После того, как в течение нескольких лет Рэттан проводила беседы с младшими коллегами поодиночке, она поняла, что подобные условия ее больше не устраивают. Она начала разрабатывать новые правила для каждого. Первое правило – строгий запрет на использование телефонов во время любых собраний. Теперь, по словам Рэттан, “есть специальная «парковка» у входа, где нужно оставлять телефоны”. В течение каждого часа совещания она дает консультантам два десятиминутных перерыва. “Тогда люди могут заглянуть в свои телефоны”, – поясняет Рэттан, с удовольствием вспоминая первое совещание в новом режиме: “Оно оказалось самым продуктивным. Мы столько всего сделали. С тех пор это стало правилом. Если вы не в состоянии его соблюдать, вход на совещание для вас закрыт”.
Когда одна из коллег Элис Рэттан слушает рассказ о молодой женщине-консультанте и ее проблемах с вниманием на встречах, она мысленно возвращается к временам своего первого BlackBerry и вспоминает, как на нем вспыхивал красный огонек, сигнализируя о получении сообщения. Где бы ни была женщина и чем бы она ни занималась, она никак не могла себя заставить игнорировать мигающий красный сигнал. По ее словам, ей даже пришлось “заклеить огонек стикером”, чтобы сосредоточиться на работе.
Рэттан сочувствует своим молодым консультантам. Она понимает, что одновременно с выполнением рабочих задач коллеги решают еще какие-то вопросы в интернете. Именно к этому они привыкли в университете и аспирантуре. Они не знают, как иначе. Однако для Элис Рэттан очевидно влияние такого стиля работы: в частности, он приводит к непоследовательности. Рэттан утверждает, что последствия многозадачности особенно заметны, когда молодые коллеги сдают ей выполненные задания:
Сперва вы видите замечательные рассуждения, потом какую-то чушь, а потом опять замечательные рассуждения… Все начинается хорошо, поскольку поначалу [молодые люди] сосредоточены. Потом их что-то сбивает с пути – электронное письмо, звонок, сообщение. За этим следуют только нелогичные высказывания. Одним словом, по конечному продукту я могу судить о вмешательстве в их рабочий процесс. Тогда я возвращаюсь к началу работы и говорю ее автору: “Слушайте, мне понравилось направление ваших мыслей, но к финалу работа стала хуже”. И тут автор признается: “Что поделаешь, я отвлекся”.
Рэттан пытается отучить свою команду хвататься за несколько задач одновременно. Во время конференц-звонка с одним или несколькими из молодых коллег она внушает им, что все ее внимание сосредоточено на них. Она не занимается электронной перепиской, она не общается по телефону. У Рэттан все очень наглядно. “Во время конференц-звонка я говорю: «Теперь я отвернулась от компьютера». Я объясняю им, что убрала громкость на телефоне или на компьютере, чтобы не слышать сигналы входящих сообщений… Я выхожу с сервера нашей фирмы”. Сперва молодые консультанты в шоке, но постепенно осознают, для чего это нужно.
У Элис Рэттан тоже были проблемы с концентрацией. Несколько лет назад, когда ей исполнилось сорок, она обнаружила, что постоянно отвлекается из-за того, что все время находится на связи. Разочарованная собственной непродуктивностью, женщина решила принять кое-какие меры. Приходя на работу, Элис отключала Wi-Fi и работала в пустом кабинете. Она разбивала рабочий день на сегменты, чередуя онлайн и офлайн периоды. Это помогало ей сосредоточиться на одной задаче, поскольку в течение длительных промежутков времени электронная почта и интернет больше не могли ее соблазнить.
Рэттан предлагает остальным воспользоваться ее стратегией: сперва признаться в своей уязвимости перед интернетом, а потом начать вырабатывать новые варианты поведения, позволяющие эту уязвимость обойти.
Реалистичный взгляд на уязвимость становится “передовой практикой” для деловой сферы. Технологии обладают аффордансами: к примеру, компьютер, подключенный к сети, может обеспечить вас бесперебойным стимулирующим потоком информации. Если вы стараетесь обойти свою уязвимость перед интернетом, стоит избегать того, что мешает вам сконцентрироваться. Возможно, имеет смысл завести “парковку”, куда можно складывать смартфоны и планшеты перед совещанием; может быть, если нужно написать что-то серьезное, имеет смысл прибегнуть к правилу “только одна задача”. Придумывая, как обойти уязвимость, не забывайте о сочувствии к себе и другим. Дело в том, что вам, возможно, придется сказать своим молодым коллегам очевидные вещи: нельзя заходить в Facebook во время встреч с клиентами. Быть может, они этого не знают.
Идея однозадачности начала приобретать популярность, когда журнал The Atlantic выпустил видео о проблемах, связанных с многозадачностью, и предложил одно средство исцеления: “четверг без вкладок”[237]. Это значит, что раз в неделю вы можете работать только над одной задачей вместо того, чтобы держать несколько вкладок открытыми. Конечно же, это уловка, и все же основная идея набирает обороты.
Директор технологической службы большой компании по предоставлению финансовых услуг Виктор Трипп созывает на совещание всю свою нью-йоркскую команду – около пятнадцати человек. Приходят всего трое. Кроме того, его подчиненные неохотно встречаются с клиентами лицом к лицу. Подобно юристам в “АДМ” и сотрудникам театра “Морской конек”, коллеги Триппа стараются при любом удобном случае пользоваться электронной почтой. По мнению Виктора, “если слишком многое передоверять электронной почте, как правило, могут возникнуть сложности”. Один из участников его команды жалуется на клиента: “И тогда я могу сказать: «Побеседуй с ним, пообщайся с ним живьем, восстанови эти отношения». Сотрудники вряд ли додумаются до этого сами”. Вот что происходит, когда Триппу приходится предлагать встречу лицом к лицу:
Обычно я имею дело с любителями посылать по двадцать девять электронных писем, чтобы решить одну проблему. Я вынужден им растолковывать, что в таких случаях лучше поговорить лично.
По словам Триппа, его младшие коллеги выросли с ощущением, что электронная коммуникация является универсальным языком. Поэтому, когда речь идет о выборе инструмента коммуникации, они обращаются к таким вещам, как сообщения в мессенджере, СМС, Skype, электронная почта, видеоконференции и мемы. Как мы видим, выбор большой и с каждым из этих инструментов связана своя “атмосфера”. А вот о личной встрече молодые коллеги даже не помышляют. Подобного варианта в их меню нет. Такая идея должна прийти “извне”. Это элемент наставничества. Именно в этом Трипп видит свою роль.
С точки зрения директора технологической службы ничто не сравнится с опытом живого общения. Это лучший способ узнать, о чем думают ваши коллеги и клиенты. По мнению Триппа, “когда людям комфортно общаться друг с другом, маленькие размолвки не вырастают в большие проблемы”.
Режиссер Лиана Харит, проработавшая в театре более тридцати лет, обладает схожим опытом, хотя и участвует во встречах совсем другого рода. Для Харит все живое общение, результатом которого становится постановка пьесы, имеет такое же значение, как и живой театр: “Вы получаете нечто неожиданное – химию”. Лиана Харит рассказывает: “Обожаю совещания по оформлению спектакля… когда все мы собираемся вместе и задаемся вопросом – как, черт возьми, нам оживить статую Гермионы в финале «Зимней сказки»? Давайте же вместе это обсудим. Вот мое предложение. Устроим-ка мозговой штурм”.
И все-таки, объясняет Харит, в региональных театрах живые совещания по оформлению спектакля случаются все реже и реже. Электронная коммуникация позволяет художественно-постановочной части (тем, кто создает костюмы, декорации и свет) работать над несколькими постановками одновременно. Стандартной практикой для режиссера стали индивидуальные встречи с художником-постановщиком и обсуждение вариантов по электронной почте. Лиана Харит оплакивает утрату. Даже самую серьезную электронную переписку нельзя сравнивать с живым общением.
Когда я посылаю вам идею, а вы отправляете мне свой комментарий, этот процесс сильно отличается от совместного обсуждения идеи во время живой беседы. В первом случае нам не удается получить улучшенный вариант идеи, возникающий из живого взаимодействия… Мы недооцениваем, сколько всего можно узнать, прочитать и впитать, когда слышишь дыхание собеседника, наблюдаешь за языком его тела, ощущаешь его присутствие в пространстве… Технологии отфильтровывают эти вещи… Важно дышать одним воздухом.
По словам Харит, даже когда ей удается собрать артистов, чтобы они дышали одним воздухом, приходится работать над тем, чтобы они ощущали присутствие друг друга. Как она объясняет, всего несколько лет назад актеры приходили на репетиции, собираясь слушать других актеров, пока те занимаются своими сценами. Это помогало труппе разработать общий язык для работы над пьесой. Теперь Лиане приходится следить, чтобы актеры не забывали, насколько важна общность.
Вы смотрите по сторонам и видите: у актеров проблемы с концентрацией на репетиции. Перед выходом на сцену они сидят, проверяя сообщения и электронную почту… Если происходящее им не интересно, они ссылаются на “скуку” и опять смотрят в телефоны… Они не делают над собой усилий, чтобы придавать значение тому, что не имеет к ним прямого отношения. Но ведь спектакль – органичное целое.
Удивительно, что схожие комментарии поступают от группы судей апелляционного суда. Они рассказывают, как обстояли дела раньше: когда нужно было рассматривать дела в апелляции, трое судей собирались вместе, слушали доказательства по делу и выносили вердикт. Этот процесс предусматривал множество встреч и телефонных звонков. Теперь, по словам судей, они в основном опираются на электронную почту, прежде чем состоится апелляционное слушание. Судьи ностальгически вспоминают ритмы ушедшей судейской практики, когда время, проведенное в обществе коллег, порождало новые идеи. Кроме того, судей тревожит, что поколения молодых адвокатов не вполне осознают ценность личного присутствия. У адвокатов, которые предстают перед ними, навыки живого выступления все время ухудшаются. Как это видится судьям, молодые адвокаты весьма красноречивы в электронной переписке, но им недостает практики устных высказываний. Это значит, что они хуже справляются, когда нужно дать отпор во время живых прений.