– Конечно, – снова важный кивок и широкая улыбка, но теперь энкью быстро переглянулись между собой и перекинулись несколькими короткими словечками на своем языке.

– Тогда мы подготовим документ и вышлем вам. Вы подпишете, мы подпишем, и готово. Между нами никаких недоразумений, правильно? – уточнил Федор.

– Мы договорились. Но я прошу вас: не предпринимайте никаких радикальных действий, не посоветовавшись с нами. Иначе нам придется со своей стороны принимать меры, – уже без улыбки проговорил Вооруженный и с удивительной грацией поднялся на ноги.

Остальные энкью тоже встали, очень вежливо кивнули и с огромным достоинством удалились. Они шагали по коридору, наклоняя светлые головы и широко размахивая руками, и Оливер с Вильямом восхищенно свистели им вслед.

3

– Вот это да! Вы видели? – восторженно крикнул Вильям и плюхнулся в кресло с таким видом, будто это он сам, лично договаривался обо всем с инопланетянами-энкью.

– Мы видели. Странные они какие-то, – пожала плечами Саманта и устало провела ладонью по лбу, убирая назад непокорные волосы.

– Они присматривались к вам, – заговорил вдруг Жак. Он выглядел задумчивым и серьезным и говорил, тщательно подбирая слова, словно пытался разобрать сложный компьютер. – Они не доверяют вам. Они не относятся к вам серьезно. Вы раньше для них почти не существовали. Понимаете, вы были всего лишь носителями генофонда исчезнувшего человечества. Представителями доисторической, ушедшей в прошлое расы людей. И тут они увидели, что вы можете быть опасными. Они считают, что вы опасны. Они не уверены, что вас стоит оставлять в живых.

– Что? – Френси подскочила к Жаку и дернула его за локоть. – Ты не ошибся, чернявый? Они же не синтетики, они нормальные!

– Они ненормальные, – четко произнес Федор. – Поэтому включаем силовое поле.

– Нет. – Люк поднял обе руки вверх, словно призывая к миру. – На данном этапе они не предпримут никаких опасных для вас действий. До тех пор, пока мы у вас на борту. Мы являемся частью их команды, они своих никогда не предают. Это у них важное правило. Вообще они любят правила, и они всегда выполняют свои обещания, это для них непреложно. Если вы заключите с ними договор, то будете обладать безопасностью. Если сейчас спрячетесь за силовым полем, они будут и дальше считать вас опасными.

– И что? – тихо спросила Дина, оглядывая притихших ребят.

– Составляем договор, что еще. – Федор потер лоб и поморщился. – Давайте свяжемся с моим отцом и Эммой. Эмка у нас мастер на такие штуки, пусть поработает для нас. Программы я писать могу, но договоры – это не по моей части.

– Договариваемся с Эмкой, – тут же согласилась с ним Таис.

4

– Послушай, Жак, почему энкью нам не доверяют? Почему считают нас кем-то вроде опасных животных? – допытывалась Дина.

Она не решалась спрашивать при всех и поэтому помалкивала во время совместного ужина (или обеда – сейчас было уже не разобрать). Егор, Жанка и Кир, которые умудрились проспать визит инопланетян-миротворцев, выслушали новости от болтливого и восторженного Вильяма, а потом им еще раз все обстоятельно пересказал Федор. Дина тоже слушала вместе со всеми и тоже улыбалась, когда Оливер смешно передразнивал торжественную манеру энкью разговаривать и старательно улыбаться.

– Мы рады вас видеть, – с широченной идиотской улыбкой веселился Оливер, и остальные ребята покатывались со смеху.

Только Люк и Жак не улыбались. И только Дина это заметила. И еще, пожалуй, Федор, но это не помешало ему веселиться вместе со всеми.

И лишь когда, поев, обитатели Третьей станции разошлись по каютам, Дина пробралась к Жаку, уселась рядом с ним и принялась выспрашивать.

Жак сначала молчал, только смотрел внимательно, с еле заметным прищуром, и в уголках его глаз прятались тревожные тени. Казалось, он много чего знал, но не желал рассказывать.

Хотя чего там казалось? Так оно и было на самом деле.

– Они другие, – сказал он наконец. – Я их сам не до конца знаю. Они думают не так, как думаем мы. Для них важно не то, что важно для нас.

– А что для них важно?

– Всеобщая гармония и всеобщий мир. Это как степень высшего равновесия, только тогда они счастливы и могут развиваться и двигаться дальше. Они не желают тратить жизненные ресурсы на бесполезные занятия. А война для них – бесполезное занятие.

– Так пусть и не тратят, – пожала плечами Дина.

– Они и не тратят. Они имеют большую команду миротворцев, куда входят представители практически всех достойных цивилизаций.

– А мы являемся достойной цивилизацией?

– Нет. Дина, у вас нет вообще цивилизации. Теперь уже нет. Те люди, что остались на планете, – это уже не представители цивилизации. Это ее остатки. С вами никто не станет считаться.

– А с вами? С вашей?

– У нас другая история. Наша планета находится рядом с планетой энкью. Мы зависим от них, а они немного зависят от нас. И еще нас осталось больше, хотя в этом не наша заслуга, а энкью. Это миротворцы спасли нашу планету от окончательного уничтожения. Потому мы входим в состав миротворческой миссии.

– И что теперь будет?

– Они будут считаться с Федором. С ним одним.

– Почему?

– Потому что он смог сравняться с ними по силе. Ты видела, как они сразу согласились на договор? Они видят силу, видят возможность обойтись без силового конфликта, и они этой возможностью пользуются. Сейчас сила – это Федор и вы. Вместе вы сила. И так надо держать. Если не поссоритесь и сможете удержать Третью станцию, с вами будут считаться.

Глава 10Эйми. На первой станции можно жить хорошо

1

Эмме снилось огромное поле, полное поломанных роботов. Потухшие глаза донов, пялившиеся ей прямо в лицо, раздробленные пальцы погибших андроидов, погнутые колесики лонов и множество разбитых планшетов.

Снилось, что бредет она посреди всего этого, спотыкается, царапает колени и ладони, но не останавливается. Надо найти человека – вот что она понимает. Хоть одного живого человека надо найти на огромном поле погибших роботов.

Но людей здесь как раз и нет, только мертвые роботы, как последние свидетели исчезнувшей цивилизации.

Хотелось кричать и плакать, но голос отказал, и не выходило произнести ни единого звука. Поэтому оставалось лишь продираться через эти останки и вглядываться в расплывающиеся, размывающиеся фигуры лонов и донов.

Эмма проснулась и долго лежала в темноте, пытаясь понять, почему ее так напугал сон. Вроде бы никто не угрожал, не пытался убить – то есть никакой опасности. Подумаешь, кладбище роботов!

Эмма уселась на узкой койке, натянула одеяло на плечи и шумно вздохнула. Неуютное чувство, оставшееся после пробуждения, не давало успокоиться. В коридоре послышались тихие осторожные шаги, и вскоре в проеме открытой двери появилась темная невысокая тень. Это Даниэль. Эмма сразу узнала его по лохматой голове и покатым худеньким плечам.

Даниэль не спит, он же робот. Робот-мальчик, живущий рядом с людьми и приносящий огромную пользу.

Эмма улыбнулась, вспомнив заботливого Мартина-Моага. Ведь на самом деле существование вместе с роботами вполне возможно, и от этого может быть хорошо всем: и людям, и роботам. И значит, что Федор придумал отличный выход из положения. Это просто здорово, если получится переформатировать синтетиков. И тогда не будет никаких кладбищ роботов.

Вдруг Эмма поняла, что не так было в ее сне. Одиночество! Она так и не встретила людей. Роботы погибли, и люди, судя по всему, тоже. Мир стал пустым и одиноким. Пустым и никому не нужным.

Роботы не смогут существовать без людей. А люди быстро погибнут без роботов.

Значит, надо найти выход.

И сделать это смогут только люди, потому что у них более гибкий ум. Они не запрограммированы на определенные действия и поэтому могут двигаться вперед. Могут развиваться по-настоящему, а не так, как это делал несчастный Питер-паук.

– Даниэль, который сейчас час? – спросила она мальчика-робота, потихоньку мерившего шагами коридор.

– Семь утра. Шереметьев уже ждет вас. Обычно он рано встает. Не любит спать, – обрадованно сообщил Даниэль и появился в проеме двери. – Ты выспалась? Нормально отдохнула?

– Со мной все в порядке. Как Ник?

– Все еще спит. Ему хорошо досталось тогда на реке, и его даже роботами-погрузчиками с кровати не стянешь.

– Ага, понятно. – Эмма вздохнула.

Ее раны давно успели зажить. Затянулись, и даже корочек не осталось. Свойство фриков, которое, видимо, осталось у нее навсегда. Ник же будет до конца дней носить на руках отметины от глюченых роботов. Глубокие царапины оставят шрамы, в этом сомневаться не приходилось.

Шереметьев, осмотрев вчера раны смуглого воина, заверил, что все это ерунда и не стоит переживаний.

– Затянется, – хмуро сказал он, – через пару дней болеть не будет.

Ник лишь поднял брови и ухмыльнулся. К боли от ран он относился довольно философски, как, впрочем, и ко всему остальному в этом мире. Но когда вечером, после того как закончились переговоры с ребятами с Третьей станции, Шереметьев предложил прогуляться до цехов, Ник поднялся, пошатнулся и устало опустился на скамью.

– Лучше завтра утром, – сказал он и виновато улыбнулся.

Эмма и не пыталась подняться. Ноги гудели, в голове шумело, и мечтала она только о теплой и удобной кровати. Шереметьев понял, мрачно кивнул и заметил, что нынешние дети довольно слабоваты.

– В этом вы проигрываете роботам, – сказал он.

О способностях Эммы быстро восстанавливаться Шереметьев не догадывался.

– Сегодня у нас полно работы, – бодро доложил Даниэль. Он щелкнул пальцами, и в каюте включился свет. – Поэтому если ты проснулась, то лучше встать.

– Видимо, да. – Эмма скорчила кислую физиономию.

Ей не хотелось возвращаться к тревожному сну, потому она поднялась, оглядела широкие мужские пижамные штаны, которые для нее отыскал в недрах кладовки Даниэль, надела их, подтянула повыше и, как была, босиком, пошлепала по направлению к кухне.

С утра лучше всего выпить горячего кофе, а уж после принимать любые решения.

2

В пустой и просторной кухне Эммины шаги отдавались тихим эхом. Кухня казалась уютной и безопасной.

Безопасность – вот чего Эмма не испытывала уже слишком давно. И когда кухонный агрегат выдал кружку горячего кофе с молоком и сахаром, а на полке шкафчика отыскались хрустящие сухарики, внутреннее напряжение вдруг улетучилось, сменившись желанием свернуться клубком и мурлыкать от удовольствия.

Хорошо, тепло, уютно и славно.

Интересно, когда они победят всех роботов, Шереметьев так и останется жить здесь, на Первой станции?

А может, Таис и Федор присоединятся к нему, и в здешних длинных, светлых коридорах будут бегать их дети, а Даниэль станет нянькой для подрастающего нового поколения Шереметьевых?

Прихлебывая горячий кофе, Эмма вдруг поняла, что не сомневается в победе. Она ее чувствовала, ощущала каждой клеточкой, каждым нервом. Победа бурлила в крови, звенела в ушах и казалась чуть ли не осязаемой.

Возможно, Шереметьев уже синхронизирует работу трех станций. Возится в рубке, пока Эмма и Ник отдыхают.

Оставив пустую кружку на столе, Эмма кинулась через длинный коридор, забыв, что на ней смешные клетчатые штаны и длинная белая майка.

Так и есть! Шереметьева можно было отлично разглядеть сквозь открытые шестигранные двери, которые, видимо, так всю ночь и не закрывались. Склонившись над мониторами, штурман Андрей старательно работал и что-то все время записывал в толстенную тетрадь с немного пожелтевшими страницами.

С ручкой он обращался так ловко, что Эмма еще больше зауважала его, понаблюдав, как быстро и складно ложатся на бумагу буковки-закорючки.

– Выспалась? – не поднимая головы, уточнил Шереметьев. – Теперь за работу. Садись рядом. Федор сказал, что на Второй станции будет находиться его друг, штурман Григорий. Он наладит нам связь со Второй станцией, но надо подождать, пока его крейсер приземлится. В данный момент он находится вот тут.

Шереметьев ткнул пальцем в один из мониторов, где развернулась обширная карта космоса. Монитор послушно изменил картинку и выдал местонахождение крейсера.

– Таким образом, у нас есть несколько часов, чтобы все подготовить. Как я понял, ты лучше, чем твой друг, разбираешься в программах. Потому садись и работай. После слетаем и я покажу вам размеры Первой станции.

– Ладно, – пожала плечами Эмма и опустилась в ближайшее кресло.

3

С работой справились ближе к вечеру. Было выпито огромное количество кофе, сгрызено множество сухариков, а когда Эмма блаженно откинулась на спинку кресла и сложила пальцы в замок, Даниэль тут же предложил пообедать.

– Раз мы все сделали, тогда давайте поедим суп. У меня готов замечательный суп с зайчатиной. То что надо сейчас, – заявил он и гордо улыбнулся.

Ник практически не участвовал в работе. Он сказал, что лучше понаблюдает.

– Программным обеспечением на нашем крейсере занимались Настоящие деревья, – пояснил он. – Я в этом мало что понимаю.

– Никогда не доверяй никому то, что можешь сделать сам, – ворчливо принялся поучать его Шереметьев. – Ваши так называемые Настоящие деревья могут подвести, и что тогда ты будешь делать?

– Долго рассказывать, – уклонился от ответа Ник.

Впрочем, времени для праздных рассуждений не было, работали втроем и быстро: Шереметьев, Эмма и Даниэль.

И когда все три станции – Первая на острове Саб, Вторая на острове Нелегальном и Третья в космосе – оказались объединенными в один боевой организм, поражавший своей мощью, Шереметьев довольно хлопнул в ладоши и наконец позволил себе улыбнуться.

– С тобой, девочка, работать – одно удовольствие. Редко где встретишь в нынешние времена таких толковых ребят. Значит, Мартин справился со своей задачей, мои программы сработали.

– Это не только я, это мы все, – возразила Эмма.

– Я понял. Мы их сделаем. – Последнее предложение Шереметьев произнес чуть тише и так мрачно сверкнул глазами, что стало ясно, как сильно он ненавидел роботов.

За обедом Ник разговорился.

– Станция, на которой детей обучают самым современным программам, – это хороший выход. Отличная идея, – рассуждал он. – На моей планете не осталось людей, способных писать программы. После большой войны, которую мы назвали Железной, у нас осталось очень мало людей. Они утратили все знания, которые у них были раньше, и они разучились делать роботов. Моя планета полна роботов, которыми мы не умеем управлять.

– Точно так же, как и у нас, – кивнул в ответ Шереметьев.

– Только у вас еще остались люди, способные менять роботов. У нас таких уже нет. Нам не доверяют знания.

– Нам бы тоже не доверили. Мы умудрились их сохранить, вот в чем фишка. Вот что осталось на станции «Млечный Путь», – дети, владеющие знаниями.

– Нас всех могли убить, – устало напомнила Эмма.

– Мы уже говорили об этом. Не стоит вспоминать старую детскую травму. Вы выжили потому, что должны были выжить, – обрубил Шереметьев. При этом он не улыбался.

– Жестоко. – Эмма покачала головой.

– Мир вообще стал очень жесток к людям, если ты не заметила, девочка. Никто вас не станет гладить по головке. Людей в этом мире принято уничтожать. И то, что вы выжили, получили образование и смогли хоть что-то противопоставить проклятым синтетикам, – это заслуга ваших мозгов.

– Не только. Мы не только умеем думать. Мы еще умеем любить. Благодаря этому мы смогли преодолеть действие вируса.

– Да, любовь, я помню. От нее никуда не денешься. Запрещенная эмоция. Сейчас некому запрещать, роботы об этом не думают, а оставшиеся в живых люди не умеют думать самостоятельно. За них думают чипы в головах.

– Никто нам теперь не запретит любить друг друга, – ответила ему Эмма.

– Невозможно запретить любить, – добавил Ник.

– Возможно. Все возможно. Ты еще молодой, хотя, судя по всему, повидал немало. Но согласись, что я больше тебя знаю, – медленно и наставительно сказал Шереметьев. – Мне довелось через многое пройти. Все мои друзья, все, кого я знал, – все мертвы. Жена погибла, сына я потерял. Потом потерял команду, с которой работал на Второй станции. Тогда я подумал, что любить кого-то и привязываться к кому-то – это слишком тяжело.

– А жить без любимых еще тяжелее. – Эмма сказала это совсем тихо и вздохнула.

Подумала о Коле и ощутила боль, ставшую уже привычной.

– Мы никогда не забываем о своих любимых, даже если они уже не могут быть с нами, – заговорил Ник. – Я всегда помню своего отца. Мой отец погиб, когда я был совсем мальчиком. Эмма всегда будет помнить своего друга Колю. Вы будете помнить тех, кто был с вами в трудный момент. Нас всех связывает одна цепочка и одна судьба.

– Нас еще будет связывать и общее будущее. Запустим завтра три станции. Федор говорил, что его второй пилот Григорий завтра будет на Второй станции. Вот тогда и посмотрим, что у нас получится. Пошли, я покажу вам южную часть острова Саб. Убрать бы отсюда лишних роботов, и земля была бы готова для того, чтобы посадить на ней сад. Представляете, как бы это выглядело?

– И в саду играли бы дети, – добавил Ник.

– Ты правильно думаешь. В саду играли бы дети. Это место, где можно отлично жить. Недаром Федор мой присмотрел себе эту землю. Правильно мыслит мой мальчик.

Шереметьев поднялся, отнес миски из-под супа в раковину, вымыл их резкими и уверенными движениями, пояснив, что не любит оставлять грязную посуду. И потом все четверо двинулись длинными бесконечными коридорами станции.

Шереметьев рассказывал, что в коридорах у него все продумано и можно добраться до ангара, не поднимаясь на поверхность. Он показывал, где находятся точки управления лазерным оружием, расположенным по периметру всей его боевой базы.

– Цех я покажу после, это не так важно. Наверняка вы успели повидать места, где производят роботов. А вот мои катера, мои малютки, вам могут быть интересны. Летать умеете, ведь так?

– Умеем, – тут же заверил его Ник.

– Тогда вперед.

4

Когда речь заходила об оснащении Первой станции, Шереметьев преображался. Он буквально начинал светиться и в то же время становился предельно серьезным и собранным. Никаких лишних слов – он говорил только о том, что сделал.

– Тебя, Ник, удивят мои катера-малютки. Я тоже кое на что способен и думаю, мои умения еще очень пригодятся вам, дети.

Эмма еле заметно улыбнулась при последнем обращении. Шереметьев упорно называл их детьми и считал этаким молодым и универсальным новым поколением, призванным спасти Землю.

Извилистые подземные коридоры привели к небольшому техническому отсеку, широченные раздвижные двери которого оказались совершенно прозрачными и удивительно бесшумными. Они пропустили внутрь хозяина станции и его гостей, и Ник не смог скрыть своего удивления при виде того, что обнаружилось за дверьми. Видимо, ему еще не доводилось встречать подобное средство передвижения.

– Здесь все очень хорошо продумано, – проговорил он, оглядываясь. – Я понимаю так, что это подземный фуникулер?

– Да, он самый. Система магнитного скольжения, обеспечивающая максимальную скорость. Моя Первая станция очень велика, и пешком ее не обойдешь. А передвигаться по джунглям довольно неудобно. Я решил использовать здешние туннели. Признаюсь, я не сам производил строительные работы, для этого у меня имеются роботы с простейшим программным обеспечением. Никакой внутренней связи у них, только кнопки «Включить» и «Выключить». Вы же понимаете, я старался максимально обезопасить свое убежище от вторжения синтетиков. А те, как зараза, где просунут свой вирус, там и обоснуются. Вы уже знаете, правильно?

– Слишком хорошо, – мрачно ответила ему Эмма.

Ник промолчал, рассматривая необычное средство передвижения. Фуникулер на самом деле был устроен очень просто. Фактически состоял из чего-то вроде больших магнитных досок, только у них имелись открытые кабинки и нечто вроде руля. В одной кабинке фуникулера помещался только один человек.

– Двигаемся вперед, – распорядился Шереметьев.

Веселый Даниэль проворно занял одну из кабинок, привел ее в движение с помощью небольшого рычажка, та вздрогнула и тронулась с места.

Даниэль понесся вперед бесшумно и быстро.

Эмма, Ник и Шереметьев заняли каждый свою кабинку и вскоре отправились вслед за мальчишкой-роботом.

Только путешествуя вместе с Шереметьевым на фуникулере по Первой станции, Эмма смогла оценить, какую большую работу проделал этот человек. Чем дальше они отъезжали от рубки управления, тем уже и длиннее становились проходы.

Местами по стенам они были обшиты деревом, местами пластиком. А кое-где земляной потолок и вовсе поддерживали плохо обтесанные деревянные балки, а повороты зияли темнотой. Но удобные обтекаемые кабинки неслись вперед, не сбавляя скорости, и Эмма лишь старалась крепче держаться за гладкие боковые стены да вовремя поворачивать рычаг управления.

Туннели кончились резко и неожиданно, и все четыре кабинки оказались в огромном ангаре. Каменный потолок его терялся в темноте, но стены и пол ярко освещались свисающими на металлических шестах мощными прямоугольными лампами.

Здесь Эмма и увидела несколько гладких, круглых, блестящих и таких знакомых шаров. Так называемые малютки Шереметьева один в один походили на катера миротворцев, те самые, на которых Ник, Эмма и Жак попали на легендарную Третью станцию.

– Это очень похоже на наши технологии. Но это не наши технологии, – сказал Ник.

Он нисколько не гневался и не злился. Он был совершенно спокоен. Подошел к ближайшему катеру, провел ладонью по блестящей стенке и отодвинулся.

– Ты еще не видел, – произнес Шереметьев. – Как ты можешь утверждать?

– Я знаю. Это не плазма нашей планеты, из которой сделаны катера крейсера «Дракон».

– Возможно. Но я максимально улучшил тот экземпляр, что мне удалось подобрать.

– И где ты его взял? – тут же задал вопрос Ник.

– Здесь, на свалке. Здесь можно найти все что угодно. Не знаю, зачем его скинули сюда на разборку и утилизацию? Я решил, что такая штука пригодится. Ты прав, состав, из которого сделаны внешние стенки моих малюток, совсем другой, и оснащение тоже. Но некоторые идеи я подхватил у вас. Мои малютки очень быстры и подвижны. Одно плохо – их мало. Всего три штуки. Для их производства мне не хватает средств. А мощности – сколько угодно.

– Вот и славно, – кивнула Эмма, – тогда полетаем?

5

Первая станция была буквально создана для людей. Все на ней оказалось продуманным и грамотно обустроенным. Маленькие, простенькие роботы, похожие на полусферы, передвигались на крошечных колесиках и неустанно трудились, наводя порядок и уют с помощью длинных, тонких конечностей. Удобно проложенные дороги для фуникулера обеспечивали быстрое передвижение. А мощные и маневренные катера помогали заботиться о безопасности всей этой красоты.

На Первой станции можно было жить, и жить хорошо.

Шереметьев гордился тем, что создал.

– Я посвятил этому последние несколько лет своей жизни, – рассказывал он, пока все четверо летели в серебристом круглом катере.

– Управление катером полностью другое, – коротко заметил Ник, едва забравшись в летательное средство.

– Конечно, воссоздать ваши технологии мне не по силам, – согласился с ним Шереметьев. – Но принцип двигателя и возможность сливаться с окружающей средой – эти свойства я смог использовать. Разгадал некоторые ваши секреты, можно так сказать.

Ник лишь коротко улыбнулся в ответ.

– Все это я делал с мыслями о сыне, – внезапно признался Андрей Шереметьев. – Это придавало мне сил. Я старался верить, что мой сын остался жив. Единственная ниточка, связывавшая меня с этой жизнью. А иначе не было бы смысла бороться. Если после нас не останется никого, тогда зачем что-то делать?

– Потому что ты его любишь, – негромко ответила Эмма.

– Мы всегда любим своих детей, это живет в нас и никуда не девается. Сколько бы лет ни прошло, а мы помним их такими, какими они были в детстве. – Шереметьев грустно усмехнулся и объяснил: – Мне казалось, я встречу маленького мальчика Федю, такого, каким он был в детстве. А голограмма показала мне молодого мужчину, совершенно чужого и непонятного. И меня охватило страшное чувство утраты. Я вдруг понял, что потерял много лет и мне их никто уж не вернет.

– Твой сын от этого не перестал быть твоим сыном. Это часть твоего прошлого, настоящего и будущего. Ты связан с ним сейчас и всегда будешь связан, – сказал Ник.

Он произнес это спокойно и уверенно, и Эмма вдруг подумала, что Ник знает много такого, что прошло мимо нее и Шереметьева. Внутренний стержень Ника словно бы светился ярко и бешено, и отблески его света долетали до тех, кто был рядом.

– Так оно и есть, наверное. Но я теперь этого не чувствую, – мрачно признался Шереметьев.

– Не надо ничего чувствовать. Надо знать, что он твой сын, твоя семья. А семья – это самое главное. Ради семьи можно сделать все, что можно. Ты понимаешь меня? Семья – это твоя сила.

– Невелика у меня семья, выходит. – Шереметьев слегка качнул головой и отвел в сторону рычаг движения, заставив катер совершить крутой вольт.

– Там еще есть Таис, – напомнила Эмма, – а ее всегда слишком много.

– С Таис не скучно, – тут же подтвердил Даниэль и заулыбался, показывая крупные ровные зубы.

– У вас есть возможность сделать большую семью. У вас будет свой клан Шереметьевых, вы освоите эти земли, и они всегда будут принадлежать вам, – проговорил Ник.

– Дельная мысль, – согласился Шереметьев.

6

На следующий вечер все собрались в капитанской рубке. Это был решающий момент. Все три станции находились в полной готовности. Через установленную связь Федор торопливой скороговоркой пояснял, что надо делать. Рядом сидела сосредоточенная и немного грустная Таис, и Эмма видела золотистые отблески в ее медово-желтых кошачьих глазах.

Эмме до сих пор немного нравился Федор, но это уже были другие чувства. Он был дорог как хороший и добрый друг, как надежный друг, который никогда не подведет.

Рядом с собой Эмма ощущала плечо Ника, и это прикосновение волновало и наполняло настоящей, глубокой радостью, которая журчала и бурлила, точно родники на острове Саб.

Оставалось совсем немного. Еще несколько минут – и созданный Федором вирус потечет по всеобщему потоку информации, достигнет главного мозгового сервиса синтетиков и переформатирует всех роботов на планете и на околоземной орбите.

И тогда война с роботами закончится сама собой.

Можно будет строить планы на будущую жизнь. Сыграть несколько свадеб, устроить большие праздники, спланировать, как они будут жить в большом и безопасном мире.

Но это будет уже совсем другая история. История взрослых людей на планете Земля.

Новая история человечества.

На этом этапе детство заканчивалось окончательно и бесповоротно. И, следя за быстрыми действиями Шереметьева, Эмма сжимала теплую ладонь Ника и думала о том, что ее жизнь меняется навсегда.

Но это были хорошие перемены. Перемены, которых дети со станции Моаг ждали слишком долго.

– Ну что, поехали? – спросил Федор и поднял серьезные глаза на отца.

– Двинулись, – коротко ответил тот и нажал на кнопки.

Взрослая жизнь наступила.

Эпилог