чувствовать.
Мы уязвимы: у нас возникает ощущение, что проще (а может, и лучше) прибегнуть к помощи технологий, чем поговорить друг с другом. Если мы будем хотя бы держать это в голове, это поможет нам сделать более осознанный выбор в ситуациях, касающихся наших семей.
Если семья решит создать свободную от цифровых устройств “охранную зону” у себя дома или предпочтет соблюдать ежедневный обычай семейной беседы – с устройствами или без, – дети смогут оценить значимость такого общения. Это станет для них доказательством преданности родителей семье и им самим. На мой взгляд, это подчеркнет разницу между теми детьми, кто с усилием выражает себя, и теми, кто делает это с легкостью, между теми детьми, кто способен пойти на контакт и заводить знакомства, и теми, кому довольно трудно “найти своих друзей”.
ДружбаКачество эмпатии (ухудшилось)
Мы с друзьями или не разговариваем вообще, или обсуждаем происходящее в наших телефонах.
Чтобы написать сообщение, требуется так мало усилий, а при этом ты сразу же получаешь вознаграждение. Я могу с легкостью связаться хоть с пятнадцатью корреспондентами, ведь так приятно “закинуть удочку” и получить позитивный отклик. Во многих случаях я бы скорее предпочла такую переписку, нежели общение вживую.
Двадцатишестилетний Тревор – специалист по “фаббингу”: он поднаторел в искусстве общаться с другими людьми и одновременно с этим смотреть в смартфон[141]. Тревор никогда не расстается с телефоном надолго. Когда я говорю ему, что работаю над книгой о беседе, молодой человек едва не фыркает: “Беседа? Она умерла в 2009-м”.
В тот год он был студентом-старшекурсником, изучавшим историю.
“Именно тогда мы начали постить на Facebook вместо того, чтобы разговаривать друг с другом. Мы стали вкладывать жизненную энергию в наши профили в соцсетях. Мы обсуждали свои публикации в интернете. Теперь дружба вращалась вокруг того, что мы находили в сети и как делились этим с друзьями. Сегодня для этого можно использовать Instagram или Snaphat. Люди уже не так увлечены своими профилями, но основная мысль остается прежней: не разговаривай. Публикуй. Делись с друзьями”.
По словам Тревора, когда он учился в университете, социальные медиа изменили для него “мир личного общения”. Вот как он вспоминает прощальную вечеринку выпускников:
Люди почти не разговаривали. Они заказывали выпивку и еду. Сидели со своими спутниками. Глядели в телефоны. Они даже не пытались общаться. Все знали, что, вернувшись домой, они увидят фотографии с вечеринки. Таким образом, комментарии можно было приберечь до этого момента. В сущности, мы даже не прощались. Мы просто говорили “до свиданья”, ведь вскоре мы бы все равно увидели друг друга, вернувшись в свои комнаты и открыв Facebook.
“И”, – добавляет Тревор, – “даже наш стиль общения в аудитории был другим”. Студенты намного реже обменивались мнениями во время занятия. Избранный ими стиль общения не очень-то подходил для устной беседы, а скорее напоминал хорошо продуманные “посты”, размещаемые в Facebook.
[В аудитории] каждый пытался произнести что-нибудь блистательное… что-нибудь заранее подготовленное… а потом садился и ждал реакции. Не нужно было по-настоящему включаться в разговор. Ни у кого и мысли не возникало сказать нечто такое, что прямо сейчас пришло тебе в голову и начать с этого беседу… И это новшество распространялось не только на общение во время занятий, но и просто на разговоры с друзьями. Теперь мы говорили то, что [запланировали] сказать. А потом нам так же отвечали собеседники.
Использование подобного стиля общения казалось бальзамом на раны, нанесенные тревогой, которую вызывает учеба. По словам Тревора, его друзья использовали этот стиль, чтобы уменьшить и социальную тревогу. “Если вы заранее продумываете свои высказывания, то социальная тревога, нередко сопровождающая дружеские отношения, тоже может уйти”. Комментарий Тревора напомнил мне о первокурснице из Стэнфорда, высказавшей мнение, что “благодаря технологиям эмоции становятся проще”.
Рассказ Тревора, если перефразировать Марка Твена, сильно преувеличивает слухи о смерти беседы. Но вот что, действительно, справедливо: в наше время подростки пользуются СМС-перепиской и мессенджерами куда чаще, чем любыми другими формами коммуникации, включая общение лицом к лицу[142]. А стили сетевой беседы могут меняться по мере того, как очередное приложение оказывается в центре коллективного воображения.
С тех пор, как Тревор повстречался с Facebook, юное поколение проделало следующий путь: если поначалу молодые люди предпочитали тратить свою энергию на поддержание профиля в Facebook, теперь их больше привлекает эфемерный десятисекундный обмен информацией в Snapchat. Видимо, девушкам и юношам хотелось бы, чтобы их определяло не столько то, что они рассказывают о себе сами, сколько то, какими они предстают ежедневно, как себя ведут и какую информацию публикуют. Snapchat, Instagram и коротенькие видео на Vine – это и есть основные приложения на данный момент.
Скорость изменений можно проследить по двум беседам, состоявшимся в начале 2014 года. В первой из них я общалась со старшекурсницей – она рассказала мне о технологии FaceTime, которую, кстати, подвергла критике: “Мы этим не занимаемся. Нужно взять его [телефон] рукой и держать перед собой; ничего другого делать нельзя”. Но всего неделю спустя группа старшеклассников расхваливала мне достоинства FaceTime – они использовали этот сервис, чтобы общаться с друзьями после школы, и при этом пользовались другими приложениями на планшетах или телефонах. Этим старшеклассникам FaceTime нравился, поскольку позволял находиться в режиме многозадачности во время бесед. О том, что руки устают держать телефон, они не упоминали.
Ребята, едва начавшие учебу в старших классах, используют видео в Snapchat, чтобы вести диалог, – нечто вроде асинхронного FaceTime. Недавно Snapchat предоставил пользователям новую возможность. Если прежде пользователи могли только отправлять изображения, автоматически исчезавшие после того, как получатель просмотрел их в течение определенного времени, теперь можно посылать самоуничтожающиеся сообщения. Таким образом, восстанавливается эфемерность беседы: появилась возможность отредактировать сообщение, прежде чем вы его отправите.
Ясно одно: сегодня для представителей разных поколений становится почти обременительным поддерживать профиль, некогда считавшийся определяющей концепцией соцсетей. К примеру, Тревор считает поддержание профиля слишком “трудоемким” процессом. Однако, размышляя о том, насколько “легче” запостить фотографию в Instagram, молодой человек отмечает следующее: “объединяющим фактором” для всех приложений – старых и новых – является то, “что сходить с друзьями в кафе или бар все чаще представляется делом слишком хлопотным”. Тревор добавляет: “Все-таки вы очень рискуете, сидя напротив другого человека в ожидании того, что произойдет”. Тринадцатилетние поклонники FaceTime рассказали мне, что пользуются приложением для общения с друзьями, живущими по соседству. Почему же не пойти к ним в гости? Подростки объясняют это так: онлайн-коммуникация подразумевает, что “всегда можно уйти” и “общаясь, можно заниматься другими делами в соцсетях”. А все потому, что в 2009-м году мы узнали: дружба вовсе не требует от нас непрерывного внимания.
Когда в тот год (и в течение нескольких лет до того) я опрашивала старшеклассников на северо-востоке США, то узнала о растущей популярности идеи, что дружба непременно предоставляет возможность выбора. Если вам есть что сказать, вы всегда можете подождать с этим, пока не окажетесь рядом с другом – то есть в сети. Молодые люди подступались к этой идее сначала медленно, потом быстрее – по мере того, как технологии расширяли круг их возможностей. Телефоны-раскладушки, телефоны Sidekick, службы мгновенных сообщений. А потом правила игры изменились: возникли MySpace, Facebook и смартфоны, благодаря чему обмен сообщениями обрел подвижность и превратился уже в некое подобие волшебства.
Я поддерживаю связь с группой студентов, окончивших школу в 2008–2010 гг. По мере того как ребята взрослеют, некоторые вещи остаются неизменными. Друзья хотят быть вместе, но, оказавшись вместе, они ценят не столько разговоры, сколько возможность побыть рядом физически. А когда они рядом физически, то нередко устраивают беседу таким образом, чтобы она частично проходила онлайн (причем участники беседы могут находиться в одной комнате).
В 2014 году Бри – студентка старшего курса университета. Вот как девушка описывает свои встречи с друзьями: “Я то и дело захожу в интернет хотя бы ненадолго, чтобы донести свою мысль до собеседника, находящегося рядом со мной… Я так и не научилась толком разговаривать с людьми лицом к лицу”. Джеймс, однокашник Бри, поступает так же: “Даже когда мы вместе с друзьями, я захожу в интернет, чтобы выразить свою мысль… Там я чувствую себя более расслабленно. Именно жизнь в сети позволяет вести беседу на должном уровне… Что и говорить, наличие мессенджера под рукой облегчает общение”.
Если сообщения пунктиром проходят по живой беседе, значит ли это, что они сделали беседу более открытой или же, напротив, нарушили ее ход? Джеймс полагает, что беседа становится более “расслабленной”. Бри объясняет свою потребность в дополнительном канале коммуникации тем, что ей не хватает навыков “общения лицом к лицу”.