С точки зрения Марго, ключ к успешным семейным беседам – подготовка и редактура. По словам женщины, ее общение с Тоби наладилось, поскольку теперь она тщательно формулирует свои мысли, прежде чем отправить их сыну. Марго уверена: если бы у нее не было “временной отсрочки”, которую дает электронная переписка, она бы не сумела подобрать верные слова, чтобы достучаться до сына. На ее взгляд, верные слова крайне важны. Кроме того, важен эмоциональный тон – заботливый, но спокойный, – а, по мнению Марго, ей бы не удалось постоянно поддерживать такой тон в личной беседе.
Безусловно, женщина могла бы взять паузу и хорошенько обдумать, что она хочет сказать Тоби, а потом побеседовать с ним лицом к лицу. Однако Марго отвергает такой вариант. Как она утверждает, если бы у нее состоялся личный разговор с сыном после того спора, эмоции могли бы взять верх. Ей бы не хватило самодисциплины, чтобы повторять одно и то же. “Это могло бы показаться странным”. А вот копировать и дублировать одни и те же сообщения странным не казалось. Марго уверена – именно этого требовала ситуация.
Теперь мать семейства искренне привержена такому способу общения. По ее мнению, эмоциональное смятение не должно мешать разрешению важных семейных противоречий. В сущности, после конфликта с сыном они с мужем начали использовать онлайн-общение и для преодоления собственных разногласий. Неспособность Тоби добиться стабильных показателей в учебе не осталась без последствий: мальчик пойдет учиться не в престижный университет, а в тот, куда прошел по баллам. Марго рассердилась на мужа, поскольку, по ее мнению, он не был удовлетворен результатами сына в период вступительных экзаменов. Женщине показалось, что муж пренебрег предоставленным их семье шансом принять друг друга полностью.
Это разногласие было вызвано отнюдь не пустяком. Оно возникло в связи с планами сына поступить в университет, а в результате оказалось, что на кону – преданность членов семьи друг другу. И вот Марго и ее муж решили подискутировать об этом в онлайн-переписке. По словам женщины, это позволило супругам обойтись без многих “хаотичных и иррациональных” элементов спора. Описывая свой онлайн-марафон с сыном, Марго подчеркивает, что подобная коммуникация дает время собраться с мыслями. С точки зрения матери семейства, в контролируемом мире цифровых дебатов мы меньше рискуем причинить “продолжительный вред”.
По мнению Марго, технологии позволяют семейным спорам стать такими, какими им всегда следовало быть: свободными от помех, более спокойными и размеренными. Терапевты годами уговаривали семейных людей успокоиться и выбрать более медленный темп. Смысл такого совета в том, чтобы люди прислушивались друг к другу в личной беседе. С точки зрения Марго, “споры посредством переписки” – из той же серии. Хотя в этой ситуации члены семьи не общаются лицом к лицу, у них есть возможность услышать друг друга, а также время, чтобы обдумать точку зрения собеседника.
Безусловно, этот инструмент открывает новые каналы семейного общения. Однако если вы скажете ребенку, партнеру или супругу: “Я решил, что нам не стоит вести беседу, когда мы находимся рядом”, это может навредить вашим отношениям. Собеседники могут предположить, что в реальном времени вам слишком трудно поставить себя на их место и выслушать (более или менее невозмутимо), о чем они думают и что чувствуют. Умение в достаточной степени контролировать свои чувства, чтобы выслушать другого человека, абсолютно необходимо для эмпатии. Если родитель не в состоянии продемонстрировать такое умение в личной беседе, а сразу же обращается к электронной переписке, ребенок вряд ли этому научится – или сумеет увидеть в этом ценность.
Когда вы говорите членам семьи, что снова выйдете с ними на контакт после того, как соберетесь с мыслями, это освещенный веками способ урегулировать сложную ситуацию в отношениях. Отличие “споров посредством переписки” в том, что момент становится методом. Ваш собеседник может сделать вывод, что вы настолько реактивны, что даже не делаете попыток разобраться со своими чувствами в реальном времени. А может, вы считаете, что это ваш собеседник на такое не способен. И даже если вы имели в виду совсем другое, ваш визави, возможно, поймет это именно так.
И еще один момент: поскольку “споры посредством переписки” акцентируют потребность донести “правильный” месседж, напрашивается предположение, что и ответ вы хотели бы получить “правильный”. Это подразумевает, что вы уверены в следующем: существует такой способ общения, при котором каждый участник говорит нечто “правильное”. Отношения в семьях бывают довольно запутанными и не слишком причесанными. Когда мы приводим их в порядок с помощью технологий, это не всегда идет им на пользу.
Колин и Марго довольны своими беседами, модератором которых выступают технологии. Другие люди полагают, что, когда речь идет об эмоциональных вещах, только общение лицом к лицу имеет смысл. Таким образом, когда Хейли приезжает домой во время студенческих каникул, она должна соблюдать “правила дома”. К примеру, если девушка не планирует ночевать дома, ей следует предупредить родителей звонком или сообщением. По словам Хейли, иногда она забывает это сделать, что влечет за собой предсказуемые последствия: встревоженные сообщения матери. Вот как Хейли описывает их: “В некоторых СМС мама пишет, что собирается вызвать полицию, что она всю ночь не спала, что мое поведение недопустимо… А потом я думаю: «Вот черт»”. Девушка утверждает, что просто отмахивается от сообщений матери – она к ним привыкла.
Однако всего неделю назад Хейли целую ночь провела вне дома, не выходя на связь. С ее телефоном возникла техническая проблема (“Я написала родителям, но сообщение не ушло”). В этот раз мать не посылала ей СМС, но на следующее утро вышла к завтраку, чтобы поговорить с дочерью лицом к лицу. Хейли заметила, что мать не сомкнула глаз и всю ночь прорыдала. Девушка призналась: “Впервые за все время мама рассердилась на меня в личной беседе”.
Прежде многолетний поток встревоженных сообщений матери представал чем-то вроде сезонных ритуалов, неотъемлемого элемента поездки домой. Только когда мать и дочь начали спорить лицом к лицу, этот спор приобрел для Хейли реальные очертания. Девушка говорит об этом так:
Было намного проще… удобнее решать проблемы посредством сообщений… [но] это не наводило меня на мысли, возникшие, когда мама рассердилась на меня в личном общении.
Я увидела мамино лицо. Она чуть не плакала. Это невозможно передать в переписке. Мама почти рыдала… Если бы она послала мне сообщение, я бы не догадалась о ее настроении. Получается, когда нужно заставить человека по-настоящему задуматься, какие-то принципиальные вещи передаются именно посредством эмоций и выражений лица… То, что я почувствовала, не было вызвано словами.
Помните вопрос Колина: а в чем “ценностное предложение” конфликта, который семья предпочитает разрешать лицом к лицу? Случай Хейли предлагает нам ответ на этот вопрос. Обмен сообщениями по поводу конфликта охладил все до такой степени, что девушка потеряла контакт с матерью.
С начала 1990-х годов, когда я стала изучать, как люди эмоционально вкладываются в свою сетевую жизнь, я предлагала психотерапевтам следующее: чтобы инициировать беседы во время встреч с пациентами, им стоит обсуждать жизнь пациентов такой, какой она предстает на экране компьютера. Все эти профили, аватары, веб-сайты – все те места, где пользователь, представляя себя другим людям, получает возможность по-новому взглянуть на свою личность. Использование психотерапии, чтобы обсудить жизнь человека в сети, может привести к новым дискуссиям о его личности[137]. Я высказывала эту мысль много лет, сталкиваясь с ощутимым противостоянием. А теперь это противостояние заметно ослабло. Сегодня психотерапевты с большей вероятностью готовы оценить, до какой степени сетевая жизнь является ускользающим объектом, инструментом, позволяющим размышлять о своем “я”. Это пространства мечты в век цифровых технологий.
В самом деле, в наши дни психотерапевтам зачастую даже не нужно просить пациентов показать, что они делают в сети. Пациенты берут инициативу в свои руки. Один семейный психотерапевт рассказал мне следующее:
Когда пациенты хотят поделиться со мной событиями жизни, они зачитывают информацию со своих телефонов. Например, кто-то читает мне сообщения от своих детей, жены, начальника. Это стало обычной практикой. Они хотят, чтобы я анализировал, что эти тексты означают в действительности.
Таким образом, в наши дни психотерапевты не только побуждают своих пациентов делиться с ними своей сетевой жизнью, но и зачастую считают необходимым просить их убрать телефоны подальше, чтобы полноценно присутствовать на сеансе терапии.
Однако нам известно, почему пациенты хотят, чтобы психотерапевты смотрели на экраны их устройств: именно там фиксируются перемены, в результате которых мы испытываем сильную тревогу, ликование или растерянность.
В моей семье тоже бывают неурядицы: к примеру, моя дочь (на тот момент ей исполнилось шестнадцать) стала время от времени спрашивать, не сержусь ли я на нее.
Выяснилось, что в моих СМС-сообщениях либо не хватает дополнительной пунктуации, присущей СМС-переписке, либо она вовсе отсутствует. В отсутствие восклицательных знаков, дополнительных вопросительных знаков и смайликов, сообщения, которые я считаю проявлением заботы и любви, выглядят грубоватыми.
В переписке пунктуация чрезвычайно важна. В сообщении имеет значение каждая точка, каждая запятая, каждый восклицательный знак. Таковы правила профильного сообщества[138]. Это не сильно отличается от необходимости изучать новый для вас язык тела, когда вы попадаете в другую культуру. Не зная правил, вы рискуете сделать неверные предположения, что помешает поддерживать плодотворные контакты. Когда речь идет об СМС, незнание правил может воздвигнуть стену непонимания между разными поколениями и членами семьи.