И мы пообещали друг другу: почувствовав, что обстановка накаляется, мы останавливаемся, берем паузу и записываем наш разговор на видео. Мы берем то, что было ценным в наших ссорах в мессенджере и чате, – то есть возможность зафиксировать разговор, – и используем это в споре лицом к лицу.
Когда Талии и ее партнеру удается сделать запись спора, они чувствуют себя увереннее. Это гарантия, что их слова будут правильно восприняты. Они стараются использовать технологии, чтобы навести порядок в своих отношениях, в которых, как и в большинстве отношений, преобладает хаос. Подобно многим другим парам, эти молодые люди стараются, чтобы их романтическое общение стало более эффективным и лучше контролируемым.
Но эффективность далеко не всегда помогает ближе познакомиться с людьми и оценить их личные качества. Дело в том, что люди не раскрываются полностью во время такого эффективного общения. Чтобы хорошенько узнать человека, требуется время. Иногда нужно к чему-то возвращаться, повторять какие-то вещи. Когда вы возвращаетесь к чему-то несколько раз, вы приходите к более глубокому пониманию этого предмета.
В своем стендапе, посвященном современным любовным отношениям, Азиз Ансари просит зрителей поднять руки, если они когда-нибудь попросту бросили переписываться с парнем или девушкой по той причине, что этот человек им не очень нравился. Вырастает целый лес рук. Затем комик просит поднять руки тех, кто не будет в претензии, если их парни или девушки таким же образом продемонстрируют угасший интерес к ним самим. Ни одной поднятой руки в ответ. Выходит, мы нередко воспринимаем как новую норму то, что вовсе не нравится нам самим.
У третьекурсницы по имени Слоун было всего четыре свидания с Эваном, но каждое из них длилось больше пяти часов. Девушке показалось, что между ними была та самая “химия”, которая возникает так редко. На четвертом свидании Эван начал серьезную беседу: предложил обсудить, чего они оба ждут от этих отношений. Слоун вспоминает: “Я сказала, что буду рада встречаться с ним, пока это общение доставляет удовольствие нам обоим. Кажется, мой ответ принес Эвану облегчение и удовлетворение… но он также дал мне понять, что не хочет использовать «ярлыки», и из его уст это прозвучало каким-то непривычным для него штампом”.
По завершении беседы о “запрете на ярлыки” Слоун была заинтригована. Она решила, что они с Эваном находятся в начале важного пути. Но тут молодой человек пропал на несколько дней. Обычно он посылал ей одно или несколько сообщений, чтобы узнать, как дела. Наконец, вернувшись с пробежки субботним утром, девушка заглянула в телефон, чтобы узнать время, и увидела зеленое облачко с фрагментом текста сообщения, которое она пропустила. Пробежав глазами сообщение, Слоун отметила фразы “потрясающая женщина”, “желаю тебе всего наилучшего” и “сейчас неподходящее время”.
Я отбросила телефон, словно нечто ужасное, пошла на кухню и села на пол, прислонившись спиной к холодильнику. Сердце по-прежнему учащенно билось, но уже не от пробежки. Сообщение очень расстроило меня по нескольким причинам: во-первых, это была плохая новость, во-вторых, Эван предпочел уведомить меня о ней сообщением, а в-третьих, эта новость опровергла сложившееся у меня впечатление, что мы с Эваном хорошо понимаем друг друга.
Слоун ответила Эвану простым сообщением, в котором приняла его решение к сведению (“спасибо, что дал мне знать”, “всего доброго” и пр.). Но девушке хотелось бы поставить точку в отношениях, а эта короткая переписка не позволяла ей этого сделать.
Что сейчас произошло? Слоун не удается выкинуть из головы вопрос, почему Эван не счел необходимым объясниться с ней в личной беседе. Она чувствует, что ее обесценили: “Если я и вправду что-то значила для Эвана, почему он не постарался найти возможность поговорить со мной, чтобы мы обсудили возникшее непонимание?” Отсюда у девушки возникают следующие поводы для волнения. Ее мысли вращаются вокруг одной темы: “Раз он не хотел вести со мной такую беседу, наверное, он все-таки решил, что я для него ничего не значу”.
Помимо обиды из-за того, что молодой человек ее отверг, Слоун не может выкинуть из головы следующую мысль: Эван не понял ее точку зрения в “забавном разговоре”, завершившемся обсуждением “ярлыков”. А вдруг, как подозревает Слоун, у Эвана сложилось впечатление, что отношения с ней уже сейчас предполагают серьезные обязательства? На самом деле девушка была бы рада, если бы ситуация развивалась медленно. “Если бы Эван объявил мне о своем решении расстаться в личной беседе, у меня было бы куда меньше подобных вопросов, а может, их вообще бы не было”. Несмотря на все это, Слоун чувствует, что прощальное сообщение заткнуло ей рот. Ей хотелось бы знать наверняка, правильно ли Эван ее понял. Однако она приходит к выводу: на прощальное сообщение не отвечают звонком со словами “Нам нужно поговорить”.
Я приехала в Сиэтл, чтобы выступить на трехдневной конференции по социальным медиа. Один из выступающих – тридцатишестилетний архитектор по имени Адам – хотел бы рассказать мне, как онлайн-коммуникация способствовала его роману. Особенно Адам хочет показать мне электронный архив его отношений с Тессой (теперь уже завершившихся), которая в то время изучала искусство в университете и с которой он провел три счастливых, хотя и беспокойных, года.
По словам Адама, именно с Тессой он стал лучшей версией себя самого. Теперь, хотя уже прошло три года с момента окончания их отношений, он все еще пытается разобраться с вопросом: “И кто же я вне этих отношений?” После каждого романа, завершившегося неудачей, бывшие влюбленные стараются держаться за свое “лучшее я”, за то, кем они себя чувствовали в присутствии своих возлюбленных. Вот и Адам задается этим очень старым вопросом.
Однако по той причине, что по бо́льшей части отношения Адама и Тессы разворачивались в интернете, у этой старой проблемы обнаружился новый аспект. В онлайн-переписке у Адама была возможность “редактировать” самого себя. Теперь у него возникает вопрос: а что если эта редактура давала ему необходимую отсрочку, чтобы он мог предъявить свое “лучшее я”? И как тот факт, что у него сохранился архив отношений с Тессой (они поддерживали связь по электронной почте от тридцати до пятидесяти раз в день), влияет на то, как он смотрит в прошлое и движется в будущее?
Когда мы впервые встретились с Адамом, он начал беседу цитатой актера-комика Криса Рока, сказавшего, что, прежде чем жениться на женщине, мужчине нужно задать себе два вопроса: “Хочешь ли ты с ней переспать? Хочешь ли ты с ней поужинать?” По словам Адама, Тесса более чем отвечала требованиям Криса Рока: когда он с ней общался (в особенности в мессенджере и по электронной почте), ему казалось, что они занимаются любовью.
Беседуя с Тессой, я буквально плакал от радости, ведь я чувствовал, что она меня прекрасно понимает, поддерживает и в то же время бросает мне вызов, причем делает это любя. И я чувствовал исходящую от нее эмпатию, и она знала, как подшутить надо мной в том же духе, в каком я сам подшучиваю, и я точно так же подшучивал над ней.
Но Крис Рок также сказал, что на первые свидания мы не приходим сами, а посылаем своих “представителей” – мы посылаем свое “лучшее я”. Со временем наши представители перестают выполнять свою работу, и уже тогда появляемся “мы”. И вот тут уже отношения или складываются, или нет. В ситуации цифрового общения опасность в том, что мы постоянно присылаем своих представителей. В этом случае становится труднее понять, складываются ли отношения, а если да, то что нам конкретно удается.
Адам говорит: “Наиболее важным для Тессы было почувствовать эмпатию, ощутить, что я с ней, что я разделяю ее позицию”. У каждой пары есть контракт (как правило, имплицитный), насчет того, что именно заставляет их отношения работать. В этих отношениях Адам должен был проявлять эмпатию, а Тесса – оценивать его усилия, при этом опекая его.
В конце концов Тесса обвинила Адама в недостатке эмпатии и порвала с ним. Три года спустя Адам понял, что расставание было неизбежным. В отношениях с Тессой ему приходилось соответствовать стандартам, далеким от реальности: “Если от каждой беседы ждать, что она будет удовлетворять таким серьезным требованиям, время от времени будут случаться беседы, которые им попросту не удовлетворяют”. Таким образом, каждая беседа с Тессой становилась испытанием.
Как признается Адам, ему хотелось стать более “открытым” человеком, чем это было нужно Тессе. В свое утешение он говорит, что очень старался, поскольку электронная переписка с девушкой давала ему возможность “брать паузу и все делать правильно”. “Если бы мы с Тессой [стали парой] во времена, когда электронной переписки еще не существовало, вряд ли бы у нас получилось быть вместе”.
У нас с Адамом состоялось несколько встреч. Во время первой встречи он показал мне телефон, которым пользовался, когда познакомился с Тессой. У него уже давным-давно новый телефон, но начало переписки с Тессой “томится” в старом устройстве. После разрыва с подругой мужчина не знал, как подсоединить этот телефон к своему компьютеру, в связи с чем развернул бурную деятельность: “Сперва я бросился как безумный переносить наши сообщения на бумагу… Я старательно помечал, где мои слова, а где слова Тессы, из-за чего мне приходилось перепрыгивать с папки «Отправленные» в папку «Входящие» на этом паршивом телефоне, а потом я создал компьютерный файл на основании своих записей”.
Адаму еще предстоит перенести из телефона более тысячи сообщений, поэтому во время наших разговоров мы с ним заглядываем то в его старый телефон, то в компьютерные файлы, а потом снова смотрим в телефон.
Адам рассуждает о своей общей стратегии в переписке: “Я пытаюсь достичь эффекта Twitter… Хочу, чтобы мои сообщения были короткими и взрывными. Что-то вроде бонбошек… Как подарки”. По словам Адама, еще до встречи с Тессой он достигал настоящего мастерства в переписке. Однако теперь его увлекло нечто большее, чем мастерство. Он пытался быть тем, в ком нуждалась Тесса: “Лучшей версией себя самого, человеком, более способным к эмпатии, к тому, чтобы поделиться своими чувствами”. Адам говорит, что Тесса использовала СМС-переписку, чтобы помочь ему стать таким человеком.