— Почему именно туда?
— Прежде всего потому, что там нет границ. Гораздо легче разъезжать.
«Спасибо Шенгенскому соглашению, — подумал Джек, — которое избавило большинство государств Евросоюза от пограничного контроля, так что теперь попасть из одной страны в другую ничуть не труднее, чем в Северной Америке — из штата в штат».
— И не забывайте о валюте, — добавил Брайан. — Евро там принимают почти везде. Поэтому и переводить деньги, и устроиться с жильем там ничего не стоит.
— В том случае, если он не менял внешность, ему было бы гораздо проще обосноваться где-то на юге, в Средиземноморье — Кипр, Греция, Италия, Испания, Португалия…
— В общем, места хватает, — заметил Брайан.
— В таком случае, как же мы его запеленгуем? — спросил Раундс.
— Отслеживая денежные потоки, — ответил Доминик.
— Мы этим занимаемся уже черт-те сколько времени и, кстати, Лэнгли тоже, — вновь вступил в разговор Джек. — Рядом с финансовой организацией РСО даже Кносский лабиринт[28] кажется игрушкой, вроде компьютерных бродилок для маленьких детей.
— Не слишком понятное сравнение, братец, — ухмыльнулся Брайан.
— Извини. Католическое образование. Короче говоря, если не знать, за какой именно угол следует заглянуть, брать финансы за стартовую точку не имеет смысла. По крайней мере, только финансы.
— Но кто-нибудь пытался все это смоделировать? — спросил Чавес. — Взять все, что нам известно об их денежном обращении, наложить на движение их электронных писем и обновления сайтов и связать все это с их акциями.
— Хороший вопрос, — сказал Раундс.
— Я бы очень удивился, если бы это не попытались уже сделать в НКТЦ и в Лэнгли. Если бы они добились успеха, этот тип уже сидел бы у них в мешке.
— Возможно, — ответил Раундс, — но мы этот путь еще не пробовали.
— Если Кампус с этим не справится, значит, это никому не под силу, — заявил Брайан.
— Вы уверены? Допустим, что они не пробовали этот метод. Или, лучше, допустим, что они пробовали, но немного ошиблись. Что нужно для того, чтобы сделать все правильно?
— Склепать специальный софт, — тут же отозвался Джек.
— Деньги у нас есть и люди — тоже. Давайте займемся.
— Гэвин нас скоро проклянет, — сказал, улыбнувшись, Доминик.
— Купи ему по упаковке сырных палочек и газировки. Лучше всего «маунтин дью», — посоветовал Брайан. — Он будет доволен до ушей.
— Как насчет того, чтобы прогуляться по Триполи? — спросил Доминик, меняя тему разговора. — Эта история с посольством не могла происходить в вакууме. Надо заглянуть туда и встряхнуть дерево. Может быть, и в Бенгази заглянуть.
— Я посоветуюсь с Сэмом и Джерри, — сказал, чуть подумав, Раундс.
Еще с час они перебрасывались различными соображениями, после чего Раундс прекратил совещание.
— Давайте закончим на сегодня и для разнообразия займемся текущей работой. Встретимся здесь же завтра утром.
Все направились к двери. Только Джек откинулся в своем вращающемся кресле, развернул его и уставился в окно.
— Прямо вижу, как там колесики крутятся, — сказал, остановившись в двери, Чавес.
— Извини… что?
— У твоего отца точно такой же вид, когда он включает мозги на самые высокие обороты.
— Да я все еще играю в «что если».
Динг вернулся в зал, пододвинул ближайшее кресло и сел рядом с Джеком.
— Сознавайся, что у тебя на уме.
— Мы не задали одного вопроса — зачем? Если Эмир покинул Пакистан или Афганистан — где он там прятался, — и отправился неизвестно куда — зачем он это сделал? Почему именно сейчас? По нашим сведениям, он не выбирался из этого района года четыре, если не больше. В том ли дело, что мы подобрались к нему слишком близко, или в чем-то другом?
— Например?
— Не знаю. Просто пытаюсь проникнуться его образом мыслей. Если бы я заваривал какую-нибудь кашу, что-то по-настоящему серьезное, то заблаговременно свернул бы, так сказать, шатры и зарылся бы в какую-нибудь другую нору, чтобы точно знать, что меня не поймают и не вытрясут из меня все подробности затеянной гадости.
— Рискованный шаг.
— Может быть, а может быть, и не настолько рискованный, как сидеть на одном месте и знать, что шансы на то, что меня найдут, все время возрастают. Если переехать куда-нибудь подальше и купить там лавчонку, не только останешься на свободе, но и получишь возможность лично помешивать варево.
Чавес несколько секунд молчал.
— У тебя хорошая голова, Джек.
— Спасибо, но только я надеюсь, что ошибся. А если угадал, то нужно ждать чего-то весьма внушительного.
Им удалось преодолеть шторм, но успокаиваться было рано — судно еле-еле выбралось из этой передряги. Лишь через четыре часа после того, как на них обрушился первый шквал, они достигли его западной границы и снова оказались под синим небом на спокойной воде. Причалив к берегу, Виталий и Ваня остаток дня и часть вечера осматривали баржу, искали повреждения, однако ничего такого, что потребовало бы немедленного возвращения в порт, не оказалось. «К тому же, — думал Виталий, — даже сломайся что-нибудь, Фред вряд ли разрешил бы вернуться». Виталия поразило то, как он бросил на верную смерть упавшего за борт — даже не само решение, а отсутствие каких-либо эмоций на лице Фреда. Да, серьезные, очень серьезные люди.
Они держали курс на маяк. Виталий никак не мог понять, по какой причине кто-то мог захотеть отправиться сюда. Маяк, расположенный на мысе Марре-Сале, выдававшемся в Байдарацкую губу, не имел сколько-нибудь серьезного значения для навигации, во всяком случае, давно уже не имел. Когда-то здесь было поселение, вероятно, научная станция, с которой вели наблюдения за ядерными испытаниями на Новой Земле, потом здесь попыталось обосноваться насколько предприимчивых рыбаков, но они продержались здесь лишь четыре сезона, а потом двинулись на запад в поисках лучшей доли. Судя по карте, глубины здесь были восемнадцать-двадцать метров, так что можно было не опасаться мелей, к тому же большинство проходивших здесь судов было оснащено западными устройствами GPS, позволявшими им уверенно следовать по благоприятным навигационным курсам.
Его пассажиры проверяли свой автомобиль, мотор и крановую лебедку. Он не мог не удивляться: что они собирались тут делать? Рыбачить? Но сам он никогда здесь не рыбачил, и никто из тех, кого он знал, тоже.
Он уже видел маяк, мигавший каждые восемь секунд, именно так, как было написано в лоции. Место, где они намеревались причалить, находилось всего в километре от маяка. Чтобы попасть туда, нужно было всего лишь подняться по дороге, которая, петляя серпантином, поднималась в гору с материковой стороны. Виталий знал, что это непростой путь. Ширина дороги не превышала трех метров, и «газик» еле-еле поместился бы на ней.
«Зачем они приперлись сюда?» — вновь и вновь думал он. И морской путь сюда был очень трудным, а уж путешествие на машине по суше и вовсе не для слабонервных неженок. Но, хотя Фреду и его людям, чтобы попасть на маяк, нужно не больше десяти минут, он сказал Виталию, что они будут отсутствовать весь день, а то и сутки. Что там делать столько времени? Виталий пожал плечами и выбросил вопрос из головы. Это его не касается. Его дело — крутить штурвал.
Море сделалось гладким, как зеркало, и прикасалось к стальным бортам баржи почти беззвучно. Пассажиры расположились на палубе и пили кофе, который варили на маленьком примусе, который был у них в багаже.
Дизель гортанно закашлял. Виталий перевел машины на задний ход и, прибавив оборотов, отвел судно от каменистого берега. Отойдя на сотню метров, он повернул штурвал, сверился с гирокомпасом, перевел машину на «средний вперед» и, сделав еще один поворот, взял курс тридцать пять.
Виталий взял бинокль и осмотрел горизонт. Ничего, кроме того, что когда-то поместил здесь сам господь, не считая пары буев. Зимой льды частенько отрывали их от дна или, напротив, сжимали так, что железные бочки трескались и погружались в донный ил. Ну, а военно-морские гидрографы не слишком заботились об их замене — слишком уж редко бывали здесь суда с большой осадкой. Это, между прочим, служило еще одним подтверждением того, насколько далеко они забрались в глушь.
Прошло четыре часа. Виталий опустил боковое окно рубки и крикнул:
— Внимание! Причаливаем через пять минут! — Потом посмотрел на часы и показал ладонь с растопыренными пальцами. Фред помахал в ответ. Двое пассажиров залезли в машину и завели мотор, а еще двое принялись закидывать в кузов свое снаряжение, упакованное в брезент.
Глядя в окно, Виталий выбрал место для подхода и сбавил скорость до пяти узлов — вполне достаточно для того, чтобы судно вылезло носом на берег, не слишком сильно ударившись при этом о камни.
За пятьдесят метров от берега он, не думая, отработанным за много лет движением, перевел машинный телеграф на «стоп» и напрягся в ожидании толчка. Впрочем, ничего неожиданного не случилось. Т-4 плавно наехала на пологий берег и, заскрежетав днищем по гальке, остановилась.
— Якорь отдавать? — спросил Ваня. На корме имелся довольно солидный якорь, предназначенный для того, чтобы стаскивать судно, если оно слишком крепко сядет носом на берег.
— Нет. Зачем? Разве ты забыл, что сейчас отлив? — ответил Виталий.
Оставив дизели тарахтеть на холостом ходу, капитан взялся за рукоять управления рампой и включил гидропривод. Массивная металлическая плита опустилась под собственной тяжестью, громко брякнув о камни. Береговой склон казался довольно пологим. Один из пассажиров забрался в кабину «газика», и машина медленно двинулась вперед по рампе и дальше по берегу. Несколько раз вспыхнули стоп-сигналы. Крюк на тросе крановой лебедки болтался, словно хобот циркового слона. Фред и еще двое направились по рампе следом за машиной. А один остался стоять на палубе.
Виталий вышел из рубки и прошел на нос.
— Об этом вы не говорили, — обратился он к Фреду.