Время уходило водой сквозь песок, вокруг ничего не менялось. При желании можно засечь, сколько я здесь бултыхался, но желания не было. Единственное, чего мне хотелось, – это глотнуть свежего воздуха. И второе – встретить людей. Живых, по возможности.
– Вы прошли восемь тысяч шагов из намеченных на день, и сожгли триста восемьдесят пять килокалорий, – между делом сообщила Алиса, чем перенаправила мысли в новое русло.
Потраченные калории меня беспокоили мало, но вот шаги… Было к чему привязаться. Восемь тысяч – это приблизительно километра четыре. Может, чуть больше.
«Ни хрена себе я забрался. Знать бы ещё куда…»
Только подумал, как гвоздодёр с тихим звоном упёрся в преграду, а я с размаху наткнулся коленом на выпирающий штырь.
– Твою мать, больно как…
Шипя и матюкаясь сквозь зубы, я на ощупь обшарил препятствие. Толком ничего так и не понял, лишь измазал в мазуте и ржавчине руки. Сборная солянка получалась какая-то: мятые бочки, деревянные ящики, куски арматуры, обломки досок и даже целые шпалы. Всё это добро свалено беспорядочной кучей, на высоту моих плеч.
Баррикада?
Похоже на то.
Я двинулся поперёк прежнего маршрута, стараясь ни на что не напороться, и через десяток шагов обнаружил проход. Узкий, извилистый, неудобный. Судя по усилившемуся запаху падали, здесь не так давно проходил мой давешний гость. Как он здесь не застрял с протухшими-то мозгами – уму непостижимо. Мне, к примеру, понадобилась уйма времени, чтобы оказаться на той стороне, не получив свежих царапин. Предосторожность нелишняя в здешних реалиях.
Незаметно подкралась жажда. Во рту пересохло, язык прилип к нёбу, стала тягучей слюна. Как бы сейчас пригодилась та бутылка… Я представил, как ледяная вода смачивает губы, как пузырьки минералки щекочут в носу, сглотнул и послал проклятье на голову окаянному зомби.
Только послал – впереди просветлело.
Взбодрило почище всякой воды.
Поток сквозняка взъерошил мне волосы, а заодно принёс благословенный аромат автомобильного выхлопа и рык работающего дизеля. Еле уловимые отголоски, но чтобы воспрянуть духом, хватило и этой малости. Зомби ведь машинами вряд ли пользуются, а значит, там люди. Живые, как и заказывал.
Позабыв про усталость, я сорвался на бег – очень уж захотелось приблизить долгожданный миг встречи.
Пути изогнулись плавной дугой. Раздвоились, разделённые стрелкой. Одна ветка упёрлась в тупик – там стояла сцепка вагонов, – вторая ушла правее, под землю. Слева же прорисовался прямоугольник яркого света – настолько, что у меня заслезились глаза.
Я почему-то подумал про станцию метрополитена – на поверку оказался разгрузочный терминал. Тоже подземный, но, как ни странно, просторный – высоты потолков хватало для размещения парочки козловых кранов с непривычно-овальными кабинками операторов. Полого вверх уходила широкая трасса в четыре размеченных полосы.
На площадке, задом к путям, припарковались два большегруза с носатыми тягачами. Рефрижератор с распахнутыми воротами полуприцепа и расчехлённая штора. Оба пустые, насколько я смог оценить. Вероятно, только заехали на погрузку, но что-то пошло не так. В подтверждение этой догадки рядом с грузовиками стоял электропогрузчик с полной палетой коробок на полуподнятых рогах. Вдоль правой стены громоздился штабель железнодорожных контейнеров в три этажа. Унитарно-коричневых, местами ржавых, с выцветшей маркировкой, нанесённой по шаблону.
Гул тарахтевших на холостых оборотах двигателей доносился от выезда. Что именно тарахтело, снизу было не видно, но судя по звуку, что-то внушительное. Я подбежал к платформе, с разбегу подпрыгнул и, подтянувшись на руках, выбрался на асфальт.
– Господи, как хорошо!
Светло, ровно, всё видно. Привычные предметы вокруг. Замусорено, правда, немного, но это как раз из привычного. Я даже улыбнулся невольно и заметно расслабился – давешние приключения уже не так давили на психику.
По предварительным намёткам преодолеть мне осталось метров пятьсот. Вдоль штабеля из контейнеров и дальше на выход.
Сущий пустяк.
Я протопал больше трети пути, когда впереди замаячил аквариум КПП. Оконные стёкла переливались бликами солнца. Оранжевели тумбы шлагбаумов. Опущенные сейчас длинные стрелы пестрели красно-белыми полосами. Буйство красок откровенно порадовало – после гнетущей черноты тоннеля глаза соскучились по разнообразию цвета.
Но главное – я увидел людей. Не полностью. Уклон дороги позволял рассмотреть только ноги, обутые в армейские берцы. И ребристые шины тяжёлых машин.
– Эй! – крикнул я.
Вернее, хотел крикнуть, но, разволновавшись, издал не то скрип, не то писк. Прокашлялся, набрал воздуха в грудь, открыл было рот, чтобы заорать во всё горло… И прозевал движение справа.
Ко мне метнулась невнятная тень. По губам больно шлёпнула чья-то ладошка. Меня, как щенка, схватили за шкирку и утянули к контейнерам. От неожиданности я даже не попытался сопротивляться.
– Куда прёшься? Жить надоело? – зашипели мне на ухо разъярённой кошкой. – Не видишь патруль?
– Да отпусти ты! Кто ты вообще такой? – огрызнулся я, когда мы очутились в тесном проходе, вывернулся из цепкой хватки и опешил. – Такая…
На меня злобно щурилась девочка, максимум шестнадцати лет. От горшка два вершка, чумазая, нижнюю половину лица скрывала медицинская маска с картриджем сменного фильтра. Из-под бейсболки с эмблемой «Лос-Анжелес Спринт» соломенной паклей торчали пряди волос. Косуха на размер больше, чем надо, сидела на хрупкой фигуре мешком. Тесные джинсы, протёртые на острых коленках, были заправлены в армейские берцы с белой шнуровкой. С худенького плеча свисал небольшой легкомысленно-розовый рюкзачок с брелоком в виде симпатичного пушистого кролика и притороченной сапёрной лопаткой. Крафтовую кобуру на бедре оттягивал тяжёлый обрез.
– Заткнись, придурок, – процедила она, странно проглатывая первые слоги и округляя звук «о». – Твоя жизнь – твоё дело. На кой ляд ты их сюда зовёшь?
– Кого их?
– Эскашников.
– Эскашников?
– Ты откуда взялся, такой бестолковый? – с оттенком высокомерия хмыкнула девочка, но в её зелёных глазах прорезался живой интерес.
Ответить я не успел. Снаружи послышался тонкий стрёкот миниатюрных винтов, и через несколько секунд в створе прохода завис небольшой квадрокоптер. Жужукнули приводы камеры, выбирая нужный ракурс и фокус. Блеснул, наводясь, объектив. Скрытый динамик загремел металлическим голосом:
– Положите оружие и выходите с поднятыми руками!
«Приехали. Ведь сам же к ним шёл», – подумал я и, не сдерживая едкое раздражение, посмотрел на девицу.
– И что теперь?
– Пригнись, – бросила та, выхватила отработанным жестом обрез и спустила курки.
Сразу оба.
Глава 3
Сдвоенный выстрел грохнул раскатом близкого грома. В ушах зазвенело, череп загудел переливом церковного колокола, перед глазами поплыли красные пятна… Нахватался зайчиков от дульной вспышки. Надо было зажмуриться, но кто ж знал, что девочка окажется настолько стремительной.
Дрон, получив заряд дроби, разлетелся обломками пластика, но этого я не увидел – сидел на карачках, ошалело тряс головой и мысленно матерился. Ну не готовила меня жизнь к таким приключениям. Не го-то-ви-ла! Думал: людей нашёл, всё закончилось. А оно, похоже, даже не начиналось.
Толчок в плечо вынудил поднять взгляд – девочка взмахом руки звала за собой. Сквозь звон в ушах чудом разобрал: «Бежим, дурень!»
С «дурнем» не соглашусь, но побежали – объясняться с владельцами разбитого дрона желания не было ни малейшего. Я вскочил, поймал равновесие и припустил вслед новой знакомой, а та уже почти скрылась в лабиринте проходов.
Направо, прямо, налево. Контейнеры кончились.
Стена. Дверь в стене.
Коридор. В руке девочки щёлкнул фонарь, по стенам запрыгало пятно синеватого света.
Прямо. Направо.
Ещё одна дверь.
Ржавые петли скребанули ржавым серпом по нутру… И я чуть не включил заднюю скорость. Мы снова оказались в тоннеле, а возвращаться туда не хотелось – слишком уж воспоминания стрёмные. Девочка же ловко спрыгнула на пути, горной козочкой проскакала по рельсам и в пять секунд очутилась на той стороне.
«Бросила, – проскочила малодушная мысль. – Оставила на расправу непонятным эскашникам…»
Оказалось, подумал о девочке плохо. Она притормозила у неприметной двери, потянула за ручку и обернулась.
– Ну, ты идёшь?
– Бегу, – откликнулся я, испытав непередаваемое облегчение дважды. Меня не оставили. И слух, похоже, вернулся.
Вновь понеслась сумасшедшая гонка.
Коридор – здесь пригнулись – налево.
Лестница вверх. Без перил, в два пролёта.
Площадка. Короткий прогон.
Лестница вниз. Винтовая, четыре витка.
Коридор.
Пролом в стене. Узкий лаз. Еле протиснулся…
Вывалился с другой стороны, ободрав себе всё, что только возможно, и оказался… Да хрен знает, где оказался. Похоже, в трубе. В большой – выпрямиться удалось практически полностью.
Под ногами противно зачавкало, специфический запах сбил дыхание и заставил брезгливо скривиться. Я и без того запалился, как загнанный конь, а теперь ещё это… Вскоре от смрада заслезились глаза.
Минут через десять труба привела нас в некий бетонный куб, размерами приблизительно три на три метра. Темноту разгонял столб света, падавший с потолка, и мне удалось разглядеть всё в деталях. В каждой стене чернела круглая дырка, диаметром в человеческий рост; на полу пузырилась зловонная жижа; в углах махрились очаги жёлтой плесени.
– Привал, – бросила девочка через плечо, спрыгнула вниз и, забравшись на островок битого кирпича в центре куба, задрала голову вверх.
Я устроился рядом и понял, почему она выбрала это место. Здесь воздух был гораздо свежее и меньше воняло. В потолке обнаружился вертикальный колодец, закрытый снаружи решётчатым люком, к которому вела лестница, сваренная из уголков и отрезков двадцать второй арматуры.