Что «тогда» – недодумал, меня скрутило в жестоком приступе рвоты. Причём вхолостую – желудок был уже сутки как пуст. На пол плеснуло желчью, и вместе с тем пришло понимание: дело не в вирусе, дело как раз в иммунитете к нему.
В принципе, логическая цепочка выстраивалась. Чрезмерное количество возбудителя, попав в организм, вызвало чрезмерный ответ иммунной системы. Чрезмерный ответ вызвал срыв адаптации. Срыв адаптации нарушил контроль. Нарушение контроля закольцевало реакцию.
Подробностей уже не помню, но, если говорить по-простому, у меня развивался цитокиновый шторм. А если совсем грубо, то подкрался пиндец. Хотел бы ошибиться, но такое даже в клиниках не особенно лечится, а уж здесь я точно загнусь.
Задумавшись, я не сразу заметил, как возвратилась Джул.
– Алекс, смотри, чё… – Она протянула сжатый кулак и осеклась, увидев моё состояние. – Алекс? Что с тобой?
– Да чёт хреново, – через силу улыбнулся я. – Похоже, отбегался.
– Вот я дура! – всплеснула руками Джул. – Надо было сразу…
Что «надо было сразу», она не договорила. Убежала в сторону стеллажей. Через минуту вернулась с увесистой красной сумкой с медицинским крестом на клапане крышки. Положила аптечку на стол, сдвинув в сторону потроха карабина, вжикнула молнией и зашуршала пакетами. Очевидно, с бинтами.
– Руку давай, будем лечить. Сейчас мы тебя быстро на ноги поставим.
Не успел я возразить, как она щедро оросила повреждённую кожу из флакона с дозатором, и в ранах зашипели пузырьки перекиси водорода. Джул выждала несколько секунд, промокнула стерильной салфеткой, залила всю руку по локоть пенной оранжевой массой и принялась сноровисто бинтовать.
– Спасибо, Юль, – поблагодарил я и добавил: – Зря время теряешь. Мне уже не помочь.
– Ты чё такое несёшь? – возмутилась она, заканчивая с перевязкой. – Ты ж иммунный, я результаты анализов видела.
– В том и затык. Объяснять долго и сложно, а если коротко… Реакция у меня системная. Вероятность, что помру, почти сто процентов.
– Да хорош… у нас ещё столько дел. Нам ещё мир спасать, помнишь? – Джул пыталась шутить, но её голос дрожал, а глаза предательски заблестели.
– Помню. Но теперь уж давай сама. Был рад знакомству, – шепнул я, и меня затрясло в приступе лихорадки. – И это… Юль… если я встану… ну ты понимаешь… меры прими…
С последним словом я окончательно выдохся. Сил уже не хватало, чтобы просто сидеть, я сполз на пол и там растянулся в нелепой позе. Нагота меня уже не смущала. Да и вообще мало что волновало. Даже странно, как всё меняется, когда ты одной ногой в могиле…
– Алекс, не умирай!
Был бы рад, девочка, но от меня не зависит…
– Потерпи немного, я быстро!
Голос Джул доносился, словно через толстый слой ваты, и я скорее догадался, чем увидел, что она убежала.
Куда? Наверное, меры принять. Тогда зачем убежала? Вон там на столе, совсем рядом, лежит нуль-карабин. И патроны к нему. Осталось только собрать и выстрелить в голову. Интересно, сможет? Я бы не смог, но, думаю, у Джул проблем не возникнет…
Впрочем, так даже лучше будет. Быстрее отмучаюсь.
Меня уже вовсю колотило, от гипертермии горело лицо и сушило во рту. Дыхание с хрипом рвалось из груди, но воздуха не хватало. Кости сжимало, как в слесарных тисках. Мышцы ломило так, что впору на стену лезть от нестерпимой боли. Сейчас бы забыться, но бессознание не приходило. Я закрыл глаза и, кажется, начал бредить.
В воспалённом мозгу всплывали бессвязные мысли и образы.
Гигантская тень в коридоре сектора С, охваченная сполохами красных огней.
Кто это? Титан? Дозер? Или кто-то ещё?
Красивая девушка в белом стретче, с платиновыми волосами.
Прости, Ань, надеюсь, ты выживешь. Я честно собирался тебя отыскать… Просто не получилось…
Аппарат МРТ с аббревиатурой МРАК–5 (П) и цифрами на электронном табло: 172/18 – 172/47.
А ведь были все шансы вернуться домой… Что они означают?
Джул с требовательным выражением в зелёных глазах.
– Алекс, вставай! Ты должен спасти этот мир!
Всё, на хрен! Я больше никому ничего не должен.
И всё-таки жаль…
Глава 9
Говорят, ожидание смерти хуже самой смерти.
И я с этим согласен. Нужно просто переступить черту, дальше не страшно.
Я словно парил в невесомости, наслаждаясь тишиной и покоем. Заботы и хлопоты, бессмысленная суета, всё это осталось позади. В прошлой жизни. Здесь нет жутких зомби, безумного Иннокентия Петровича, грубых эскашников. Здесь мне никто не сможет навредить и заставить. Здесь не нужно никуда бежать, что-то делать. Просто парить.
Невидимый поток ласково обволакивал тело, качал на несуществующих волнах и неспешно уносил в лучший мир. Там, дальше, по идее, должен открыться тоннель, озарить путь божественным светом и проводить к архангелу Михаилу, а то и сразу к апостолу по имени Пётр. Почему-то внутри крепла уверенность, что я попаду прямо в рай.
– Алекс… – послышался чудный голос.
А вот меня уже и зовут. Ангел в сверкающих белых доспехах спустился специально за мной.
– Алекс!
Но почему у него голос Джул? Показалось?
– Алекс, чтоб тебя зомби заели! – с яростью крикнула реальная Джул и влепила пощёчину. – Очнись!
Девичья ладошка звонко шлёпнула по щеке, и меня отпустило. Мозги встали на место, я вздрогнул и нехотя разлепил веки. Сел, с неохотой избавляясь от сладкого наваждения. Оглянулся с донельзя недовольным лицом.
А с чего быть довольным?
Я уже почти попал в рай и на тебе – очнулся на грешной земле. Вернулся в долбаный мир, в долбаный центр, в долбаный сектор. Джул, облачённая в снарягу, что я принял за блестящий доспех, не сводила с меня напряжённого взгляда. Рядом тонко зудел незнакомый прибор, а меня накрывал золотисто-призрачный купол, отчего на коже гасли и вспыхивали мелкие огоньки.
– Это что? – кивнул я на агрегат.
– Генератор биотических полей Кузнецова. Улучшенная модель, – ответила Джул, но это мало что объяснило.
– И что он делает?
– Карму чистит, – усмехнулась Джул. – А если серьёзно, восстанавливает силы, повышает тонус и способствует заживлению ран. Очень крутая штука, поверь. Если б не она, ты бы уже давно ласты склеил. Чудо, что я её вообще нашла.
– Эта жужжалка способствует заживлению ран? Позволь спросить, каким именно образом? – скептически скривился я, всё ещё негодуя, что меня оживили, и с сомнением покосился на механизм.
Тот был больше похож на выносной пульт управления от кран-балки, чем на медицинский прибор. Узкий, вытянутый в длину, с большой красной кнопкой в самом низу на лицевой стороне. Корпус закрывала крышка из прозрачного пластика, под которой в продолговатых стеклянных колбах тускло горели спирали накаливания. Сбоку торчали два крепежа ещё для одной, только потолще и подлиннее.
– У нас такие лампы в телики ставили. В прошлом веке, – поделился я наблюдениями и язвительно ухмыльнулся.
– Зря смеёшься, сам посмотри, – кивнула Джул, показав подбородком на увечную руку.
Я перевёл взгляд и обмер от изумления.
Конечность уже не выглядела воспалённой. Кожа приобрела прежний вид, от демаркационной линии осталась едва заметная краснота. Омертвевшую плоть заменила свежая рубцовая ткань. Большинство ран исчезло бесследно, не оставив после себя даже шрамика. Остальные затягивались прямо на глазах.
– Ну, что скажешь теперь? – хмыкнула Джул, вернув мне язвительную ухмылку.
– Так не бывает, – проворчал я, лишь бы что-то ответить.
Но против фактов не попрёшь. Прибор работал более чем эффективно.
Я сжал-разжал пальцы для пробы, встряхнул кистью, крутанул рукой в локтевом суставе. В плечевом. Ни малейших болезненных ощущений. И сила к пальцам вернулась, и тактильное чувство, разве что подушечки немного покалывало. Но это было даже приятно. В остальном… В остальном я как заново народился: дышал полной грудью, пульс в норме – проверил, температура тридцать шесть и шесть – не измерял, но, думаю, не ошибся. Есть, правда, хотелось, как медведю весной.
– У тебя, случайно, ничего нет пожрать? – с надеждой в голосе спросил я Джул.
– Нет, с едой здесь всё плохо, – помотала она головой и добавила: – Зато я одежду тебе нашла.
– Одежду? – вскинулся я и тут же уселся обратно, приняв максимально закрытую позу. Вместе с возвращением к жизни вернулось здоровое чувство стыда. – А ты можешь мне принести хотя бы штаны?
– Там не всё так просто, – рассмеялась Джул. – Ты давай посиди-ка ещё, полечись. Всё остальное потом.
– Что может быть проще штанов?
Она не ответила – отвлеклась на прибор. Его жужжание стало натужнее, световой купол померк, спирали накаливания потускнели. Джул извлекла из кармашка снаряги длинную лампу и поставила ту взамен старой. Прибор заныл с новой силой, световые эффекты вернулись к прежнему уровню. Повеселевшая Джул встала к столу и заклацала оружейным железом, собирая нуль-карабин. А я принял позу лотоса и продолжил лечиться, благо особенных усилий для этого не требовалось.
– Юль, спасибо тебе, – с запозданием поблагодарил я где-то через минуту. – Если бы не ты…
– Должен будешь, – отмахнулась она недослушав. – Лучше скажи, ты стрелять умеешь?
– Ну так… На троечку, – честно признался я. – И смотря из чего.
Из «калаша» могу – в армии приходилось, – но это было давно. Да и сейчас без труда опустошу магазин в сторону мишени. Насчёт попаданий, правда, не совсем уверен. Из охотничьего ружья несколько раз пробовал, когда приятели на охоту вытащили. Но мне не понравилось. Громко, дымно и отдача сильная. Да и потом одно дело стрелять на полигоне по мишеням или в поле по банкам и совсем другое – настоящими пулями в настоящих людей. Пусть уже и немёртвых.
– Тогда заберёшь нуль-карабин, – заявила Джул, набивая синие цилиндрики в барабан. – Дробовик новичкам самое то.
– Новичкам… – фыркнул я.
Услышать такое от маленькой девочки было неожиданно и несколько неприятно. Она же, проигнорировав мою реакцию, ровным голосом диктора продолжала ликбез: