[94].
По свидетельству педагогов старшей школы, большинство учеников не могут похвастаться таким достижением. Оставаясь наедине с самими собой даже на короткие периоды времени, они чувствуют себя неуютно. Если в течение дня возникает передышка, школьники ждут, что кто-то из взрослых предложит им занятие. Когда этого не происходит, дети обращаются к телефонам, чтобы отвлечься, завести новое знакомство или поиграть. Единственное, чего они себе не позволяют, – посидеть спокойно. Учитель математики в старших классах так подытоживает эту ситуацию:
Чтобы вглядеться в какие-то вещи, требуется время. Чтобы вглядеться в себя, тоже необходимо время. Чтобы завести друзей, требуется время. И чтобы хорошо выполнять свою работу, также нужно время… А у этих ребят времени нет.
Вернемся в Холбрук. Там преподавательница изобразительного искусства описывает свою последнюю попытку заставить целый класс двенадцатилетних детей немного сбавить темп. Она попросила учеников потратить пять минут, чтобы нарисовать какой-то предмет по их выбору. “Некоторые ученики, – сообщает она, – признались, что еще никогда не тратили столько времени на одно дело, при этом ни на что не отвлекаясь”. Педагог добавляет:
Если школьникам не удавалось хорошо справиться с заданием, они расстраивались. Просили помощи. Я старалась им помочь, но стоило мне отойти, как они сразу же теряли интерес к происходящему. Некоторые молниеносно утыкались в свои телефоны.
Педагог театрального искусства рассказала о похожих проблемах во время недавних репетиций школьной постановки: “Я объясняю ученикам, что актерская игра не ограничивается произнесением слов. От актера требуется «глубокое вслушивание». Это значит, что актер должен взаимодействовать с партнерами”. Однако студентам не удавалось сосредоточиться настолько, насколько этого требовала задача услышать друг друга. В конце концов преподавательница театрального искусства выставила им ультиматум: или вы слушаете друг друга, или покидаете спектакль. Ультиматум подействовал: группа школьников отказалась от участия в постановке.
Преподаватели школы Холбрук встревожены – вдруг они только усугубляют некоторые проблемы? В этой школе каждому учащемуся выдают iPad, чтобы он мог работать с учебниками, выполнять домашние задания и быть в курсе школьного расписания. Таким образом, школа просит учеников использовать именно те устройства, которые их отвлекают.
Один пятнадцатилетний школьник так описывает свое взаимодействие с iPad: “Я теряюсь. Я всего лишь хочу проверить, когда назначена тренировка у моей команды, но устройство меня затягивает. Я уже не могу не зайти в Facebook”. Этому школьнику “жилось бы куда проще с распечатанным расписанием”. Четырнадцатилетняя девочка тоже рассказывает, как тяжело ей приходится из-за того, что все тексты теперь находятся в сети. “Стоит мне включить iPad, чтобы заняться домашним заданием, как я начинаю переписываться с друзьями или играть. Мне трудно сосредоточиться на школьных делах. Я не понимаю, зачем школа избавилась от книг”.
В настоящее время у педагогов Холбрука нет полномочий, чтобы забрать у ребят iPad. Они объясняют мне, что школа взяла на себя обязательства по использованию “эффективной” платформы и “по обеспечению онлайн-доступа к материалам”. И все же трудно запретить школьникам заниматься своими делами в интернете, если у них образовалась свободная минутка. Оказавшись в сети, учащиеся склонны идти по пути наименьшего сопротивления. Этот путь ведет к переписке, играм и шоппингу. Этот путь ведет в Facebook.
Как же получилось, что технологии держат нас крепко – так крепко, что мы обращаемся к ним вместо того, чтобы заглянуть внутрь себя? Технологии не выпускают нас из “машинной зоны”. Исследуя привязанность игроков к игровым автоматам, антрополог Наташа Доу Шулл пришла к выводу, что машинная зона является состоянием ума, когда люди перестают отделять себя от машин. Один из игроков, опрошенных Шулл, признался: “Я загипнотизирован до такой степени, что почти ощущаю себя этой машиной”[95]. Для игроков в машинной зоне деньги не имеют значения. Им все равно, выиграют они или проиграют. Единственное, что для них важно, – быть возле машины и в зоне. Алексис Мадригаль, критик, занимающийся вопросами технологий, считает “зону Facebook”[96] более мягким вариантом оцепенения, в которое погружены игроки у Шулл. Находясь в социальных сетях, вы оттуда не уходите, но большой вопрос, насколько осознанным является ваше решение остаться.
Вот как описывает это состояние третьекурсница Мэгги:
Когда я проверяю Facebook, Twitter и электронную почту на мобильном телефоне, у меня такое чувство, словно я что-то забываю проверить, и тогда я продолжаю просматривать все эти три страницы, поскольку мне кажется, что я что-то упускаю из виду.
Таким образом, процесс проверки втягивает ее в дальнейшую проверку. Джуди, еще одна третьекурсница, называет Facebook своим “счастливым талисманом”, спасением от скуки. Впрочем, из ее рассказов о времени, проведенном с телефоном, складывается впечатление, что это телефон приучает ее скучать в разлуке с ним:
Если вы открыли какое-то приложение и пробегаете глазами разную информацию, потому что вам скучно, можно нажать на маленькую круглую кнопку и прокрутить целую вереницу приложений. Даже если ничего не происходит, у вас наверняка есть электронная почта. Порой становится скучно, когда просто сидишь и разговариваешь с кем-то – или находишься на занятии. Вот тут-то и начинаешь заглядывать в телефон, даже если знаешь, что ничего не произошло. К этому постоянному переключению настолько привыкаешь, что становится трудно просто сидеть или сосредоточиться на чем-то одном.
По словам Джуди, в зоне Facebook у вас никогда не бывает возможности “просто сидеть” или “сосредоточиться на чем-то одном”. Тут возникает проблема, поскольку два этих действия и есть составляющие уединения.
Размышляя о зоне Facebook, полезно вспомнить о теории потока, выдвинутой психологом Михаем Чиксентмихайи. Поток – это состояние, когда вас просят выполнить задание, не настолько простое, чтобы выполнять его, не задумываясь, но и не настолько сложное, чтобы вам потребовалось быть на пределе возможностей. Например, если во время катания на лыжах перед вами возникают определенные сложности, но ваших способностей все же хватает, чтобы установить контакт с горой, значит, вы находитесь в потоке. Для Чиксентмихайи опыт, пережитый в состоянии потока, всегда приводит к новым знаниям и укреплению самоощущения[97]. А вот у игроков, оказавшихся в центре исследования Шулл, не наблюдается личностного роста; напротив, они оказываются в ловушке, где их ждет только повторение. Мадригаль называет машинную зону “темной стороной потока”.
Если речь идет о потоке и его темной стороне, где оказываемся мы, войдя в зону Facebook? И Мэгги, и Джуди признаются, что блуждание по приложениям отвлекает их от других – как им кажется, более важных – вещей, которыми они занимались прежде (например, прогулки, рисование или чтение). У девушек больше не остается времени на эти занятия, но они не в силах оторваться от своих телефонов, да и не уверены, что хотят этого. Их истории рассказывают нам об “успехе” цифровых устройств, чья конечная цель – держать своих пользователей подключенными.
Подтверждением этому служит и забавный эпизод, произошедший во время бостонского визита Эрика Шмидта, исполнительного директора Google. Шмидт представлял в Бостоне свою недавно опубликованную книгу. Входя в зал, он спросил публику: “Кто из вас будет пользоваться телефонами во время моего выступления?” Когда над залом взметнулся лес рук, Шмидт воскликнул: “Отлично! Именно этого мы от вас и добиваемся”[98]. Приложения нужны, чтобы вы постоянно ими пользовались. И чем больше свободного времени вы проводите, блуждая по приложениям, тем меньше у вас времени побыть наедине с самими собой.
Студенты четко обозначают свою позицию: их представления об уединении подразумевают пребывание в сети. По словам одной третьекурсницы, она не предается мечтаниям, но позволяет себе “прохлаждаться”. Это занятие предполагает “бессмысленное блуждание по интернету”. Можно было бы назвать это мечтаниями 2.0, однако эти действия не приводят к тому результату, к какому приводят мечтания. В сущности, третьекурсница называет сеть своим “механизмом защиты” от мечтаний. Время, проведенное в блужданиях по интернету, защищает ее от “опасности” блуждания ума. Другая студентка высказывается в том же духе, называя свой телефон “страховкой” от скуки. Подобно вице-президенту фирмы, входящей в список 500 крупнейших компаний мира, эти молодые женщины понимают: время, проведенное наедине с телефоном, вызывает тревогу.
Я спрашиваю двадцатилетнюю Кармен, случается ли ей хоть иногда просто посидеть и подумать. Она отвечает: “Ни за что бы не стала этого делать”. В любую свободную минуту она посещает Facebook. По ее словам, без Facebook она не хочет думать о своем прошлом. “Думать о пережитом вместо того, чтобы смотреть на картинки и сообщения, – для этого требуются немалые усилия”.
А Кармен вовсе не хочется прилагать такие усилия. “Проблема в том, – объясняет она, – что, если вы думаете о прошлом без Facebook, вам придется осознанно сказать себе: «Ладно, теперь я собираюсь подумать…» А для этого нужно приготовиться сидеть в одиночестве”. Кармен вряд ли на это пойдет. Она уже достигла той точки, когда уединение непременно предполагает наличие ноутбука и людей, с которыми она контактирует в интернете. Таким образом, новое определение уединения – управление толпой.