на своем пути только одобренных вами друзей. Но кто сказал, что жизнь без конфликта, без напоминаний о былых ошибках, о былой боли, та жизнь, где вам не придется сталкиваться с людьми, создающими проблемы, хороша? Может быть, это тот же человек, который говорил, что в жизни не должно быть скучных моментов? В таком случае, когда технологии дают нам ощущение, что мы можем общаться, сохраняя полный контроль, непредвиденные обстоятельства становятся серьезной проблемой. И если технологии помогают нам решать “проблемы”, это вовсе не значит, что та или иная ситуация изначально была источником проблем[68].
Я исследую бегство от беседы в цифровой культуре, рассматривая большие вопросы и маленькие детали. Начав с уединенных, романтических, дружеских бесед и общения в семейной жизни, заканчиваю нашим желанием поболтать с роботами. Я рассказываю о нынешнем статусе беседы в школах, университетах и корпорациях, наблюдаю, как развиваются дети и как взрослые влюбляются, учатся и работают. В каждом случае я описываю нашу беззащитность перед таким искушением, как простой контакт (без беседы), объясняю, почему это искушение столь сильно, и выступаю в защиту того, чтобы снова стать идеальными собеседниками.
Добиться этого будет непросто. Мы сопротивляемся: порой кажется, что мы сами хотим, чтобы нас отвлекали от значимых бесед. К примеру, я иду на совещание, где ноутбуки открыты, а телефоны включены. Сами участники этой встречи признают, что постоянное вмешательство в процесс мешает коллективной работе. На вопрос, зачем они все-таки приносят на совещания цифровые устройства, участники отвечают: “На случай чрезвычайных обстоятельств”. Когда я расспрашиваю их поподробнее, они признаются: дело не столько в чрезвычайных ситуациях, сколько в том, что им скучно или хочется использовать совещание, чтобы выполнить двойную норму электронной переписки. Звучат и другие причины: некоторые так одержимы стремлением опередить коллег, что, если им это не удается, они обращаются к своим телефонам, делая вид, что у них есть более важные и срочные дела, чем повестка встречи. Порой “чрезвычайные обстоятельства” у них в телефонах только лишь стратегия, позволяющая дистанцироваться от коллег и отложить возможные расхождения с коллегами на следующий день, до следующего совещания.
А иногда, по словам этих людей, им очень хочется уйти от спонтанности беседы. Желание отредактировать собственную жизнь возникает у представителей разных поколений, но именно молодежь считает это своим неотъемлемым правом. К примеру, один старшекурсник не склонен навещать преподавателей в их приемные часы. Он общается с педагогами только по электронной почте. По словам студента, при личной встрече с профессором он боится что-то сделать “неправильно”. Уже с девятого класса, когда студент всерьез начал готовиться к поступлению в университет, входящий в Лигу плюща, юноша и его родители тщательно работали над тем, чтобы он все делал “правильно”. Если он слишком мало времени проводил на поле во время спортивных тренировок, отец приходил пообщаться с тренером. Если его оценки по стандартизированному американскому тесту, необходимому для приема в университет, были недостаточно высоки, родители нанимали ему репетиторов. Хотя юношу не интересовало естествознание, его школьный консультант по профориентации решил, что прохождение летней программы по нейробиологии украсит его заявку в университет. И вот молодой человек уже три года учится в университете Лиги плюща и надеется попасть на юридический факультет. Он по-прежнему старается все делать “правильно”. “При личном общении с педагогом, – признается он, – больше вероятность, что вы дадите маху”.
Студент полагает, что отказ от посещения педагогов в офисные часы является разумной стратегией. По его мнению, нашей культуре свойственна “нулевая терпимость” к совершению ошибок. Если политики дают маху, это преследует их на протяжении всей карьеры. И, как правило, они совершают ошибки, когда говорят. Юноша признается:
У меня такое чувство, что все представители моего поколения стремятся к письменному общению – по крайней мере, в моем случае это так, – поскольку можно перечитать написанное и убедиться, что все в порядке. Не хочется ляпнуть что-то не то.
Если изучаешь беседу в наше время, приходится часто слышать подобные комментарии. Они побуждают заново взглянуть на наши культурные ожидания того, чтобы все было “правильно”, – а также заново взглянуть на результаты, к которым приводит наше постоянное стремление добиваться от наших детей совершенства. По материалам изучения беседы можно сделать следующий вывод: пора возродить интерес к спонтанности. Пора возродить интерес к мнениям тех, с кем мы не согласны. Кроме того, хорошо бы немного сбавить темп, чтобы найти время выслушать этих людей, причем не всех сразу, а каждого в отдельности.
Это непростые задачи, но, по-моему, основания для надежды у нас есть. Некоторые из наиболее “подключенных” американцев чувствуют, что доступ к беседе ограничен, и ищут возможности снова стать идеальным собеседником. Корпорации разрабатывают стратегии командной работы сотрудников, основанные на встречах лицом к лицу. Руководители просят подчиненных делать перерывы и не проверять почту по окончании рабочего дня. Или же руководство настаивает на том, чтобы сотрудники объявляли “вечер без смартфонов” в течение рабочей недели[69]. Директор одной фирмы устраивает завтраки перед началом рабочего дня, когда подчиненные не пользуются телефонами и не проводят заранее назначенных встреч. Кто-то начинает день с “совещаний на ногах”, также не допускающих использование техники. Появились новые корпоративные программы для эмоциональной самопомощи в эпоху постоянной подключенности: я то и дело встречаю директоров компаний, устраивающих себе таймаут, шабат или академический отпуск, чтобы отдохнуть от технологий[70].
Даже родители, работающие в компаниях социальных медиа Кремниевой долины, признаются: посылая детей в школы, где запрещено использование технологий, они рассчитывают, что это поспособствует более разнообразному эмоциональному и интеллектуальному развитию детей. Многие удивились, когда узнали, что Стиву Джобсу не хотелось, чтобы его дети использовали iPad или iPhone. По свидетельству биографа Джобса, ведущая роль в этой семье отводилась беседе:
Особое значение Стив придавал ежевечерним семейным ужинам за большим длинным столом на кухне, с обсуждением книг, истории и других интересных тем. За ужином никто не доставал iPad или компьютер[71].
Наши технологические магнаты не всегда живут той жизнью, которую выстраивают для других. Отпуск они проводят в местах, обозначенных как “зоны, свободные от цифровых устройств” (там запрещено использовать телефоны, планшеты или ноутбуки). Это значит, что в Америке появились любопытные новые различия между группами населения, касающиеся использования устройств. Обычно в вопросах цифровой техники мы делимся по принципу “иметь” или “не иметь”. Однако есть еще и те, у кого всего так много, что они научились откладывать это в сторону.
Иногда люди чувствуют, что бегут от беседы, но хотят, чтобы технологии снова сделали их собеседниками. Когда я публично говорю о важности беседы для детей, находящиеся в зале учителя порой подходят ко мне в конце презентации, выражают свое полное согласие со мной (“дети совсем перестали разговаривать”), а потом рассказывают, что используют мессенджер на iPad, чтобы развивать в учениках коммуникабельность. Специальные приложения для коммуникабельности могут сделать детей более общительными, но лишь в интернете; при этом детям все равно будет не хватать легкости в общении лицом к лицу, а ведь именно в этом контексте рождается эмпатия. Действительно, у эмпатии есть свои собственные технологии. К примеру, по данным одной исследовательницы, тот факт, что за последние двадцать лет эмпатия у студентов университета снизилась на сорок процентов, привел к разработке приложений для смартфонов, призванных развивать навыки эмпатии[72].
Исследовательница явно не захотела мириться с известием об упадке эмпатии. Она почувствовала, что эта информация – повод к действию. Но для повышения эмпатии у подростков нужно определенное приложение? Может быть, все же лучше уделять больше времени разговорам с ними?
Порой складывается впечатление, что проще изобрести новую технологию, нежели начать беседу.
Каждое техническое новшество дает возможность задать вопрос – служит ли оно целям людей? Затем это новшество начинают совершенствовать, чтобы оно лучше служило этим целям. Потребовалось несколько поколений, чтобы на продуктах питания появилась информация о пищевой ценности; потребовалось несколько поколений, чтобы установить скоростные ограничения на дорогах и сделать обязательными ремни и подушки безопасности в машинах. Благодаря всему этому питание и транспорт стали безопаснее. А вот в сфере коммуникационных технологий мы еще в самом начале пути.
В каждой ситуации нужно использовать именно тот инструмент, который подходит именно для этого случая. Бывает, что живое общение не является правильным инструментом для какого-то дела, но вполне очевидно, что встреча с человеком лицом к лицу – хорошая основа для отношений. Благодаря такой встрече, вы получите необходимую информацию, которая поможет вам решить, какие инструменты коммуникации понадобятся, чтобы двигаться вперед. Однако я обнаружила вот какую закономерность: имея в своем распоряжении мессенджеры, чаты и электронную почту, люди только ими и пользуются – даже в тех случаях, когда подозревают, что это совсем не те инструменты, которые требуются для дела. Почему? Потому что эти средства связи удобны. Они помогают нам чувствовать, что все под контролем. Но когда мы позволяем себе быть более уязвимыми и не так сильно все контролировать, наши отношения, творческое начало и продуктивность переживают подъем